Я стояла перед зеркалом в прихожей, поправляя воротник шёлковой блузки, и никак не могла отделаться от странного, сосущего под ложечкой чувства. Тревога была беспричинной, глупой, как осенняя муха, бьющаяся в стекло. Ну что могло случиться? Сергей, мой муж, должен был вернуться с минуты на минуту, а потом мы собирались на ужин к его матери, Галине Петровне. Ужин-сюрприз.
— Лен, ты готова? — крикнул он из комнаты, застёгивая часы.
— Готова, — отозвалась я, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно.
Сергей подошёл сзади, обнял за плечи и посмотрел на наше отражение. Сорок семь ему, сорок два мне. Три года брака. В зеркале мы выглядели счастливой, состоявшейся парой. Он — высокий, надёжный, с первыми серебряными нитями в тёмных волосах. Я… я тоже, наверное, выглядела неплохо. Но в глубине зелёных глаз уже поселилась тень усталости. Усталости от вечной, тихой борьбы.
— Мама так загадочно говорила по телефону, — усмехнулся Сергей. — «Сюрприз для тебя, сынок, за твой проект». Что она там опять придумала?
Я пожала плечами. Сюрпризы Галины Петровны всегда были с двойным дном. Она была из тех свекровей, что улыбаются тебе в лицо, а за спиной вздыхают: «А вот Оленька…»
Оленька. Бывшая любовь моего мужа. Идеал, икона, недостижимый образец, с которым меня сравнивали последние три года. «Оленька пекла такие пироги, пальчики оближешь!», «Оленька всегда знала, какой галстук подобрать Серёже», «Мы с Оленькой были как мать и дочь…» Эти фразы, брошенные как бы невзначай, жалили больнее открытой неприязни. Я старалась не обращать внимания, отшучиваться, быть выше этого. Я же взрослая, мудрая женщина. Но внутри каждый раз что-то неприятно сжималось.
Самое странное было то, что на этот «сюрприз» меня пригласила не свекровь. Позавчера позвонила Ирина, сестра Сергея.
— Лена, привет! Ты в субботу вечером свободна?
— Привет, Ир. Вроде да, а что?
— Мама там ужин устраивает для Серёги. Сюрприз. Ты должна быть обязательно.
— Мне Галина Петровна не звонила… — удивлённо протянула я.
— Она замоталась, наверное, — быстро нашлась Ирина. — Но это очень важное семейное событие. Прямо очень. Я за тобой заеду, хорошо? Не спорь.
Её настойчивость меня озадачила. Ирина, в отличие от матери, всегда была на моей стороне. Сама нахлебавшись материнского контроля в юности, она прекрасно видела все манипуляции Галины Петровны. «Держись, Ленка, — говорила она мне как-то за чашкой кофе, — маму не переделаешь. Главное, чтобы Серёга не вёлся».
И вот сейчас, садясь в машину к Ирине, я снова почувствовала этот холодок тревоги.
— Ты какая-то напряжённая, — заметила она, ловко выруливая со двора.
— Да так, — я махнула рукой. — Просто не люблю сюрпризы твоей мамы.
Ирина хмыкнула и бросила на меня быстрый, многозначительный взгляд.
— А этот сюрприз, я думаю, тебе особенно не понравится. Но увидеть его ты должна.
Её слова окончательно сбили меня с толку. Что она имела в виду?
Дом Галины Петровны встретил нас ярким светом и гулом голосов. Гостей было немного — пара старых друзей семьи, двоюродный дядя Сергея. И посреди гостиной, в кресле, которое обычно занимала хозяйка дома, сидела… она. Ольга.
Время для меня будто замедлилось. Я видела, как Галина Петровна, сияя от удовольствия, что-то шепчет ей на ухо. Видела, как мой муж, Сергей, стоит рядом, неловко переминаясь с ноги на ногу, с растерянной и виноватой улыбкой на лице. А Ольга… она сидела там, как королева на троне, принимая почести. Её светлые волосы были уложены в идеальную причёску, на губах играла вежливая улыбка. Она выглядела так, будто никогда и не уходила из этого дома.
Меня будто ледяной водой окатили. Вот он, сюрприз. Унизительный, жестокий, продуманный до мелочей.
— А вот и Леночка с Ирочкой! — нарочито радостно воскликнула Галина Петровна, заметив нас. В её голосе не было и тени смущения. Только торжество. — Проходите, девочки, не стесняйтесь.
Все взгляды обратились на меня. Я чувствовала себя актрисой, вышедшей на сцену в середине чужого спектакля и не знающей своей роли. Сергей шагнул ко мне, хотел что-то сказать, но лишь виновато развёл руками. Его взгляд кричал: «Прости, я не знал!»
А я смотрела на него и думала: «Не знал? Или не хотел знать? Не хотел спорить с мамой?»
Вечер превратился в изощрённую пытку. Нас рассадили за стол так, что я оказалась на одном конце, а Сергей — на другом, зажатый между матерью и Ольгой. Весь ужин Галина Петровна вела себя так, будто меня в комнате просто не существует. Она обращалась исключительно к Ольге, подкладывала ей лучшие куски, смеялась над её шутками.
— Оленька, а помнишь, как мы с тобой ездили на дачу? Серёжа тогда ещё ногу подвернул, а ты ему такие компрессы делала! Врач потом сказал — просто чудо!
Ольга смущённо улыбалась, бросая на меня короткие, извиняющиеся взгляды. Но она подыгрывала. То ли из вежливости, то ли по старой привычке нравиться матери своего бывшего.
— Да, Галина Петровна, помню, конечно.
— А как вы с Серёжей были неразлучны! — не унималась свекровь, её голос звенел от ностальгического умиления. — Вся родня думала — вот она, наша будущая невестка! Идеальная пара!
Я сидела, вцепившись пальцами в салфетку под столом. В горле стоял ком. Я чувствовала на себе сочувствующие взгляды дяди и старых друзей семьи. Они всё понимали. И от этого было ещё хуже. Я чувствовала себя не просто лишней. Меня публично, методично, с наслаждением вычёркивали из жизни собственного мужа.
Сергей ёрзал на стуле. Он несколько раз пытался вставить слово, перевести разговор на другую тему, посмотреть в мою сторону, но Галина Петровна тут же перехватывала инициативу.
— Серёженька, попробуй вот этот салат! Помнишь, Оленька его всегда готовила? Твой любимый!
Он через силу улыбнулся и кивнул. И этот кивок стал для меня последней каплей. Не потому, что он съел салат. А потому, что он снова сдался. Снова выбрал путь наименьшего сопротивления. Снова позволил матери унижать меня.
Во мне закипала не обида — ярость. Холодная, звенящая ярость. Я встала из-за стола, стараясь сохранять спокойствие.
— Простите, я на минуту.
В коридоре меня догнала Ирина. Её лицо было серьёзным и решительным.
— Ну что? Теперь ты видишь? — тихо спросила она.
— Ирина, что здесь происходит? — мой голос дрожал. — Зачем ты настояла, чтобы я пришла? Чтобы я посмотрела на это представление?
— Да, — твёрдо ответила она. — Именно за этим. Потому что ты должна была увидеть, как далеко мама готова зайти. А Серёжа должен был оказаться в ситуации, где ему придётся выбирать. Хватит ей диктовать ему, как жить. Пора это остановить.
Она смотрела на меня в упор, и я поняла. Ирина не просто привела меня сюда на казнь. Она привела меня сюда на бой. Она верила, что я смогу за себя постоять. И что её брат, мой муж, наконец-то проснётся.
Я вернулась за стол. Села. Выпрямила спину. Мои руки больше не дрожали. Я смотрела прямо на Галину Петровну, и во взгляде моём, наверное, было что-то такое, отчего она на мгновение осеклась. Но лишь на мгновение.
Кульминацией вечера должен был стать тост. Галина Петровна взяла бокал с шампанским, постучала по нему ножом. Все замолчали.
— Я хочу поднять этот бокал, — начала она, её голос сочился патокой, — за моего дорогого сына. И за людей, которые всегда были и будут частью нашей семьи. — Она сделала паузу и посмотрела прямо на Ольгу. — Оленька, ты всегда была для меня как родная дочка… Я так мечтаю, чтобы Серёжа…
Она не договорила. Оборвала фразу, наткнувшись на мой ледяной, прямой взгляд. В наступившей тишине мой голос прозвучал оглушительно громко.
— Простите, что перебиваю, Галина Петровна.
Я встала. Все головы повернулись ко мне. Сергей смотрел с ужасом. Ольга вжала голову в плечи.
— Я просто хочу уточнить, — продолжила я, глядя в глаза свекрови. Моё сердце колотилось, как пойманная птица, но голос был твёрд. — Вы устроили этот «сюрприз», чтобы свести моего мужа с его бывшей девушкой? И вы посчитали нужным пригласить на это… торжество… его нынешнюю жену? Это какая-то особая форма жестокости? Или просто злая шутка?
Лицо Галины Петровны пошло красными пятнами. Она была ошарашена. Она привыкла к моим улыбкам, к моему молчанию. К такому она готова не была.
— Да что ты такое говоришь, Лена?! — зашипела она. — Какая наглость! Это просто… просто дружеская встреча! Я просто рада видеть Оленьку!
И тут раздался второй голос. Чистый и звонкий, как удар хлыста.
— Мама, хватит!
Ирина тоже встала. Она подошла и встала рядом со мной, плечом к плечу.
— Хватит врать! Это я пригласила Лену. Потому что она должна была увидеть, как ты пытаешься управлять жизнью Серёжи! Как ты не уважаешь его выбор, его жену, его семью! Ты думаешь, никто не видит твоих игр? Хватит!
Тишина в комнате стала вязкой, почти осязаемой. Казалось, было слышно, как пылинки оседают на скатерть.
И в этой тишине что-то изменилось. Что-то сдвинулось с мёртвой точки. Сергей, который до этого сидел, словно парализованный, медленно поднял голову. Он посмотрел на меня, потом на сестру, потом на побагровевшую мать. И в его глазах больше не было растерянности. Там была сталь.
Он встал. Неторопливо, уверенно. Подошёл ко мне, взял мою руку и крепко сжал. Потом повернулся к матери.
— Мама, — его голос был спокоен, но в этой спокойствии чувствовалась неведомая мне доселе сила. — Ирина права. Хватит. Я люблю Лену. Она моя жена. И я не позволю никому, даже тебе, так её унижать. Это неуважение ко мне. К ней. К нашему браку.
Он сделал паузу, обводя взглядом застывших гостей.
— Вечеринка окончена.
Мы уходили в звенящей тишине. Галина Петровна стояла посреди гостиной, её лицо исказилось от обиды и бессильного гнева. Впервые за много лет её власть дала трещину. Она потеряла контроль.
У самых дверей нас догнала Ольга.
— Лена… — прошептала она, не глядя мне в глаза. — Извините. Я правда… я не знала, что всё так будет.
Я молча кивнула. Мне было её даже немного жаль. Пешка в чужой игре.
В машине мы долго ехали молча. Я смотрела на пролетающие мимо огни города и чувствовала, как напряжение, державшее меня весь вечер, понемногу отпускает. Осталась только звенящая пустота.
— Лена… — наконец сказал Сергей. Его голос был хриплым. — Прости меня.
Я повернула к нему голову.
— Я вёл себя как трус, — продолжал он, не сводя глаз с дороги. — Я слишком долго позволял ей это делать. Позволял ей вмешиваться, унижать тебя… Я думал, что если я буду молчать, всё как-то само рассосётся. Но сегодня… сегодня я увидел, во что это превратилось. Я чуть не потерял тебя из-за своей слабости.
Он остановил машину у нашего дома, повернулся ко мне, и я увидела в его глазах слёзы.
— Я больше никогда этого не допущу, слышишь? Никогда. Я люблю тебя. И я буду тебя защищать. От кого угодно.
В этот момент я поняла, что вечер, который начался как самое большое унижение в моей жизни, закончился самой большой победой. Не моей победой над свекровью. Нашей с Сергеем победой.
Мы вошли в нашу тихую квартиру, и я впервые за долгое время почувствовала себя дома. По-настоящему. В безопасности.
Отношения с Галиной Петровной, конечно, испортились. Она не звонила несколько недель, а когда позвонила, её разговор с Сергеем был коротким и холодным. Но он стоял на своём. Твёрдо и уверенно расставил границы, которые должен был расставить много лет назад.
Иногда я вспоминаю тот «сюрприз». И во мне больше нет ни боли, ни обиды. Только странное чувство благодарности. Той жестокой вечеринке, устроенной свекровью. Той унизительной сцене, свидетельницей которой я стала.
Потому что в тот вечер мой муж, мой любимый, но такой нерешительный Серёжа, наконец-то повзрослел. Он сделал свой выбор. Он выбрал меня. И наш брак, пройдя через это испытание, стал только крепче. Как закалённая в огне сталь.