После побега Маруси прошло полгода, Михаил с коллегами повторили эксперимент и учли ошибки в безопасности. Теперь пятьдесят шестая жила в крысе Афине и кролике Фёдоре. И зачем только Ольга их называет? Михаил вздохнул и вновь сосредоточился на короткой статье, опубликованной на первой странице городского сайта:
«Синдром хронической усталости, что же это? Происки американских учёных или инфекция из космоса? Сотни людей не выходят на работу, встали многие предприятия города. Что же такое СХУ? Почему никто не отвечает на вопросы? Симптомы просты и, на первый взгляд, безобидны. Головокружение, тяжесть в мышцах, апатия, бессонница, казалось, такое не может привести к летальному исходу. Но жизнь любит преподносить странные загадки! Каждый день число пострадавших увеличивается.
Можно ли считать болезнью потерю смысла жизни? Ведь иначе, происходящее не объяснить. Врачи не обнаруживают у обращающихся никаких видимых отклонений, но, через несколько дней, те умирают. Усталость и бессилие – вот главные характеристики происходящего. Лень выходить на улицу, разговаривать, шевелиться, есть, пить, спать… Что же происходит? И кто виноват?».
Последний вопрос заставил Михаила передёрнуть плечами и поскорее закрыть браузер. Надо звонить начальству, больше тянуть не стоит, даже если журналисты преувеличивают.
– Здравствуйте, Пётр Анатольевич.
– Здравствуйте, Михаил Юрьевич, – ответил мужской хриплый голос на том конце провода.
– Мне кажется, что синдром хронической усталости может быть связан с нашей пятьдесят шестой.
– Вы же говорили, что она не представляет серьёзной угрозы, и все меры предосторожности соблюдены? – голос собеседника зазвучал громче.
– Эксперименты были проведены в лабораторных условиях и на животных, – осторожно начал объяснять Михаил. – Пятьдесят шестая не убивала носителя, но иногда оставалась в организме и изменялась. Мы поэтому были так заинтересованы в длительном опыте с Марусей… То есть, с крысой, которая первая получила этот микроорганизм.
– Это та, которая сбежала? То есть всё может происходить из-за того, что вы допустили ЧП? – попытался грозно спросить с подчинённого Пётр Анатольевич, но получилось, как-то неубедительно.
– Наверное, – спокойно отозвался Михаил, ему уже было всё равно как его накажут. Сейчас куда важнее начать действовать. – Скорее всего, крыса успела пробраться в кабельный канал и по нему поднялась на чердак, где её и настиг газ-дезинфектор. Кажется, они использовали хлор.
– Как мог заразиться целый город? Вы же говорили, что бактерия не способна долго жить в окружающей среде?
– В наших экспериментах пятьдесят шестая погибала через сутки в воздухе, через трое – в почве, и через четыре дня – в воде. В живом организме она переставала обнаруживаться на двенадцатые сутки, но у Маруси бактерия выделялась и через месяц, хотя и была почти не активна.
Михаил замолчал, решая, стоит ли сейчас продолжать строить гипотезы.
– Вы хотите сказать, что ваш образец не погиб вместе с крысой?
– Думаю, пятьдесят шестая мутировала и стала способна противостоять агрессивной окружающей среде. Когда её колонии стало не хватать места и питания, из-за разложения тканей носителя, она мигрировала в воздух. Как я вам, раньше говорил, она способна существовать почти везде. – Михаил горько вздохнул и потёр глаза, слезящиеся от усталости. – Раньше атмосферные примеси приводили к полной потере способности воспроизведения нашего микроорганизма, поэтому заражение было возможно непосредственно в момент распыления. Но может быть…
– Хватит! – рявкнул начальник. – Что вы от меня хотите?
– Надо попросить присылать нам образцы крови пострадавших, а также почвы, воды, воздуха. Крайне желательно, временно отправить к нам сотрудников из других лабораторий института. Я пришлю вам список… Также пригодились бы результаты вскрытия умерших с диагнозом хроническая усталость.
Установилось молчание. Михаил слышал учащённое дыхание Петра Анатольевича, которому на днях стукнуло шестьдесят пять и сочувствовал начальнику. Ведь он через несколько месяцев собирался с почестями отбыть на пенсию и оставшуюся жизнь копошиться на даче где-то у чёрта на рогах.
– Что ж. Разберёмся, – наконец сухо ответил начальник.
– Спасибо! Поверьте, с нашей стороны мы сделаем всё возможное, сутками спать не будем, но всё исправим. Мы разработаем эффективные сочетания антибиотиков, параллельно начнём работу над вакциной.
В ответ раздались гудки.
-//-
Михаил заученным до автоматизма движением поставил в центрифугу пробирки с кровью привитой крысы. «Разгоню фракции и посмотрю. Надеюсь, на этот раз вышло… Я так устал. Поскорее хочется забыть весь этот кошмар. Прийти домой, поцеловать любимых девочек и взять сразу весь не отгулянный отпуск». Центрифуга остановилась и несколько раз пискнула, подзывая человека. Его сердце гулко стучало, когда он смотрел в окуляры микроскопа. Михаил долго и напряженно вглядывался в образец, но так и не обнаружил ничего похожего на пятьдесят шестую. «Вакцина работает! Конечно, сейчас ещё надо проверить кровь на анализаторе, чтобы исключить серьёзные побочки, но это уже победа! – радостно подумал он. – Впереди множество согласований, клинические испытания, сложности с промышленным производством…». Михаил нетерпеливо набирал выученный наизусть номер начальства, ему хотелось поделиться достижением, оправдаться перед самим собой, искупить вину. Долгожданный звук соединения неприятным эхом пролетел по комнате.
– Может, не только простят, но и премию дадут, – прошептал Михаил, крепче прижимая трубку телефона. Ответом ему были длинные гудки.
Дурное предчувствие сдавило виски. Он поспешил в кабинет к начальнику, по пути отмечая неестественную тишину и пустые коридоры. Петра Анатольевича на месте не оказалось, как и его секретаря… как и других сотрудников. Конечно, он проверил не все этажи и двери, но тенденция пугала. Что если больше никого нет? Михаил был так сосредоточен на исследованиях, что давно не интересовался новостями, больше суток или даже двое не звонил домой, и на поспешные отпуска коллег не обратил должного внимания.
«Дурак! Идиот! Как можно было ничего не замечать? – ругал он себя и тут же оправдывал. – Но я же работал ради вакцины, чтобы остановить пандемию… Вдруг, это больше никому не нужно?». Паника гнала его домой, но Михаил всё же вернулся в лабораторию и сделал себе инъекцию. «Буду первым испытуемым», – подумал он и, упаковав оставшуюся вакцину в герметичный резервуар с холодильником, поспешил из института.
Утренний город встретил Михаила зябкой прохладой и туманом. Из-за последнего пришлось вести машину осторожнее, хотя на улицах было пустынно. Он сбавил скорость до двадцати километров в час и опустил окно. Не было слышно рёва машин, гула заводов, голосов людей, пиликанья сотовых телефонов, чириканья воробьёв и воркования голубей. Тишина и незнакомый, чуть сладковатый запах, били тревогой по органам чувств. Страх растекался холодом по его венам, но он запрещал себе думать о плохом. Просто ехать вперёд и надеяться. Витрины магазинов, киосков зазывно горели безликим светом неоновых ламп, будь то, смеясь над бессмысленностью и хрупкостью нашей «яркой» жизни. Михаил напрягал слух, но по-прежнему различал лишь шорох листьев, шептавших о приближении дождя. Ветер крепчал, а небо затягивалось тёмно-серой поволокой, на горизонте превращаясь в пугающую черноту. «Надо успеть до грозы», – подумал он и надавил на педаль газа.
– Чёрт! – выругался Михаил, заметив упавший на дорогу большой старый тополь.
От резкого торможения машина пошла юзом на мокром асфальте и остановилась лишь в паре сантиметров от дерева. Михаил облегчённо выдохнул. Он только полгода назад расплатился за кредит, да и покалечиться в аварии совсем не хотелось. Дальше придётся идти пешком. Хорошо, что уже не так далеко.
Порывы сильного ветра, пробирающего до костей, и пугающая неизвестность заставляли двигаться быстрей. Михаил смотрел в пустые глазницы домов, лишенные малейшего лучика света, и старательно гнал от себя очевидную истину.
Издали заметив машину с водителем, припаркованную на обочине, он побежал, не чувствуя под собой ног. Радостно заглянув в окно, Михаил замер с застывшей улыбкой, ни слово не слетело с губ, только хрип ужаса. С отрешенной маской смерти на лице, сидела молодая женщина, а её остекленевшие, наверное, когда-то прекрасные голубые глаза смотрели прямо на него с немым укором. Тело и мысли одеревенели, словно столкнувшись с жидким азотом. Он стоял рядом с чужой машиной, не в силах пошевелиться. «Что делать? Куда звонить? Почему никого нет? – вопросы били резиновыми пулями, но сознание цеплялось за надежду. – Скорее всего, людей без симптомов эвакуировали. Возможно, объявили карантин и ввели комендантский час… А я просто не знаю об этом».
Пошёл дождь. Не слабый и не сильный, а такой средненький, который обычно заряжает на неделю, пока мир не станет серым и пропитанным влагой. Струйки воды, затёкшие за шиворот, заставили Михаила очнуться и побежать домой. Он должен успеть, а если нет, то просто не сможет жить, придавленный свинцовым грузом вины и утраты.
Мокрый, скользкий асфальт заставлял человека играть с ним, коварно расставляя водные препятствия на пути. Вода заливалась в ботинки, поднималась вверх по штанам, хищно прижимаясь к ногам. Холод сковывал, лишал надежды, хотелось лечь и смириться, слиться с дождевыми потоками, растворить в них свой страх… Михаил падал, вновь поднимался и бежал, чтобы поскорее закончить эту пытку.
Наконец он достиг знакомого подъезда девятиэтажной панельки. Осталось только подняться на четвёртый этаж и открыть дверь. Лифтом Михаил воспользоваться не захотел, ещё не хватало застрять. Руки дрожали, онемевшие пальцы кое-как держали связку ключей. Он даже в замочную скважину попал со второй попытки. Дверь бесшумно распахнулась, встречая хозяина. Михаил замер на пороге. Тишина и запустение. Он всё уже понял, но заставил себя зайти в квартиру.
– Я дома, – еле слышно прошептал он, словно эта фраза способна расколдовать мёртвое безмолвие.
София сидела в гостиной в своём любимом кресле у окна. Неестественно худая фигура, серый цвет кожи, лицо, искажённое мукой, руки, свисающие сухими плетями. Михаил трясущимися руками закрыл ей глаза. Его сердце разбилось на тысячи осколков. Он словно живой мертвец развернулся и пошёл в детскую. Их маленькая дочка лежала в кроватке. Скрюченное, маленькое тельце, припорошенное пылью… Михаил взревел как раненое животное и упал на колени. Весь мир рассыпался в прах. Ничего не изменить. Вот вакцина, но кому она теперь нужна…
Читать другие мои фантастические рассказы на тему вирусов и постапокалипсиса:
"Кликс"
"Gerontos"