Тишина в доме после отъезда Кати с Мишей казалась Алисе особенно звонкой. Она пыталась читать, но мысли возвращались к дочери: не скучно ли ей? Не чувствует ли давления? Внезапно зазвонил телефон. На экране – незнакомый номер. Сердце екнуло – кредиторы? Выселение?
— Алло? – голос выдал напряжение.
— Алиса Андреевна? Добрый день. Это Светлана Игоревна, классный руководитель Кати в старой школе. Извините за беспокойство в выходной.
Алиса выдохнула, но настороженность осталась:
— Добрый день, Светлана Игоревна. Катя все документы забрала, мы перевели ее в школу по новому месту жительства. Что случилось?
— Да нет, с Катей все в порядке. Просто… у нас тут небольшая ситуация. Вы помните Лизу Гордееву? Одноклассницу Кати?
— Конечно. Они были неразлучны.
— Вот именно. Лиза… она тяжело заболела. Девочка в больнице, в отделении гематологии. Очень тяжело переносит и болезнь, и лечение. Отказывается общаться почти со всеми… но сегодня вдруг спросила про Катю. Сказала, что скучает, что Катя ее всегда смешила… – В голосе учительницы слышались слезы. – Мама Лизы умоляет… не знает, как дочь расшевелить. Может, Катя сможет навестить? Хотя бы ненадолго? Понимаю, что это просьба… но…
Алиса замерла. Лиза… веселая, озорная девчонка, второй "паровоз" в их с Катей дружбе. Сердце сжалось от боли за ребенка.
— Светлана Игоревна… Катя сейчас не дома. Но я обязательно поговорю с ней, как только она вернется. Думаю… она захочет навестить Лизу. Дайте мне, пожалуйста, номер мамы Лизы и адрес больницы. Я сама позвоню, уточню, когда можно прийти.
— Спасибо вам огромное, Алиса Андреевна! Я вам сейчас скину. И… передайте Кате, мы все за Лизу держим кулачки.
Алиса записала контакты, тяжесть на душе смешалась с тревогой. Как воспримет это Катя? Ей самой еще так хрупко. Не станет ли встреча с больной подругой новым ударом?
Машина с Катей и Мишей вернулась ближе к вечеру. Катя вышла первой. Лицо ее было озарено непривычным румянцем, глаза блестели.
— Мам! Там был космический зал! И симулятор полета! И я собрала робота-сортировщика! Миша помог, но в основном я сама! Он такой… – Катя осеклась, увидев выражение лица матери. – Что случилось?
Миша, выходя из машины, тоже насторожился:
— Все в порядке, Алиса Андреевна?
Алиса взяла дочь за руку и пригласила Мишу в дом. За чаем она рассказала о звонке, о Лизе. Катя слушала, бледнея, сжимая кружку в руках. Когда мать закончила, в глазах девочки стояли слезы, но не страха, а ярости и боли.
— Лизка… – прошептала она. – Почему она? Она же самая здоровая была! Бегала быстрее всех! – Она резко встала. – Надо ехать. Сейчас же. Где она?
— Катя, успокойся, – мягко сказал Миша. Его лицо было серьезным. – Сейчас вечер, в больницу уже не пустят. Завтра утром – другое дело. И… тебе нужно подготовиться. Физически и морально. Это будет тяжело. Видеть друга в такой ситуации… – Он замолчал, его взгляд стал далеким, будто он видел не стену дома, а больничные палаты собственного прошлого.
— Миша прав, – поддержала Алиса. – Я уже поговорила с мамой Лизы. Завтра, после обеда – время посещений. Мы поедем вместе. А сейчас… попробуй вспомнить что-то очень смешное, что было у вас с Лизой. Что-то, что точно заставит ее улыбнуться. Ей это сейчас нужнее лекарств.
Катя кивнула, смахивая слезы кулаком:
— У нас куча смешного было… Я найду. – Она посмотрела на Мишу. – Спасибо. За музей… и за то, что не говоришь глупости.
— Я знаю, о чем ты, – просто ответил Миша. – Если что – я рядом. Знаешь, где найти. Папа говорит, ты круто разбираешься в программах для анимации? Как раз то, что нужно для мультика про больничные приключения. Может, сделаем для Лизы что-то? Чтобы она не скучала?
Катя впервые за этот тяжелый разговор слабо улыбнулась:
— Давай попробуем. Завтра… после больницы.
Больница встретила их стерильным запахом антисептиков и тишиной, пропитанной болью и страхом. Палата Лизы была отдельной. Девочка лежала на высокой кровати, бледная, почти прозрачная, с повязкой на голове вместо привычных густых косичек. Тоненькие ручки были испещрены синяками от капельниц. Увидев Катю, она слабо шевельнула ресницами, но не улыбнулась. Взгляд был потухшим.
— Лиза… – Катя осторожно подошла, села на стул у кровати. Алиса осталась у двери, давая подругам пространство. – Привет, козявка. Слышала, ты тут балду гоняешь без меня?
Лиза медленно перевела на нее взгляд. Глаза наполнились слезами.
— Кать… – голосок был хриплым, едва слышным. – Я… я плохая. Все болит. И волосы… выпали.
— Зато теперь у тебя стильный череп! – Катя сделала усилие, чтобы ее голос звучал бодро. Она достала планшет. – Смотри, что мы с одним придурком нарисовали. Специально для тебя, кисуля.
На экране забавный, лысоватый человечек в больничном халате (узнаваемо похожий на Лизу) верхом на швабре носился по коридорам, уворачиваясь от тучной медсестры-монстра с гигантским шприцем, а потом украдкой подменил врачу в лаборатории пробирки с анализами на баночки с йогуртом. Мультик был грубоватый, нарисованный наспех, но наполненный безумной энергией и абсурдным юмором – точь-в-точь как их прежние шалости.
Лиза смотрела. Сначала без интереса, потом… уголки ее губ дрогнули. Потом она тихонько усмехнулась. Потом рассмеялась – тихим, хрипловатым, но настоящим смехом.
— Это… это же доктор Петренко! И шприц как у Марьиванны! – она прошептала, тыча пальчиком в экран. – А это… ты меня нарисовала лысой!
— Не лысой, а бритоголовой и дерзкой! – парировала Катя, чувствуя, как комок в горле рассасывается от этого смеха. – Как настоящий бунтарь! Ты ж у нас самая крутая! Помнишь, как мы в прошлом году…
И Катя начала рассказывать. Про их проделки, про смешные случаи в школе, про тайны и мечты. Она говорила, не умолкая, иногда сбиваясь, иногда почти плача, но заставляя себя смеяться. Лиза слушала, изредка вставляя слово, ее рука лежала поверх Катиной. В палату вошла мама Лизы, увидела дочь, не лежащую апатично, а оживленно шепчущуюся с подругой и улыбающуюся, и расплакалась тихо, от счастья.
На обратном пути в машине Катя молчала, глядя в окно. Потом сказала, не оборачиваясь:
— Мам… она так борется. А я… я ныла из-за дурацкого отца и переезда.
— Твоя боль – тоже боль, Катюш, – мягко сказала Алиса. – Но ты сегодня подарила Лизе кусочек жизни. Это бесценно.
— Я буду ездить к ней. Часто. И мультики с Мишей будем делать. Он… он сегодня помог доделать последние сцены. Он понимает… – Катя замолчала, а потом добавила тихо: – Он хороший. Как брат… которого у меня никогда не было.
Работа Алисы шла в гору. Лариса Петровна поручала ей все более сложных пациентов. Однажды в клинику привезли малыша с редкой формой пищевой аллергии, осложненной астматическим статусом. Ребенок поступил в тяжелом состоянии, местные врачи растерялись. Алиса, имея опыт работы с подобными случаями в госбольнице, мгновенно мобилизовалась. Она координировала действия реаниматолога, аллерголога, четко расписала схему экстренной помощи и последующей терапии. Несколько часов напряженной работы – и малыш был стабилен. Родители, богатые и привыкшие к особому отношению, были в восторге от ее компетентности и спокойствия.
Марк Сергеевич, узнав об этом случае, пригласил Алису в свой кабинет. Он сидел за массивным столом, но атмосфера была неформальной.
— Лариса Петровна в восхищении. И родители маленького Артема написали восторженный отзыв. Вы, Алиса, не просто оправдали доверие – вы его превзошли.
— Спасибо, Марк Сергеевич. Я просто делала свою работу.
— Именно так и надо. – Он отодвинул папку. – Теперь о другом. Долги. Я попросил нашего юриста разобраться с вашей ситуацией. Он связался с банком и с теми… товарищами, которым должен был ваш бывший муж.
Алиса напряглась:
— Я… я готова выплачивать свою часть. Сейчас у меня стабильная зарплата, я могу…
— Алиса, – он остановил ее жестом. – Слушайте. Банк, учитывая ваши обстоятельства – мать-одиночка с ребенком, потеря жилья по вине второго созаемщика – согласился на реструктуризацию долга. Очень льготные условия. А те "товарищи"… – Марк Сергеевич усмехнулся без юмора, – оказались не такими уж бескомпромиссными, когда им вежливо объяснили перспективы внимания со стороны определенных структур. Они согласились списать часть долга как безнадежный и принять график выплаты остатка, который вам будет посилен. Юрист подготовил документы. Вам нужно будет подписать.
Алиса не верила своим ушам:
— Это… это огромное облегчение! Но как вы… Я не хочу, чтобы вы…
— Я ничего не платил, Алиса, – быстро сказал он. – Просто подключились профессионалы, которые знают, как работать с такими ситуациями в правовом поле. Это входит в пакет поддержки сотрудников клиники. Пусть и неофициально. Вы – ценный кадр. Клинике выгодно, чтобы вы работали спокойно. – Он встал и подошел к окну. – И еще кое-что. Дом… вы с Катей привыкли к нему? Чувствуете себя там… дома?
Вопрос застал Алису врасплох:
— Да… Очень. Это удивительное место. Спокойное. Катя полюбила сад… Но мы понимаем, что это временно. Как только станет возможно, мы найдем съемное жилье…
— А если… – он обернулся, и в его глазах было что-то неуверенное, несвойственное ему. – А если я предложу вам выкупить этот дом? По символической цене. Значительно ниже рынка. Он мне не нужен, а вам… кажется, подходит.
Алиса замерла. Купить дом? Свой угол? Место, где Катя уже пустила корни?
— Марк Сергеевич… это слишком щедро. Я не могу принять…
— Это не щедрость, – возразил он. – Это практичность. Я не хочу искать новых арендаторов или продавать незнакомцам место, которое стало для вас убежищем. А вы… вы заслужили стабильность. Рассмотрите предложение. Не спешите с ответом. Поговорите с Катей. Подумайте. – Он вернулся к столу. – Документы по долгам юрист пришлет вам на почту. Подпишите, когда будет удобно. И… Алиса?
— Да?
— Я рад, что вы и Катя… нашли здесь свое место под солнцем. По-настоящему рад.
Вечером Алиса рассказала Кате о предложении Марка Сергеевича про дом. Дочь отложила планшет, на котором она рисовала новый мультик для Лизы.
— Купить? Наш дом? – ее глаза загорелись. – Мам, это же… это же мечта! Но… а деньги?
— Символическая цена, говорит. И с долгами теперь полегче… Но это огромная ответственность и… неловкость. Мы ему и так стольким обязаны.
Катя задумалась, потом подошла и обняла мать:
— Он же не просто так, мам. Он… он как Миша. Просто хочет, чтобы нам было хорошо. И мы ведь не лентяйки. Ты круто работаешь. Я учусь. Мы сможем. И… он смотрит на тебя как… как папа Максим никогда не смотрел. С уважением. И… теплом. – Катя покраснела, но не отступила. – Может, ему тоже одиноко? И мы… мы как его семья теперь?
Алиса прижала дочь к себе, глядя на закат за окном их возможного дома. Место, где боль начала зарубцовываться, где появились друзья, где вернулось самоуважение. Шаг за шагом. От выживания – к жизни.
— Подумаем, Катюш, – прошептала она. – Вместе подумаем.
Ключи судьбы. Все части - 1,2,3,4,5,6