Вчера «толстушка» (еженедельная версия «Вечерней Москвы») опубликовала мой очерк о художнике Викторе Цое , а сегодня «Комсомолка» - о кино-звезде Цое.
Отмечу особо «КП» – они дали фото Сергея Берменьева (из архива «цоеведа» №1 Калгина); обычно (помню по своему опыту работы издателем + главредом) бильдредакторы ревностно оберегают свою поляну и предпочитают покупать иллюстрации в фото-банках, из-за этого все иллюстрации в «больших» СМИ тиражируют полдюжины фотографий Виктора, которые всем уже известны. А ведь тот же Калгин собрал впечатляющую коллекцию фото «КИНО», причём с очищенными правами.
Ну да ладно.
Процитирую своё сегодняшнее интервью «АиФ»:
— Цой успел побывать в советское время на гастролях в Европе. И в своём единственном интервью на ТВ для программы «До 16 и старше...» рассказал, что его не волнуют гастроли за границей, потому что там не поймут его песни на русском языке, а ехать, чтобы привезти магнитофон и посмотреть на красивые машины и красивые гостиницы, ему неинтересно. И это музыкант говорит в 1988 году, когда в СССР в дефиците были многие товары. Вы слышали что-то подобное от других русских рокеров в ту пору? Или, наоборот, они стремились попасть за границу?
— Он не бывал в Европе на гастролях как таковых, отказался даже выступать во Франции совместно с популярной французской группой Noir Désir («Чёрное желание»), которую провёз с собой по городам СССР. За границей Цой выступал лишь на фестивалях и культурных мероприятиях и ездил туда как турист.
Но многие так называемые рок-бунтари относились к породе «детей колбасы», и интересовались в основном материальным аспектом. Почему так? Да потому что сакраментальная «Америка, где я не буду никогда» Славы Бутусова в полной мере отразила взгляд поколения на виртуальный Запад с его шикарными голливудскими лентами и дерзким рок-н-роллом, с дефицитными вещичками: тёмно-синие джинсы были предметом гордости и вожделения, в привезённую из загранкомандировки бутылку Coca-Cola после употребления (я сам это видел) наливали коричневую бурду из цикория и как папуасы гордо выставляли эту «красоту» на полку в серванте.
Советский строй научил наше поколение «любить запретные плоды».
— Девиз «Цой жив» по-прежнему актуален, хотя и немало критиков его творчества. С одной стороны, его фанаты пишут, что их маленькие дети, которым четыре-пять лет знают наизусть песни Цоя, а критики «Кино», которых у группы всегда хватало, им едко отвечают: мол, значит, детсадовские стихи писал Цой. Вы бы критикам что возразили?
— Здесь, как и во впечатляющей живописи Цоя — нельзя путать простоту и ясность с примитивом. Это ошибка дилетантов.
«Быть мыслью со „штучными“, а в речах с большинством» — вот формула гениальности.
Помимо стихов, музыки и картин, Цой создал образ. И этот образ был реален. Поэтому Виктора можно анализировать как поэта, музыканта или художника, но для будущего он будет именно образом, влияющим на людей всем, что он успел создать.
«Коллеги по цеху не понимали секрет успеха „Кино“»
— Бросалось вам, как очевидцу, в глаза, что коллеги по сцене завидовали популярности «Кино», которой не могли найти логичного объяснения — Цоя по ТВ показали пару раз, но при этом он собирал стадионы? И не осталась ли эта ревность и после его смерти?
— Не скажу про зависть, но вот определённую озадаченность я постоянно замечал. Коллеги по цеху пытались вычислить, понять — в чём секрет столь феноменального успеха.
Когда группа закрывала знаменитый концерт в «Лужниках», ревущая толпа явно огорчила тогда кое-кого, но любопытно, что и сегодня задающиеся этим же вопросом не способны ответить на него аргументировано и достойно.
Я часто, интервьюируя музыкантов, спрашиваю, чем можно объяснить культовый статус Виктора Цоя. Беседуя со своим тёзкой Маргулисом, напомнил ему, что Градский мне без конца твердил, что «Кино», дескать, не были профессионалами. Комментарий Евгения:
«Для меня существуют только два типа музыки: хорошая и плохая. И подвиды: цепляет — не цепляет. Вот, пожалуй, и всё. „Кино“ цепляло. Витька — гений».
Занятно, что не только Градский, но и остальные мои, скажем так, «собеседники с октавами» абсолютно не понимают, чем «цеплял» Виктор.
Вот спрашиваю обладательницу тембра меццо-сопрано Маргариту Суханкину, которая носит титул «голоса» группы «Мираж»: «Мне Маргулис говорил: „Витька — гениальный!“ В чём гениальность Виктора Цоя?»
И каков ответ? «На злобу дня... Я думаю, что составляющая у Цоя была именно вот такая — социальная как бы история..».
Спорить не стал, потому что понимаю, что профессиональные певцы (Суханкина обучалась и в «Гнесинке», и в Московской консерватории) готовы анализировать творчество других поющих лишь с академических, хрестоматийных позиций ремесла...
Но, конечно, Маргарита Анатольевна заблуждается. Виктор был бесконечно далёк от политики, не стану в сотый раз объяснять, что песня «Перемен!» не была манифестом.
«Обычный вандализм»
— Как вы оцениваете ситуацию, когда после похорон Паши Техника, про которого многие узнали именно из-за толп молодежи, фанаты репера пошли к стене Цоя и стали писать там «Паша жив». Это что — такая вот замена сегодняшняя?
— Обычный вандализм. Как сам этот рэпер ничего нового за свою 40-летнюю жизнь не придумал, так и поклонники его могут лишь пытаться прислонится к чему-то легендарному.
— Насколько важной для Цоя была та творческая сторона, которая связывала его с кино? Почему, как думаете, он согласился стать киноактером?
— Вероятно, потому что любил кино, обожал фильмы с участием Брюса Ли. Цой был разносторонне одарённым человеком, а кино — отличный способ самовыражения.
В апреле 1990 года, за десяток недель до своей гибели, Цой вместе с Джоанной Стингрей поехал в Японию на переговоры, где ему сделали несколько очень интересных предложений. Японцы увидели в нём нового Брюса Ли, о чем говорили и Рашиду Нугманову после показа фильма «Игла» в Америке, и Джоанне.
«Та культура была создана теми, кто „умеет летать“»
— Сегодня Цою было бы чуть за 60, по нынешним меркам — мужчина полный сил. Вы пытаетесь представить его в нынешних реалиях?
— А я вижу его в нынешних реалиях, вижу, как на выставку-байопик в Питере вот уже год ходят толпы, слышу, как дети поют его песни, а взрослые цитируют строчки, ставшие народными афоризмами. Тут не надо ничего представлять: он жив.
— Сейчас, когда торжествуют «два притопа, три прихлопа» и смысл песни где-то на периферии, вы верите, что общество наше готово откликнуться на талантливого исполнителя, который, как Цой, не пойдет на компромисс ради денег и славы? И что здесь на первом месте: талантливый исполнитель, который придет и разбудит аудиторию, или готовность аудитории принять этого человека? Или выстроенную систему шоу-биза не сломать ни при каком раскладе?
— Русский рок 1980-х не был заточен на «развлекуху» да танцы. Эта, да простят меня профессионалы, музыка скорее для тех минут, когда душою молодому существу хочется подумать о смысле жизни, когда не на кого опереться и не с кем поговорить.
Русский рок 1980-х, как и всякая философия жизни, не был изначально предназначен для большинства.
И тот факт, что эти звуки на определённом этапе развития советского социума стала мегапопулярными без всякой медийной раскрутки свидетельствует, что у нас философски настроенных граждан было на тот момент гораздо больше, чем могло показаться при изучении ТВ-рейтингов. Та культура была создана теми и для тех, кто помнит о вечном и, как пел Пётр Мамонов — «умеет летать».
И конечно, придут новые герои, но они не перечеркнут старых, они просто продолжат их дело. Всему свое время...
Естественно, как обычно, нашлись особо-одарённые критики, которые забурлили репликами типа «Маргулис никогда не назвал бы Цоя Витькой».
Меня эти долбо особо достают в контексте публикаций моих диалогов с Градским.
У них такой тезис: музыкант умер и теперь журналюга приписывает ему то, чего он не мог сказать; и никогда бы, мол, АБГ не упомянул Бузову, не мог плохие слова говорить о «любимой Софочке Ротару» , вряд ли про заработки Цоя рассуждал, ничего не говорил про мову и не мог нахвалить «русскую культуру» (в презумпции того, что таковой – с точки зрения хлопцев-комментаторов – не существует и никогда не было).
И приходится мне с тяжёлым вздохом делать очередной ролик для моего YouTube в качестве сакраментального «пруфа».
Хотя я и понимаю, что этим сетевым троллям никакие доказательства не нужны. Просто какому-то бедлолаге жена изменила, босс без премии оставил или «многонационал» © в общественном транспорте нахамил и всё, что он может сделать ради моральной компенсации – это пройтись по Сети и безнаказанно напрыскать яда, где можно.
Короче, пришлось этот отдельный фрагмент из нашей беседы с Маргулисом залить: «Дзен», «ВК» , You-Tube , Tik-Tok.
Так вот, про бредовые комменты. Читаю под интервью:
«Чёт господин Додолев переобулся на ходу... С чего бы это вдруг, ума не приложу!)) В 90 году хаял Цоя на чём свет стоит, а мы-то помним, помним ту поездочку толпой от стены Цоя до редакции МК, в гости, так сказать, к Евгению».
Даже не знаю, что предположить. Я в «МК» работал до 1987 года. Хотя публиковался там и позднее.
В 1988 году с подачи Кости Кинчева и по просьбе Марьяны Цой опубликовал там (рубрика «Звуковая дорожка») статью «Начальник Камчатки». Это была ПЕРВАЯ публикации о «Кино» в официальной прессе («МК» был органом МК и МГК ВЛКСМ), до этого про них писали лишь в подпольном «самиздате». Что подразумевалось, и кто этого писателя комментов сегодня конкретно обидел – неведомо. Что за таинственная «поездочка»?
Ну да ладно, «на всякий роток не набросишь платок», как говорила мне Галина Леонидовна Брежнева.
Ну и «чтобы два раза не вставать» ©, ещё тройку комментов под эти же интервью:
«То, про что разговаривали эти двое - миф о Цое в массовом сознании. Почитайте интервью тех, кто не брал интервью, а знал его в обычной жизни. Цой был живым человеком. Так же, как все, нуждался в славе, деньгах, признании. И никогда от них не отказывался. Ну то, что имел внутри стержень (мог послать многих), умел говорить с простыми слушателями на их языке и чутье на запрос публики - честь ему и хвала. В чем была его гениальность - сказать тяжело. Гений в музыке - это, скажем, Бах. Гений в поэзии - Пушкин. Гений в живописи - Рафаэль. Как-то на их фоне Цой - просто талантливый человек. Его музыка была самобытной и оригинальной пока он исполнял свои песни под акустическую гитару, как только за пульт салились Каспарян сВишней или без последнего - все превращалось в британский постпанк и ньювейв. Ну это все мы теперь знаем, а тогда, пока не открылись "ларьки звукозаписи" - да, шло на ура. В любом случае, хочется верить, что он был хорошим человеком и остался бы таким и сейчас, в отличие от многих своих коллег».
«Я услышал «Кино» в 1984 году в мае, когда мы ехали в Крым на поезде. Кто-то притащил кассету «45».И всё. Мы занимались пластинками, слушали, как нам тогда казалось, правильную музыку. Но с этого момента в голове всегда играла «Восьмиклассница». Выходили новые пластинки Iron Maiden и Metallica, их тоже ждали, но «Кино» было теперь отдельно и постоянно рядом. Про него и знать никто не знал. Помню мой одноклассник Вадик Корягин попал на какой-то фестиваль. Он влетел на следующий день в класс и как заорёт: «А Цой-то чукча» (про корейцев мы тогда не знали). Как-то кто-то продал катушку с «Начальником Камчатки». Теперь в голове играла Камчатка… Так и жили. А 35 лет назад был шок, пустота. Я ревел дня два как полоумный, жена смотрела на меня как на умалишённого. А потом через 2 года, в день Витькиного 30-летия у меня родился сын. Мы ждали известий из роддома, а по телику шёл концерт памяти Витьки. Сын родился под песню «Дети минут»…».
«Действительно необъяснимый феномен, в моей юности были високосники, машина, воскресение потом настоящий советский тяжеляк круиз иария да и пикник и нау слушались на ура а кино, ну что кино на их фоне? По началу его особо никто не слушал ну если только в Питере. Но, видимо: с годами кино как вино, старея обогащается приобретая иные вкусовые качества».