Света смотрела на малыша. Второй час смотрела.
Он лежал в прозрачном боксе рядом с кроватью. Сопел. Морщился. Иногда открывал глаза — такие тёмные, почти чёрные.
— Красивый мальчик — сказала медсестра, проходя мимо. — Папа небось счастлив?
Света кивнула. Улыбнулась даже. А внутри всё холодело.
Борис звонил уже пять раз за утро. Спрашивал, когда можно приехать. Купил цветы. Шампанское. Говорил что-то про документы, про регистрацию...
— Светик, я так волнуюсь! Сын! У нас сын!
«У нас» — думала она. «У нас».
Малыш зевнул. Крохотный рот растянулся в идеальную букву «О». И вот тогда... Тогда Света увидела. Ямочка на подбородке. Совсем маленькая. Едва заметная.
Но она была.
У Бориса никогда не было ямочки на подбородке. У неё — тоже. Зато у Димы...
Дима.
Она закрыла глаза. Попыталась не думать о нём. Снова. Как делала всю беременность. Получалось плохо.
— Можно войти? — Голос из коридора. Знакомый. Родной.
Борис.
Света быстро вытерла глаза и села в кровати.
— Конечно. Входи.
Он ворвался в палату как ураган. В руках букет пионов — её любимые. Лицо сияет. Глаза блестят.
— Где он? Где мой сын?
Подошёл. Замер.
Света наблюдала за его лицом. Ждала. Увидит ли он то же, что увидела она?
— Боже мой... — прошептал Борис. — Он же... он же на тебя похож.
Света выдохнула. Не заметил.
— Правда?
— Конечно! Смотри — нос твой. И губы. Определённо твои губы.
Борис наклонился ниже. Протянул палец к крохотной ручке.
— Привет, малыш. Я твой папа.
Ребёнок сжал папин палец. Борис рассмеялся. Таким счастливым Света его не видела никогда.
— Как назовём?
— Не знаю ещё.
— А помнишь, мы говорили — если мальчик, то Артём?
Света кивнула. Хотя помнила совсем другое.
Дима хотел назвать сына Львом. Если когда-нибудь у него будет сын.
— Потому что лев — царь зверей — говорил он тогда. — А сын будет царём жизни.
Дима не знал про беременность. Она не сказала. Потому что... Потому что Дима был женат.
И она была замужем.
И это всё было неправильно с самого начала.
— Света? — Борис смотрел на неё с беспокойством. — Ты в порядке?
— Да. Просто устала.
— Конечно. Роды — это серьёзно.
Он сел рядом на край кровати. Обнял за плечи.
— Я так горжусь тобой. Ты — самая сильная женщина на свете.
Света прижалась к его плечу. Борис пах одеколоном и стиральным порошком. По-домашнему.
А Дима пах лесом и сигаретами. И ещё чем-то неуловимым — будто свободой.
— Боря...
— Что, дорогая?
— А если... а если бы он был не твой? Теоретически.
Борис отстранился. Посмотрел в глаза.
— О чём ты?
— Ну, вообще. Если бы вдруг оказалось...
— Света, ты что несёшь? Конечно, он мой. Наш.
— Но, если бы?
Борис помолчал. Взгляд стал тяжёлым.
— Тогда... — Он снова посмотрел на малыша. Долго смотрел. — Тогда бы я ушёл.
Света замерла.
— Что?
— Я бы ушёл, Света. Не смог бы. Каждый день смотреть на чужого ребёнка и делать вид, что он мой.
— Но ведь...
— Я не святой. — Борис встал. Отошёл от кроватки. — Я обычный мужик. И предательство... предательство я бы не простил.
Голос у него стал другой. Чужой.
— Боря... Не слушай меня. Послеродовая депресия…
— Хорошо, что это всё теоретически, правда? — Он попытался улыбнуться. Не получилось. — Потому что иначе... иначе мне пришлось бы собирать вещи.
Малыш заплакал. Тонко так, жалобно.
— Голодный, наверное — сказала медсестра, заглядывая в палату. — Пора кормить.
Борис кивнул медсестре.
— Я пойду. Подумаю над именем.
Он не поцеловал Свету. Даже не посмотрел на малыша.
— Увидимся завтра.
— Боря, подожди...
Но он уже вышел. Дверь закрылась тихо.
Когда Борис ушёл, Света осталась одна с малышом и тишиной. Тишина была оглушающей.
Она взяла ребёнка на руки. Он сразу успокоился. Прижался к груди. Тёплый. Живой. Её.
— Что же мы наделали... — прошептала она.
Малыш смотрел на неё тёмными глазами. Совсем как у Димы. Когда Дима злился или грустил, глаза становились именно такими — бездонными.
— Твой папа — хороший человек, — сказала она сыну. — Только он не знает, что он не твой папа. И если узнает...
Она не договорила. Потому что представила: Борис собирает вещи. Хлопает дверью. Уходит навсегда. А она остаётся одна с ребёнком. Без работы. Без денег. Без будущего.
— А другой... — Света посмотрела на телефон. — Другой даже не знает, что ты есть.
Дима. Красивый, умный, талантливый Дима. Который рисовал для неё картинки на салфетках в кафе. Который читал стихи ночью по телефону. Который исчез, когда она сказала, что всё серьёзно становится.
«Прости, Светик. Но у меня жена. И дочка. Я не могу всё разрушить.»
Не может. А она может?
Малыш зевнул. Ямочка на подбородке стала ещё заметнее. Такая же, как у Димы, когда он смеялся.
Света достала телефон. Долго смотрела на экран. Потом нашла номер.
«Дима». Пальцы дрожали.
Набрала сообщение: «У меня родился сын».
Стёрла.
Набрала: «Ты стал отцом».
Стёрла.
Набрала: «Помнишь, ты говорил, что хочешь сына? Поздравляю. У тебя есть сын. Только он никогда не узнает об этом».
Долго смотрела на текст. Потом стёрла.
— Знаешь, что, малыш? — Света покачала его на руках. — Может, оно и к лучшему. У тебя будет нормальная семья. Мама, папа. Не будешь разрываться между двумя домами.
Ребёнок сморщился. Собрался заплакать.
— Тише, тише... — Света прижала его крепче. — Всё будет хорошо. Увидишь.
Но сама она не верила в эти слова.
За окном садилось солнце. В коридоре стихли голоса. Наступал вечер.
Завтра они поедут домой. Борис купит кроватку. Коляску. Игрушки. Будет вставать ночами, когда малыш плачет. Будет учить его ходить. Говорить. Читать.
Будет любить. Как своего.
— А что, если он когда-нибудь захочет найти настоящего отца? — вслух спросила Света. — Что тогда?
Малыш посмотрел на неё. Серьёзно так. Будто понимал каждое слово.
— Тогда... — Света вздохнула. — Тогда я скажу, что настоящий отец — это тот, кто растил. Кто был рядом. Кто не ушёл.
Она поцеловала сына в лоб.
— А пока ты маленький, пока не задаёшь вопросов... пока мы будем жить тихо. Спокойно.
Телефон завибрировал. Сообщение от Бориса:
«Прости за сегодня. Устал на работе. Завтра приеду пораньше. Купил памперсы и смесь. Люблю вас обоих».
Света улыбнулась сквозь слёзы.
«Хороший он», — подумала. «Хороший человек. Заслуживает лучшего».
Но жизнь не про то, что мы заслуживаем. Жизнь про то, что мы выбираем. А она уже выбрала.
— Артём — сказала она сыну. — Тебя зовут Артём. И у тебя самый лучший папа на свете.
Малыш зевнул и закрыл глаза. А Света смотрела на него и думала:
«Сколько лет я смогу хранить эту тайну? Пять? Десять? Всю жизнь?»
И ещё думала:
«А что, если однажды встречу Диму на улице? С женой. С дочкой. И он увидит Артёма...»
Но это всё потом. Через годы.
А сегодня она просто мама, которая держит на руках своего сына. И больше ничего не важно. Пока что.
Прошло три года
Артём бегал по квартире и кричал: «Папа! Папа пришёл!»
Борис поднимал его на руки, кружил, смеялся. И каждый раз Света видела — как он счастлив. Как любит этого ребёнка.
Как не замечает, что Артём всё больше становится похож на совсем другого человека.
Но однажды... Однажды всё изменилось.
Света шла с Артёмом по центру города. Мороженое. Карусели. Обычная суббота.
И вдруг увидела его.
Дима стоял у витрины книжного магазина. Читал что-то. Не изменился почти. Только седины добавилось на висках.
Сердце бешено забилось.
— Мама, а почему ты остановилась? — Артём дёргал её за руку.
— Сейчас, малыш...
Нужно было уйти. Быстро. Незаметно. Но Дима поднял голову. И увидел её. Секунда. Две.
Потом его взгляд упал на мальчика. Света видела, как у Димы меняется лицо. Как он понимает.
Артём в этот момент смотрел на красивую собаку и улыбался. Ямочка на подбородке — точь-в-точь как у отца, которого он никогда не видел.
Дима медленно подошёл.
— Привет, Света.
— Привет.
— А это...?
— Это мой сын. Артём.
— Сколько ему?
— Три года.
Дима присел рядом с мальчиком.
— Привет, Артём. Как дела?
— Хорошо! — Артём показал на собаку. — Смотри, какая большая!
— Да. Очень большая.
Дима встал. Посмотрел Свете в глаза.
— Мне нужно поговорить с тобой.
— Не о чем говорить.
— Света...
— Мама, пойдём на карусели! — Артём уже тянул её в сторону площадки.
— Сейчас, солнышко.
Дима достал визитку. Написал что-то на обороте:
— Мой номер. Если... если захочешь поговорить.
Света взяла визитку. Автоматически.
— Я не хочу ничего разрушать — тихо сказал он. — Просто... просто хочу знать.
— Знать что?
— Что у меня есть сын.
Артём снова дёрнул маму за руку.
— Ну мама!
— Иду, иду.
Света развернулась и пошла прочь. Не оглядываясь. Но визитку не выбросила.
Дома она долго сидела на кухне. Смотрела на кусочек картона с телефонным номером.
Борис играл с Артёмом в машинки. Смеялся. Строил гаражи из кубиков.
«Хороший отец», — думала Света. «Лучше не бывает».
Но справедливо ли это? По отношению к Диме?
А по отношению к Артёму?
Вечером, когда мальчик заснул, она набрала номер.
— Дима?
— Света... Я так ждал твоего звонка.
— Встретимся завтра. В том же кафе. Помнишь?
— Помню.
— Только... только не думай, что что-то изменится.
— Я понимаю.
На следующий день они сидели за тем же столиком, где когда-то пили кофе и мечтали.
— Он похож на меня — сказал Дима.
— Да.
— Почему ты не сказала?
— А что бы изменилось? Ты бросил бы семью? Жену? Дочь?
Дима молчал.
— Вот и я о том же.
— Но у меня было право знать.
— А у него было право на отца, который рядом каждый день. Борис — хороший человек. Он любит Артёма.
— А я?.. А я могу любить его только издалека?
Света смотрела в окно. На улице играли дети.
— Не знаю — честно сказала она. — Не знаю, что правильно.
— Света... Я хочу быть частью его жизни.
— Как?
— Не знаю. Дядей. Другом семьи. Кем угодно.
— А твоя жена?
— Мы развелись. Уже полгода как.
Света вздрогнула.
— Что?
— Она узнала про нас. Тогда. Нашла твои сообщения в телефоне.
— И что теперь?
— Теперь я свободен. И хочу знать своего сына.
Света закрыла глаза.
— Это всё разрушит, Дима. Борис уйдёт. Артём останется без отца, которого знает с рождения.
— А может, не уйдёт? Может, поймёт?
— Нет, не поймёт.
Они сидели в тишине. Пили остывший кофе.
— Дай мне время — сказала наконец Света. — Подумать.
— Сколько?
— Не знаю. Месяц. Два.
— Хорошо.
Дима встал. Положил деньги на стол.
— Света?
— Что?
— Спасибо. За то, что родила его. За то, что он есть.
— Дима...
— Я буду ждать.
И ушёл. А Света осталась сидеть в кафе. И думать: что выбрать на этот раз?
Правду, которая всё разрушит? Или ложь, которая душит каждый день?
Месяц спустя она так и не нашла ответа.
Дима звонил каждые несколько дней. Спрашивал: «Ну как? Решила?»
А она не знала. По-прежнему не знала. И тогда всё решилось само.
Борис пришёл домой раньше обычного. Света готовила ужин. Артём рисовал за столом.
— Света — сказал Борис тихо. — Нам нужно поговорить.
Что-то в его голосе заставило её обернуться.
— Коля видел тебя в центре. С каким-то мужчиной. В кафе.
Света замерла.
— Он сказал, что вы долго разговаривали. Очень... серьёзно.
— Боря...
— Кто это был?
Артём поднял голову от рисунка. Посмотрел на родителей.
— Папа, а почему ты грустный?
— Иди в свою комнату, сынок. Поиграй.
— Но я рисую...
— Артём, иди. — Голос Бориса стал жёстким.
Мальчик испугался. Взял карандаши и убежал.
— Так кто это был? — повторил Борис.
Света смотрела на мужа. На его лицо. Усталое. Он уже знал. Каким-то внутренним чутьём знал.
— Это был Дима.
— Дима?
Борис сел на стул. Тяжело сел.
— Кто он? И, что он хотел?
— Он... он видел Артёма. Понял...
— Понял что?
— Что Артём... что он...
— Говори!
— Что Артём его сын.
Тишина.
Долгая, тяжёлая тишина.
Потом Борис встал. Подошёл к окну. Долго смотрел на двор.
— Сколько лет, Света?
— Что?
— Сколько лет ты лжёшь мне?
— Четыре года.
— Четыре года... — Он засмеялся. Страшно так. — Три года я растил чужого ребёнка.
— Боря, он не чужой...
— Чужой! — Борис резко повернулся. — Понимаешь? Чужой! Не мой!
— Но ты же его любишь...
— Любил. До сегодняшнего дня любил.
Света почувствовала, как всё рушится. Прямо сейчас. На её глазах.
— А теперь что? Теперь каждый раз, глядя на него, я буду думать о том, как ты...
Он не договорил.
— Боря, прости...
— За что простить? За то, что изменила? Или за то, что четыре года врала?
— За всё.
— Знаешь, что, Света? — Борис взял куртку. — Я не могу. Не могу сейчас на вас смотреть.
— Куда ты?
— Не знаю. К матери. К брату. Куда угодно.
— А Артём?
— А что Артём? У него есть отец. Настоящий. Пусть идёт к нему.
— Боря!
Но он уже шёл к двери.
— Соберу вещи завтра. Когда вас не будет дома.
Дверь хлопнула.
Света осталась одна на кухне. Суп кипел на плите.
— Мама? — Из детской выглянул испуганный мальчик. — А где папа?
— Папа... папа ушёл.
— Когда вернётся?
Света смотрела на сына. На его тёмные глаза. На ямочку на подбородке.
— Не знаю, солнышко. Не знаю.
— А почему ты плачешь?
— Просто... просто лук резала.
Но лука на столе не было.
А слёзы всё лились и лились.
В ту ночь Света не спала. Сидела на кухне. Пила чай. Думала.
Утром позвонила Диме:
— Дима? Борис узнал. Ушёл.
— Я приеду.
— Не надо.
— Света...
— Не надо сейчас. Дай мне время.
— Сколько?
— Не знаю. Может, навсегда.
Она положила трубку.
Артём проснулся и спросил: «А где папа?»
— Папа на работе.
— А почему он не поцеловал меня на ночь?
— Забыл.
— Но он никогда не забывает.
— Бывает.
Но Артём не поверил. Дети всегда чувствуют ложь.
Борис так и не вернулся.
Прислал эсэмэску: «Документы на развод подам в понедельник».
Всё.
Годы семейного счастья рухнули за один вечер.
А Света сидела в пустой квартире и понимала: правда не освобождает.
Правда разрушает.
И теперь у неё нет ни мужа, ни семьи.
Есть только сын, который каждый день спрашивает: «Когда папа вернётся?»
И она не знает, что ответить.
Потому что папа больше не вернётся никогда.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍