Предыдущая часть:
Павел провёл ладонью по флешке, словно пытаясь ощутить присутствие друга, и глубоко задумался. Наконец, он выпрямился и посмотрел на неё внимательно.
— А что ты вообще знаешь про Олега? — спросил он неожиданно. — Ну, про его жизнь до вас? До того, как вы встретились?
Наталья замялась, вопрос застал врасплох. Она знала немного: Олег рано остался без родителей, воспитывала бабушка, которая умерла, когда он был подростком. Подробности он не любил рассказывать, отшучиваясь.
— Ну, рос-рос и вырос, — обычно заканчивал он, махнув рукой. — Самое интересное началось в институте, когда я встретил Пашу и нашего научрука. Вот это голова, гениальный мужик!
Дальше шёл рассказ о том, как они с Павлом на старом компьютере, собранном чуть ли не из хлама, придумали программу для безопасной передачи данных, быстрее всех аналогов. Олег любил вспоминать это, добавляя новые детали: как они пили чай из треснутой кружки, как компьютер зависал, как научрук хвалил их за смекалку. Потом он говорил, что второе важное событие в его жизни — встреча с Натальей. Эти слова всегда заканчивались поцелуями, и разговор о прошлом угасал.
— Ну, знаю, что родителей у него не было, — неуверенно начала она, теребя край рукава. — И всё, он не рассказывал.
— Не было, — кивнул Павел, его голос стал серьёзнее. — С десяти лет он жил в детском доме. Ты знала об этом?
— В детском доме? — Наталья ахнула, её глаза расширились от потрясения. — Не может быть, он никогда не говорил!
— Почему не может? — Павел пожал плечами, но в его взгляде мелькнула горечь. — Обычная история. Но он не говорил тебе, потому что… — Он замялся, глядя на её потрясённое лицо. — Видишь, как ты реагируешь? Для многих детдом — как клеймо. Будто человек неполноценный, ущербный.
— Нет, я не в этом смысле! — заторопилась Наталья, чувствуя, как горят уши от стыда. — Просто… почему он скрыл? Я бы поняла.
— Вот это и была его главная тайна, — твёрдо сказал Павел, глядя ей в глаза. — Он боялся, что ты посмотришь на него иначе. Других тайн я не знаю.
— А деньги? — Она указала на выписку, её голос дрогнул. — Он переводил их кому-то, регулярно. Куда, Паша?
Павел вздохнул, глядя на выписку, его брови нахмурились.
— Наташа, Олег был хорошим человеком, — произнёс он медленно, словно взвешивая каждое слово. — Он знал, что значит быть сиротой, знал, каково это — расти без семьи. Не уверен, но, скорее всего, это помощь какому-то ребёнку. Он упоминал что-то, но я, к стыду, не вникал. Хочешь, попробую узнать?
— Пожалуйста, Паша, — умоляюще посмотрела она, её голос стал тише. — Мне нужно знать, иначе я не смогу жить спокойно.
На следующий день Павел позвонил и сообщил адрес учреждения, куда Олег переводил деньги. Это был детский реабилитационный центр, а деньги шли на лечение шестилетней девочки Ксении с тяжёлым заболеванием. Наталья, обычная женщина, всегда считала, что помогать другим — правильно, но для неё это оставалось чем-то далёким, абстрактным. Перевести свои деньги незнакомому ребёнку? Такая мысль никогда не приходила ей в голову. Потрясённая, она не могла поверить, что Олег делал это просто так, без причины.
— Не может быть, чтобы просто так, — бормотала она, сидя на диване в своей квартире, глядя на флешку с записью Олега. — Пятьдесят тысяч какой-то девочке? Наверняка тут что-то есть.
Вдруг её осенила мысль, от которой пульс ускорился, отдаваясь в висках. А что, если Ксения — его дочь? Это объяснило бы всё: переводы, тайну, его терзания, его желание признаться. Она прижала руку ко рту, словно боясь, что мысль вырвется наружу и станет реальностью.
— Я поеду туда, — решила она внезапно, вставая с дивана. — Найду эту Ксению и узнаю правду. Какую угодно правду, даже если она уничтожит всё, во что я верила.
Реабилитационный центр оказался огромным зданием, похожим на муравейник, с толпами людей, спешащих по делам, и запутанными коридорами, где указатели только сбивали с толку. Наталья бродила по переходам, пока не нашла нужное отделение, где лечили детей с заболеваниями крови. Здесь, по словам Павла, лежала Ксения, для которой Олег переводил деньги.
— Здравствуйте, — её встретил молодой врач в белом халате, с усталыми, но добрыми глазами. — Чем могу помочь?
Наталья растерялась, не зная, как объяснить свой визит. Она вспомнила любимую фразу Олега: «Не знаешь, что сказать? Говори правду».
— Мой муж, Олег Владимирович, переводил деньги для вашей пациентки, — начала она, глядя в глаза врача. — Её зовут Ксения. Я хотела бы… встретиться с ней, если можно.
— Повидать Ксюшу? — кивнул врач, Сергей Иванович, улыбнувшись. — У нас не тюрьма, посещения приветствуются. Дети отвлекаются, им это на пользу. Пройдёмте, только наденьте халат и обработайте руки, у нас строгие правила.
— А чем болеет Ксения? — спросила Наталья, тронув его за рукав, её голос был едва слышен.
— Вы не знаете? — Брови врача приподнялись от удивления. — У Ксюши лейкоз, рак крови. Но её случай излечимый, сейчас стойкая ремиссия, она вне опасности. Хорошо, что вы не родственница — родные часто говорят с жалостью, а это детям вредит.
— А её семья? — осторожно спросила Наталья, пока они шли по коридору. — Кто-то её навещает?
— Конечно, — ответил Сергей Иванович, поправляя очки. — У Ксюши есть мама, Ирина. Они из другого города, там нет таких условий для лечения. А ещё её дед, Константин Петрович, часто приходит. Он переехал туда после развода, женился, а позже начал помогать нашему центру. Часто навещает Ксюшу, поддерживает её мать.
Наталья остановилась, её пульс ускорился, отдаваясь в висках. Константин Петрович — её отец. Она сглотнула, пытаясь осмыслить услышанное, но молча последовала за врачом.
Наталья вошла в светлую палату, стены которой были украшены детскими рисунками. На кровати сидела маленькая девочка, хрупкая, почти прозрачная, похожая на фарфоровую куклу. Её зелёные глаза блестели, несмотря на бледность.
— Здравствуй, Ксюша, — бодро сказал Сергей Иванович, широко улыбнувшись. — Как ты сегодня себя чувствуешь?
— Совсем хорошо, Сергей Иванович! — прощебетала девочка, сверкнув глазами, полными задора, который не вязался с её диагнозом, указанным на прикроватной табличке.
— Я тебе гостью привёл, тётю Наташу, — врач легонько подтолкнул Наталью к стулу у кровати.
Ксения, привыкшая к добрым посетителям, кивнула и улыбнулась, как здоровый ребёнок, без тени страха или грусти. Наталья сидела с ней, не замечая времени, слушая, как девочка читает стихи, показывает рисунки, рассказывает о своих мечтах. Её выгнала строгая медсестра, напомнив о правилах.
— Ксюша, можно я ещё приду? — спросила Наталья напоследок, держа её маленькую ладошку.
— Ага, буду ждать! — кивнула девочка, её улыбка была тёплой и искренней.
Всю дорогу домой и весь вечер Наталья думала о Ксении. Девочка знала кучу стихов, любила рисовать и мечтала о простом — пробежаться босиком по траве, упасть на спину и раскинуть руки, глядя в небо. Простота этой мечты потрясла Наталью до глубины души.
— Кажется, я начинаю понимать тебя, Олежка, — прошептала она, глядя на его фотографию на полке. — Но почему ты не рассказал? Думал, я не пойму?
Она усмехнулась, признавая, что сначала бы не поняла. Подозрения о дочери не отпускали, но Ксения не была похожа на Олега — ни чертами, ни жестами. И всё же она кого-то мучительно напоминала. Через день Наталья вернулась в центр, не в силах сидеть дома.
— Скажите, у Ксении есть ещё родные? — спросила она Сергея Ивановича, встретив его в коридоре.
— Только мама и дед, — ответил он, поправляя очки. — Ирина скоро вернётся, думаю, она будет рада с вами познакомиться, ведь благодаря вашей помощи Ксюша жива.
Наталья вздохнула с облегчением, чувствуя, как отпускает часть страхов. В палате Ксения встретила её, как старую подругу, тут же вручив новый рисунок — разноцветное солнце над полем.
— Хочешь, покажу мою маму? — спросила девочка, сияя, после того как Наталья подарила ей альбом и фломастеры.
— Конечно, Ксюша! — улыбнулась Наталья, усаживаясь рядом.
Девочка деловито порылась в тумбочке и достала цветную фотографию, на которой улыбались несколько человек.
— Вот моя мама! — ткнула Ксения пальцем в миловидную женщину со светлыми волосами и курносым носом.
Наталья застыла, её пульс ускорился, отдаваясь в висках.
— Ксюша, — голос её дрогнул, слова выталкивались с трудом, — а этот мужчина рядом с мамой — кто?
— Это мой деда, Юра, — ответила девочка, указав на седого высокого мужчину, обнимающего женщину за плечи.
— Твоего деда зовут Константин Петрович? — прошептала Наталья, хотя ответ был не нужен, её взгляд застыл на знакомом лице.
На фотографии стоял её отец, Константин Петрович. Через несколько дней Наталья, Ирина и Константин встретились. Им предстоял долгий путь примирения, признаний и прощений, но главное — они были вместе, у них была Ксения, связавшая их. Наталья приехала на кладбище, присела у могилы Олега, посмотрела на его молодое лицо на фотографии, такое неуместное среди тишины и печали, и тихо сказала:
— Спасибо, Олежка, я узнала твою тайну. Узнала правду.