Мобильник завибрировал на кухонном столе в половине седьмого утра. Ира даже глаз не открыла — знала, кто звонит. В доме еще царила предрассветная тишина, Олег похрапывал в спальне, а она уже лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к знакомому ритму его дыхания.
— Алло? — хрипло прошептала в трубку.
— Да как же вам не стыдно, наглецы! Сами в доме процветаете, а сестру с семьей на дачу выгнали! — голос Фаины Леоновны прорезал утреннюю дремоту как нож по маслу.
Ира села на кровати, пропуская мимо ушей поток обвинений. За окном моросил октябрьский дождь, капли стекали по стеклу неровными дорожками. Точно как слезы. Только плакать ей уже давно не хотелось.
— Фаина Леоновна, доброе утро и вам, — спокойно проговорила она, поднимаясь и направляясь на кухню. — Что случилось?
— Что случилось?! — свекровь явно была в ударе. — Аринка мне все рассказала! Как ты ее из дома выставила! Беременную! С двумя детьми! Чтобы самой в тепле и комфорте оставаться!
Ира включила чайник и прислонилась к холодильнику. На его дверце красовались детские рисунки — те самые, что рисовала Маринка, дочка Арины, пока жила здесь. Месяц назад. До того, как все пошло наперекосяк.
— А она вам рассказала, как именно это произошло? — Ира чувствовала, как внутри медленно закипает знакомая злость. — Или только свою версию озвучила?
— Какую еще версию?! Ты ее выгнала! И точка!
— Олег! — позвала Ира в сторону спальни. — Твоя мамаша на проводе!
Послышался грохот — муж явно упал с кровати. Через минуту он появился на кухне, растрепанный, в одних трусах, щуря заспанные глаза.
— Что творится? — пробормотал он, почесывая живот.
Ира протянула ему трубку:
— Поговори с мамой. Она считает, что мы Арину обидели.
Олег взял телефон и отошел к окну:
— Мам, привет... Да, я слышу... Нет, не так все было...
Ира наблюдала за его лицом — как оно менялось от сонной растерянности к привычной покорности. Тридцать семь лет, а до сих пор мямлит перед мамочкой, как школьник.
— Олежек, сынок! — голос Фаины Леоновны был слышен даже на расстоянии. — Неужели ты позволяешь этой... этой особе командовать в твоем доме? Арина — твоя родная сестра! Она беременна! У нее двое детей! А эта... — свекровь явно подбирала слова поизощреннее, — эта мадам решила, что ей мешают!
— Мам, все не так просто, — начал было Олег, но Ира выхватила у него телефон.
— Фаина Леоновна, — сказала она ровным голосом, — давайте встретимся и поговорим. Приезжайте к нам на обед.
— Еще чего! В ваш дом ни ноги больше моей!
— Тогда где? В кафе?
Пауза. Свекровь явно не ожидала такого предложения.
— В "Огоньке", на Мира, — наконец процедила она. — В два часа. И Аринку с собой возьму, пусть сама все расскажет!
Гудки отбоя. Олег виновато посмотрел на жену:
— Ирочка, может, не стоит раздувать...
— Заткнись, — тихо сказала она, наливая кипяток в чашку. — Просто заткнись.
Он хотел что-то сказать, но, видимо, передумал. Ира знала этот его взгляд — смесь вины, страха и детской обиды. Как у ребенка, которого поймали на воровстве варенья.
— Я в душ, — буркнул он и поплелся в ванную.
Ира осталась одна на кухне. Дождь за окном усилился. Она достала из холодильника масло, яйца, хлеб. Механически начала готовить завтрак, думая о предстоящем разговоре.
Арина. Младшая сестра Олега, всегда была любимицей семьи. Красивая, капризная, привыкшая получать все по первому требованию. В тридцать лет — трое детей от разных мужчин, третий — в животе. Постоянно меняющиеся "принцы", которые исчезали, как только узнавали о беременности.
Месяц назад она пришла к ним с чемоданами, детьми и слезами:
— Братик, меня выселяют! Квартиру продали! Мне некуда деваться!
И Олег, конечно, не смог отказать. Ира тогда промолчала — понимала, что семья есть семья. Но когда Арина начала вести себя как хозяйка, перекраивать их быт под свои потребности, когда дети стали кричать по ночам, а сама она — устраивать скандалы из-за каждой мелочи...
Последней каплей стал тот вечер, когда Арина при детях назвала Иру "бесплодной коровой".
— Понятно теперь, почему у тебя детей нет, — ехидно сказала она, укладывая своего младшего спать в их с Олегом кровати. — Характер поганый. Какой мужчина такое выдержит?
И тогда Ира взорвалась. Впервые за много лет — по-настоящему взорвалась.
Но об этом Арина Фаине Леоновне, конечно, не рассказала.
Ира услышала, как Олег выключил воду в душе, и поспешила накрыть на стол. Предстоящий разговор будет нелегким. Но она была готова. Наконец-то готова сказать все, что думает.
Кафе "Огонек" встретило их запахом жареного лука и дешевых сигарет. Олег нервно поправлял воротник рубашки, а Ира спокойно осматривала зал. Фаины Леоновны еще не было.
— Может, уйдем? — шепотом предложил муж. — Скажем, что опоздали...
— Сиди, — коротко ответила Ира, выбирая столик у окна.
Они заказали кофе и молча ждали. Ира разглядывала прохожих за окном — серые фигуры под зонтиками, спешащие куда-то по своим делам. Интересно, есть ли у них проблемы похлеще?
— Вон они, — Олег кивнул на вход.
Фаина Леоновна шла первой, гордо вскинув голову, в драповом пальто, которое носила уже лет десять. За ней плелась Арина — бледная, с кругами под глазами, в растянутой кофте, натянутой на округлившийся живот.
— Ну и где ваши извинения? — Фаина Леоновна даже не поздоровалась, плюхнувшись на стул напротив Иры.
— Здравствуйте, Фаина Леоновна, — невозмутимо ответила та. — Арина, как дела? Как дети?
— Дети в садике, если тебя это интересует, — буркнула Арина, устраиваясь рядом с матерью Олега. — Хотя после того, что ты устроила...
— А что именно я устроила? — Ира отпила глоток кофе. — Расскажи всем, что было.
Арина растерянно посмотрела на свекровь, словно ища поддержки.
— Что тут рассказывать! — вмешалась Фаина Леоновна. — Ты ее выгнала! Беременную! С детьми! На улицу!
— На дачу, — поправила Ира. — К родителям ее бывшего мужа. Где, кстати, есть отопление, горячая вода и вполне приличные условия.
— Это не важно! — Арина наконец заговорила громче. — Ты не имела права! Это дом моего брата!
Ира медленно поставила чашку на блюдце и посмотрела на Олега:
— Расскажи маме, чей это дом.
Олег закашлялся:
— Ну... формально... на Ире записан...
— Как на Ире записан?! — Фаина Леоновна побагровела.
— Я покупала его на свои деньги, — спокойно объяснила Ира. — До брака накопила, взяла ипотеку, которую выплачиваю сама. Олег тогда работал за двенадцать тысяч в автосервисе.
— Но мы же семья! — взвилась Арина. — Семья должна помогать!
— Должна, — кивнула Ира. — И я помогала. Месяц кормила, поила, стирала за вами, нянчила детей...
— Нянчила! — фыркнула Фаина Леоновна. — Еще и заслуги себе приписывает!
— А теперь послушайте, что ваша любимица говорила детям обо мне, — Ира достала телефон и включила запись.
Голос Арины зазвучал из динамика:
— Тетя Ира злая, понимаете? Она не любит деток, потому что сама не может родить. Таких женщин называют неполноценными...
Олег побледнел. Фаина Леоновна открыла рот, но ничего не сказала.
— Дальше слушать будете? — спросила Ира. — Там еще много интересного. Про то, как я "завладела" вашим сыночком, про то, что я "паразитка", которая "жирует за чужой счет"...
— Ты подслушивала! — Арина вскочила со стула. — Ты записывала меня тайком!
— В своем доме имею право, — холодно ответила Ира. — Особенно когда при моих будущих племянниках рассказывают, какая я тварь.
Арина схватилась за живот:
— Ой... мне плохо...
— Видишь, что ты наделала! — Фаина Леоновна бросилась к невестке. — Беременную довела!
— Олег, — тихо сказала Ира, — помоги сестре сесть. И закажи ей воды.
Но сама продолжала говорить, не повышая голоса:
— Знаете, Фаина Леоновна, я тринадцать лет терплю ваши претензии. Тринадцать лет выслушиваю, какая я плохая жена, какая неправильная невестка. Но когда в моем доме, за моим столом, при детях говорят, что я неполноценная женщина... — она наконец повысила голос, — это уже слишком!
— Я не это имела в виду! — захныкала Арина. — Это вырвалось... я расстроенная была...
— А что ты имела в виду, когда сказала Маше: "Не слушай тетю Иру, она же бездетная, откуда ей знать, что детям нужно"?
— Ира... — попытался вмешаться Олег.
— Молчи! — рявкнула она на мужа. — Ты месяц молчал, когда твоя сестрица превращала нашу жизнь в ад! Теперь помолчи еще немного!
Посетители соседних столиков уже откровенно прислушивались к их разговору. Официантка замерла с подносом в руках, не решаясь подойти.
— А теперь самое интересное, — Ира снова взялась за телефон. — Послушаем, что Арина рассказывала своей подружке по телефону вчера вечером.
Новая запись. Голос Арины, веселый и довольный:
— Да ладно тебе! Она сама виновата! Нефиг было психовать! Я специально ее доводила — думала, выгонит, а братец за меня заступится. А вышло еще лучше — теперь она во всем виновата, а я жертва...
Тишина. Арина сидела белая как мел. Фаина Леоновна медленно поворачивала голову от невестки к записи и обратно.
— Арина... — прошептала она. — Это правда?
— Я... я не... — та мотала головой. — Это не так звучало...
— А как звучало? — спросила Ира. — У меня есть еще записи. Хотите послушать, как ваша дочь планировала "выжить меня из собственного дома"? Или как она смеялась надо мной с этой самой подружкой?
Олег сидел, уставившись в стол. Руки его дрожали.
— Знаешь что, Арина, — Ира убрала телефон в сумку, — я дам тебе еще один шанс. При всех расскажи правду. Как было на самом деле.
— Какую правду? — пролепетала та.
— Про то, как ты меня провоцировала. Про то, как специально портила мои вещи. Про то, как учила детей меня не слушаться. И про то, что сказала в последний день.
Арина молчала, глядя в пол.
— Не хочешь? — Ира встала из-за стола. — Тогда скажу я.
И рассказала. Все. Как Арина "случайно" разлила кофе на новое платье Иры перед важной встречей. Как "забывала" мыть за детьми и убирать игрушки. Как научила малышей кричать по ночам, "чтобы тетя Ира не высыпалась и была злая". И как в последний день, когда Ира попросила хотя бы не курить при детях, назвала ее "бесплодной коровой, которая завидует нормальным женщинам".
— Арина... — голос Фаины Леоновны был полон ужаса. — Неужели это правда?
— Мам, — Арина заплакала, — я не хотела... я просто... мне было тяжело... я беременная...
— Беременность — не оправдание подлости! — взорвалась свекровь. — Как ты могла?! Ира столько для нас делала, а ты...
— Значит, теперь все против меня! — взвилась Арина. — Даже родная мать!
— Не мать, а совесть, — тихо сказала Фаина Леоновна. — Которой у тебя, видимо, нет.
Ира взяла сумку и поднялась:
— Олег, идем домой.
— А как же... — он неопределенно махнул рукой в сторону сестры.
— А никак. Пусть живет там, где живет. И пусть подумает над своим поведением.
— Ира, подожди! — окликнула Фаина Леоновна. — Прости старую дуру. Я не знала... не подумала...
Ира обернулась:
— Фаина Леоновна, вы не виноваты. Вы защищали дочь. Это нормально. Но в следующий раз, может быть, сначала выясните всю правду?
— Обязательно выясню, — пробормотала та, не поднимая глаз. — Обязательно...
А Арина так и сидела, всхлипывая в салфетку. Но Иру это больше не трогало. Совсем.
Домой они ехали молча. Олег то и дело косился на жену, но говорить не решался. Только когда въехали во двор, тихо спросил:
— А записи... ты их когда делала?
— Последнюю неделю, — коротко ответила Ира, выходя из машины. — Когда поняла, что дело идет к разводу.
— К разводу? — он остановился как вкопанный.
— А ты думал, я буду терпеть это вечно?
В квартире было тихо и пусто. Ира прошла на кухню, поставила чайник. За окном все еще моросил дождь, но уже не так угрюмо — появились просветы в тучах.
— Ира, давай поговорим, — Олег присел на край стула, будто готовый в любой момент сбежать.
— О чем? — она достала из холодильника сыр, начала резать для бутербродов.
— Ну... о том, что произошло. Я не знал, что Аринка так себя ведет...
— Не знал? — Ира даже не обернулась. — А кто мне говорил "не обращай внимания", "она беременная", "потерпи еще немного"?
— Но я же не знал про записи эти...
— Записи — это только верхушка айсберга, Олег. Ты просто не хотел видеть.
Он помолчал, потом неуверенно спросил:
— И что теперь будет?
Ира обернулась, посмотрела на мужа. Сидит, сгорбившись, растерянный. Сорок лет, а выглядит как провинившийся школьник.
— Не знаю, — честно сказала она. — Правда не знаю.
Зазвонил телефон Олега. Он глянул на экран и побледнел:
— Аринка...
— Отвечай.
— Але... Что? Когда?.. Сейчас приеду!
Он вскочил, хватая куртку:
— Ира, там... там какие-то люди к ней приехали. На дачу. Она напугана, плачет...
— Какие люди?
— Не знаю, говорит — в костюмах. Документы какие-то показывают.
Ира нахмурилась:
— Олег, а ты знаешь, откуда у Арины деньги на жизнь? Она же нигде не работает.
— Ну... алименты получает...
— От кого? Тимоха в армии, денег у него нет. А от Сережки она сама отказалась, помнишь? Гордость не позволила.
Олег замер с курткой в руках:
— А правда... не думал об этом.
— Поехали, — Ира взяла ключи от машины. — Выясним, что за люди.
Дача родителей Сережки — бывшего мужа Арины — располагалась в садовом товариществе за городом. Когда они подъехали, у калитки стояла черная "Тойота" с тонированными стеклами.
Арина встретила их на крыльце — растрепанная, с заплаканными глазами. Дети жались к ее ногам, младший Данила — пятилетний — всхлипывал.
— Братик! — она бросилась к Олегу. — Там люди! Говорят, что я им денег должна!
— Какие деньги? Какие люди? — Ира прошла к дому.
В гостиной сидели двое мужчин в дорогих костюмах. Один — лет сорока пяти, плотный, с золотыми зубами. Второй — помоложе, худощавый, с холодными глазами.
— А, родственники подъехали, — плотный поднялся, улыбнулся неприятной улыбкой. — Виктор Семенович Кошкин. А это мой помощник, Игорь.
— А вы кто такие, объясните? — Ира села напротив, демонстративно расслабившись.
— Мы к Арине Олеговне по долгам, — Виктор Семенович достал из кармана блокнот. — Займы у нас брала. Немало.
— Сколько? — спросил Олег, опускаясь рядом с женой.
— Четыреста семьдесят тысяч рублей. С процентами.
Олег поперхнулся воздухом. Ира только прищурилась:
— И что за займы?
— А вы спросите у должницы, — кивнул в сторону Арины. — Пусть расскажет.
Ира обернулась к золовке:
— Арина, это правда?
— Я... я не думала, что так получится... — та мяла край кофты. — Мне деньги нужны были... на детей, на жизнь...
— На что конкретно? — не отставала Ира.
— На... на разное... — Арина не поднимала глаз.
— Расскажу я, — вмешался Виктор Семенович, листая блокнот. — Первый заем — на пластическую операцию. Грудь увеличивала. Второй — на путевку в Турцию. Третий — на шубу норковую. Четвертый...
— Хватит! — взвилась Арина. — Это мое дело!
— Было твоим, — холодно сказала Ира. — Пока ты не приперлась к нам с детьми, прикрываясь бедностью.
— Как пластическую операцию?! — вдруг дошло до Олега. — Аринка, ты же говорила, что грудь после кормления изменилась!
— Изменилась... но я хотела красивой быть... — всхлипнула та.
— За четыреста тысяч красивой быть хотела, — усмехнулся Игорь. — А теперь платить не хочет.
— Я верну! — закричала Арина. — Только время дайте! Я беременна!
— Времени больше нет, — Виктор Семенович закрыл блокнот. — Срок вышел месяц назад. Теперь или деньги, или...
— Или что? — встала Ира.
— Или имущество в счет долга. Квартира, например.
— Какая квартира? — Олег непонимающе посмотрел на сестру.
— Та, что на Тимирязева, — пояснил Виктор Семенович. — Она у нас в залоге.
— Но эту квартиру продали! — воскликнул Олег. — Аринка же говорила...
— Не продали, — помотала головой сестра. — Заложила... Думала, быстро верну...
Повисла тишина. Ира медленно понимала масштаб лжи.
— Значит, тебя не выселяли? — тихо спросила она.
— Выселяли... но не покупатели... — Арина рыдала уже в голос. — Эти люди... они сказали, что заберут квартиру, если не верну деньги...
— И ты решила спрятаться у брата? — Ира встала. — Прикрыться детьми и беременностью?
— Я не знала, что делать! — завопила Арина. — Мне некуда было идти!
— А правду сказать? — Ира шагнула к ней. — Попросить помощи честно, а не врать про то, что тебя выгнали?
— Ты бы не поняла! Осудила бы!
— Я осуждаю ложь, а не твои проблемы!
Виктор Семенович покашлял:
— Значит, так. До конца недели либо деньги, либо забираем квартиру. И не важно, беременная она или нет.
— А дети? — спросил Олег.
— А дети пусть у родственников живут, — пожал плечами тот. — Наше дело деньги получить.
— Мы не можем такую сумму найти, — растерянно сказал Олег.
— Можем, — неожиданно произнесла Ира.
Все посмотрели на нее.
— Как можем? — прошептал муж.
— У меня есть накопления, — сказала она. — Как раз на такую сумму.
— Ира... — в голосе Олега прозвучала надежда.
— Но с условием, — продолжила она, глядя прямо на Арину. — Квартиру продаем. Официально. И на эти деньги покупаем тебе маленькую однушку где-нибудь подальше отсюда.
— Как подальше? — взвилась Арина.
— В другом городе. И чтобы я тебя больше не видела.
— Ты не можешь меня заставить!
— Не могу, — кивнула Ира. — Тогда разбирайся с долгами сама. Олег, пошли домой.
— Стой! — Арина схватила ее за рукав. — Я... я согласна... только не бросайте меня...
Ира посмотрела на золовку долгим взглядом. Потом обернулась к заемщикам:
— Даете нам три дня на оформление документов?
— Даем, — кивнул Виктор Семенович. — Но если обманете...
— Не обманем, — твердо сказала Ира.
А когда мужчины ушли, она добавила:
— И это последний раз, когда я спасаю тебя, Арина. Запомни это хорошенько.
Через неделю Арина уехала в Калугу. Ира купила ей там однокомнатную квартиру в спальном районе — скромную, но чистую и теплую. Детей устроили в местный садик, а саму Арину — на работу в супермаркет кассиром.
— Теперь будешь жить на зарплату, как все нормальные люди, — сказала Ира, передавая документы. — И никаких займов. Ни копейки в долг.
Арина кивала, прижимая к груди малыша Данилу. Выглядела она растерянно, но уже не истерично. Будто впервые за много лет поняла, что действия имеют последствия.
— Ира... — тихо позвала она, когда та уже собиралась уходить. — Прости меня. За все. Я правда... не хотела так...
— Хотела, — спокойно ответила Ира. — Просто думала, что последствий не будет. Но теперь у тебя есть шанс начать заново. Не испорти его.
— А как же Олег? Он же мой брат...
— Брат — это не индульгенция на подлость. Если соскучится — приедет в гости. Один.
Домой Ира возвращалась на электричке. За окном мелькали осенние поля, желтые и рыжие от опавшей листвы. В вагоне было тепло и спокойно — пенсионеры обсуждали урожай картошки, молодая мама качала на руках малыша.
Обычная жизнь. Без драм и скандалов.
Олег встретил ее на вокзале с букетом хризантем — нелепо огромным, явно купленным в спешке.
— Ну как? — спросил он, когда они ехали домой. — Устроилась?
— Устроилась. Работать завтра выходит.
— А дети?
— В садик пойдут. Там хорошая заведующая, обещала помочь с адаптацией.
Олег помолчал, потом вдруг сказал:
— Ира, я понимаю, что ты сделала это не для меня. И не для Аринки.
— А для кого же?
— Для детей. Они ни в чем не виноваты.
Ира посмотрела на мужа. Может быть, он действительно начинает что-то понимать.
— Да, — кивнула она. — Для детей.
— И... что теперь с нами будет?
Хороший вопрос. Что будет с ними? Олег все тот же — слабохарактерный, зависимый от мнения матери. Но сегодня он впервые не встал на защиту сестры. Может быть, это что-то да значит.
— Посмотрим, — сказала она наконец. — Увидим, как ты будешь себя вести, когда мамочка в следующий раз начнет учить нас жизни.
— А она начнет?
— Обязательно. Фаина Леоновна не из тех, кто долго помнит свои ошибки.
Дома их ждал сюрприз — на кухонном столе стояла корзина с фруктами и записка: "Дорогая Ирочка, прости старую дуру. Спасибо за то, что сделала для Аринки. Теперь понимаю, что была неправа. Фаина Леоновна."
Ира усмехнулась:
— Быстро опомнилась твоя мамаша.
— Она вчера звонила, — смущенно сказал Олег. — Извинялась. Говорила, что стыдно ей...
— Ну и хорошо. Может быть, теперь она дважды подумает, прежде чем обвинять меня во всех смертных грехах.
Олег подошел к ней, несмело обнял за плечи:
— Ира, я хочу, чтобы ты знала... я благодарен тебе. За все. И за то, что помогла Аринке, и за то, что не ушла от меня.
— Я еще не решила, уходить или нет, — честно сказала она.
— А что нужно, чтобы ты осталась?
Ира обернулась, посмотрела ему в глаза. Впервые за много лет он смотрел не виновато и не растерянно, а серьезно. По-взрослому.
— Нужно, чтобы ты стал мужчиной, Олег. Мужем. А не маминым сыночком.
— Я попробую, — тихо сказал он. — Правда попробую.
— Посмотрим, — снова повторила Ира. — Время покажет.
Вечером они сидели на кухне, пили чай с печеньем и смотрели в окно. Дождь закончился, из-за туч выглядывали первые звезды.
— А знаешь, что я понял сегодня? — вдруг сказал Олег.
— Что?
— Что ты — самый сильный человек, которого я знаю. И самый справедливый.
Ира улыбнулась — первый раз за много дней искренне улыбнулась:
— Я просто устала быть удобной. Удобной женой, удобной невесткой, удобной золовкой. Решила быть собой.
— И какая ты — настоящая?
— Увидишь, — она встала, убирая чашки. — Если заслужишь.
За окном загорались огни в соседних домах. Где-то готовили ужин, где-то дети делали уроки, где-то супруги решали свои проблемы. Обычная жизнь, полная обычных забот.
Но Ира больше не чувствовала себя в ней чужой. Наконец-то она была дома. В своем доме, со своими правилами.
И если кто-то с этим не согласен — дверь всегда открыта.