Дождь лил как заведённый с самого утра, жестокий, нудный нескончаемый поток воды. София равнодушно смотрела за прозрачными извивающимися змеями, стекающими вниз по стеклу. Мир за окном искажался, превращаясь в тусклое безжизненное пространство. Лишь размытые очертания старого тополя напоминали причудливую кляксу или творение авангардного художника. Женщина смотрела на него не отрываясь, словно пытаясь отыскать или вспомнить нечто крайне важное, но в ответ чувствовала только пустоту.
Стеклянные капли отстукивали по железному карнизу тревожную, изнуряющую дробь. Звук погружал Софию в транс, наполненный тоской, безграничной как вселенная. Она сама не помнила, когда поддалась и позволила укутать себя сетью забвения. Сколько времени она провела в старом, любимом кресле? Затёкшее тело отказывалось повиноваться, словно погруженное в невидимую трясину. София ощущала миллиарды острых иголок, безжалостно разрывающих нежную кожу, но не хватало сил прекратить изощрённую пытку. Жизненная энергия оставила её, уступив место глубокой апатии. Теперь она совсем одна в пустой комнате, где чувствовала себя вольготно только недельная пыль. Она царила повсюду, покрывала когда-то родные предметы безликим, серым покрывалом, скрывая последние краски забытой жизни.
Смутная тревога, словно комар, кольнула её сердце. Пелена, сковывающая мысли, затрепетала, на секунду открывая скрытое. Боль прошила тело Софии. Как она могла забыть?! Её любимая девочка, маленькое рыжее солнышко, её сердце и душа… Захотелось побежать в другую комнату, проверить дочку, прижаться к нежной щёчке, услышать непонятное бормотание родного существа… София попыталась подняться, от напряжения заболели мышцы, но тело осталось неподвижным. Собственное бессилие разрывало её на куски. Она должна быть рядом с дочкой! Как давно она уже не слышит её плач? Что если её уже нет?
Последний крик вырвался из её груди, и полетел как вестник, рассказывая о потерянной жизни, о боли, сжигавшей изнутри. Он сливался с другими и превращался в ужасную песню смерти, звучащую над небом умирающего города.
-//-
Михаил не помнил, когда последний раз позволял себе такую роскошь как сон, трудился днями и ночами, забывая о себе и своих близких. Он был учёным до мозга костей, фанатиком. Здесь были все такие, теперь остался только он. Сначала позвонила Ольга, предупредив, что берёт отпуск. Через неделю Роман взял несколько дней, объяснив это последствиями чрезмерной нагрузки. С огромной скоростью пустота разрасталась по институту… Михаил громко чертыхнулся, вспомнив безмерную гордость, охватившую его в тот памятный день, когда он стал сотрудником крупнейшего биохимического института в регионе. Не останавливал и переезд из родных мест в небольшой город, затерявшийся в Сибири. Восторг бурлил в его крови. Заниматься генетикой микроорганизмов, узнавать и создавать новое. Об этом он мечтал, выигрывая на олимпиадах по биологии, поступая в университет, заканчивая аспирантуру, защищая кандидатскую диссертацию. Его радости не было предела, когда ему предложили возглавить новую молодёжную лабораторию по инновационным проектам. Разработка совершенного и гуманного оружия – настоящее нужное дело! Перестанут умирать люди! Благодаря их научному труду, уйдут в прошлое кровопролитные войны, отпадут за ненадобностью атомные бомбы, применение фосгена, зарина и других нечеловеческих методов… Работа для Михаила была почти всем, отнимала много сил и времени. Вторая половинка его души принадлежала семье, но, к сожалению, любимую жену и дочурку он почти не видел. Уходил, когда они сладко посапывали, приходил, когда видели уже десятый сон. Хотя иногда случались и выходные с дружным выездом на природу и тихим семейным счастьем. Будет ли ещё когда-нибудь это? Михаил сделал резкий вдох, прекращая рвущуюся изнутри панику. Сейчас нужны твёрдые руки и холодный ум. Заученным до автоматизма движением он поставил в центрифугу пробирки с кровью, ткнул кнопку и с надеждой подумал: «Надеюсь, на этот раз вышло… Я так устал. Поскорее хочется забыть весь этот кошмар. Прийти домой, поцеловать любимых девочек и взять сразу весь не отгулянный отпуск». Михаил отошёл к окну и задумался о том, чего не должно было случиться.
-//-
– Рома, ты, куда нашу Марусю пересадил? – спросил Михаил, выходя из герметичного большого бокса, где находились камеры с питательной средой для бактерий и клетками подопытных животных. – Её нет в клетке.
– Никуда. На месте сидит, – удивился тридцатилетний худой мужчина, не отрываясь от работы со своим любимцем – сканирующим туннельным микроскопом.
– Там пусто, – спокойным, но несколько растерянным тоном сказал Михаил. – Может, хватит?
Михаил выжидательно уставился на Рому, который, в прочем не мог этого заметить, так как не отвлекался от лицезрения образцов. Затем посмотрел на только что вошедшую Ольгу, самого молодого сотрудника их лаборатории.
– Привет, мальчики, – радостно промурлыкала двадцатишестилетняя шатенка и двинулась к своему рабочему месту, щурща элегантным бежевым плащом и испуская аромат французских духов. – Миш, а что ты такой задумчивый? – спросила Ольга, переодеваясь в белый халат.
– Маруся пропала, – ляпнул Михаил, игнорируя ненужные предисловия.
– Ага, – поддакнул со своего места Рома.
– Что вы такое говорите?! Куда она могла деться?
– Её в клетке нет, – упрямо повторил Михаил, придирчиво изучая своих коллег. – Оля, ты последняя вчера уходила?
– Да, – пробормотала Ольга. – Я ей повторную инъекцию пятьдесят шестой сделала и посадила обратно в клетку.
– Точно?
– Конечно! – твёрдо ответила она, а потом задумчиво добавила: – Знаете, когда я входила, мне показалось, что что-то прошмыгнуло под ногами.
– Только не это! – выдохнул Михаил и, быстро развернувшись, опять зашёл в бокс. Через несколько минут он вернулся и удрученно сказал:
– Дверца клетки была открыта.
– Я закрывала! – воскликнула Ольга. – Я всегда проверяю!
– Тебя никто не обвиняет, – тихо сказал Михаил.
– Значит, Маруся открыла клетку и выбежала тогда, когда Михаил выходил из бокса, а потом попала в общий коридор, благодаря Ольге. Значит, она на свободе не более двадцати минут. Ровно столько длятся ваши размышления, – философски резюмировал Роман. – Давайте все вместе поймаем беглянку и делу конец.
Ольга выжидательно посмотрела на Михаила. Он же молчал, только сосредоточенно морщил лоб, пытаясь найти единственно правильное решение. Всё-таки он начальник, ему потом и расхлёбывать.
– Приступаем! – бодро произнёс Рома и оторвался от насиженного места.
– Нет! – твёрдо сказал Михаил. – Сомневаюсь, что нам с вами это под силу. Лучше признать ошибку и подключить более компетентных людей.
Он подошёл к телефону, быстро набрал номер и сообщил о случившемся, вызывая на зачистку здания. Лучше перестраховаться. Пятьдесят шестая хоть и не считалась очень опасной, но была не до конца изучена.
Михаил, как сейчас, помнил то чувство триумфа, завладевшее сотрудниками лаборатории по окончании проекта. Перед ними была поставлена амбициозная, сложная, но интересная задача – создать микроорганизм, способный подавлять двигательные функции человека, внимательность и кратковременно нарушать память, но не наносить серьёзный вред организму. Звучит фантастично, но им удалось! Вирусы как первичный материал, сразу отбросили, их размножение возможно только в живых клетках, что не очень удобно. Михаил даже не помнил, кто первый произнес решающее предложение: «Давайте возьмём за основу нанобактерию, недавно открытую американцами!», и работа закипела, породив на свет уникальный организм. Из-за маленьких размеров и наличию большого числа подвижных жгутиков их детище не брезговало ни воздухом, ни водой, ни почвой, но всё же предпочитало живые организмы, где процесс размножения шёл активнее. Однако, самое главное, благодаря разным модифицирующим агентам, в том числе ДНК нового вируса герпеса, им удалось добиться неустойчивости бактерии, по истечении времени она самоуничтожалась в окружающей среде, а в живом организме небольшие последствия легко устранялись антибиотиками. Полученное творение назвали пятьдесят шестой, в честь остальных неудавшихся попыток. С ней носились, как с малым ребёнком, взращивая на питательной глюкозе, испытывая на подопытных животных, радуясь вновь узнаваемым показателям и способностям. Руководство же торопило, желая поскорее увидеть действие на человека, чтобы отчитаться за щедрое финансирование. Не смотря на спешку, Михаил и его коллеги ни минуты не сомневались в собственном открытии. Казалось, все факторы учтены.
Создание и испытание нового, относительно гуманного бактериологического оружия не быстрый процесс. Было изучено огромное количество вариаций по модификации нанобактерий, их количества и условий воздействия. Разную дозу микроорганизмов вводили в точно выверенный объём газа, близкий по составу к воздуху, и выбрасывали в полость герметичной камеры с подопытными животными. Записывали наблюдения. Что-то меняли и опять повторяли опыт. На первых порах результат был одинаковый и не обнадёживающий. Подопытные становились апатичными, медлительными, отказывались от пищи и в течение нескольких суток умирали. Пока не наступила очередь пятьдесят шестого варианта микроорганизма и очередной белой крысы с красными глазами, которую впоследствии назвали Марусей.