Роман «Звёзды падают и опять взлетают» глава 3 «Перемены в СССР» часть 89
Продавец кулинарии Мария Романовна Хованова обслужив нудного покупателя, влажной тряпкой смахнула крошки с прилавка, проводила его взглядом, а потом зевнула, встряхнула головой, но это не помогло: зевота напала на неё. Она потёрла лоб снизу вверх, надеясь избавиться от неё.
«Сглазил, что ли, кто меня? Или просто не выспалась?» — задумалась Хованова, прислушиваясь к своему состоянию. — «День сегодня какой-то суматошный. Устала уже как не пойми кто, а ещё работать и работать… Говорила мне мама: “Учись, Машка, как следует! А то спохватишься, да поздно будет”. — Она опять зевнула и сожалея сказала вслух: — А я, ну нет, чтобы её послушать, дурака валяла. Стою вот теперь весь день на ногах, да костяшками счёт туда-сюда брякаю. А могла бы сейчас сидеть в «Райпотребсоюзе» и чаи распивать. Эх, мама, мама. Рано ты ушла, светлая тебе память. Пацанам сегодня два пирожных дала, чтобы тебя помянули».
Хаванова достала из кармана белого халата зеркальце и, взглянув на себя, облизала обветренные губы, а потом посмотрела на мешки под глазами и обеспокоилась: «Зря я вчера селёдки с картошкой на ночь глядя наелась. Всё лицо отёчное, а уж про ноги так и вовсе молчу. Утром еле-еле молнию на сапогах застегнула. Люблю селёдку, ну хоть ты тресни меня».
В правом подреберье она почувствовала, как будто кто-то кольнул её иголкой. «Вот те, пожалуйста, печень бунтовать вздумала. Пора завязывать с селёдкой и браться за ум, пока меня окончательно не прихватило…И хватит трескать шоколад и про пирожные пора забыть…»
Дверь кулинарии протяжно заскрипела, намекая на то, что скучать не придётся. На пороге появилась старушка Перпету́я Дормедо́нтовна. Глядя на неё Хованова подумала: «Ну надо же, а, опять её нечистая сила принесла. И ходит, и ходит каждый день за этим винегретом. Ну, нет, чтобы самой его сделать».
Старушка вошла, её трость, как метроном, издавала монотонный звук.
— Ну, здрасте, — поздоровалась она с продавцом.
— Здравствуйте. Опять вы? — с неким высокомерием в голосе, задала ей вопрос Мария Романовна.
— Я, — отозвалась Перпету́я Дормедо́нтовна и постучала тростью по валенкам с галошами, чтобы отряхнуть прилипший снег.
— А что это вы тут снег стряхиваете? Тоже мне моду взяли…
— Да тут снега-то всего ничего, а ты ворчишь как старуха. Снег ведь не грязь! Растает, а вода — это вода, испарится и не оставит следа.
— Так могли бы и перед кулинарией свои валенки от снега почистить. Если так каждый покупатель будет делать, то к концу рабочего дня я буду по уши в воде стоять.
— Не выдумывай. Было бы из-за чего сыр-бор начинать, — подходя к прилавку, повысив голос сказала старушка.
— А я ещё и не начинала.
— Вот и не надо. Угомони-и-ись! А то ворчишь тут, как будто вчера перепила, а утром опохмелиться не дали, — покупательница приткнула к прилавку трость, а потом сняла варежки.
— С чего вы это взяли?
— Так вид у тебя сегодня такой как у последней алкашки! Ты в зеркало-то на себя погляди.
— Выводы у вас какие-то странные, Перпету́я Дормедо́нтовна. Я вчера селёдки поела, только и всего. А крепкие напитки вообще не употребляю.
— Эко я тебя взбодрила, что ты аж моё имя с отчеством вспомнила и без ошибки проговорила! — на лице у старушки появилась довольная улыбка. — Видать точно вчера пила, раз оправдываешься. — Сказала она и с сочувствием добавила: — Понимаю: работа — есть работа. Терпи уж теперь до вечера. Придёшь домой и хряпнешь с устатку.
— Да что вы такое говорите?! — негодуя возмутилась продавец. Рука её инстинктивно потянулась к гирьке, стоящей у весов.
— Романовна, а ты, я гляжу, не шибко-то мне и рада.
— Да с чего вы это взяли? Я покупателям завсегда рада! — привычно вырвалось из уст Ховановой. — Особенно таким как вы, — с сарказмом добавила она.
— А что-то я радости на твоём лице не вижу? — с хитринкой в глазах спросила старушка и заглянув за весы, настороженно проговорила: — За гирьку, смотрю, схватилась. Уж не ею ли ты меня собралась приголубить, а?
— Нет. Вы же за винегретом пришли?
— Конечно, за ним. Да на тебя посмотреть.
— А что на меня смотреть? Я какой была такой осталась.
— Да мало ли, всякое же бывает! Вот Брежнев жил и нате, пожалуйста, взял, да и преставился, — Перпету́я Дормедо́нтовна сокрушённо вздохнула, а потом достала литровую банку из сумки. — А он ведь помоложе меня был...
— Ну что поделаешь: у всех свой век! — взяв из её рук банку, сказала продавец.
— Ой, и не говори, Романовна, — старушка покачала головой. — Вот так и меня когда-то не станет. А пожить-то ещё хочется! Не за горами коммунизм. Доживу, так буду есть винегрет каждый день и совершенно бесплатно! — Она взглянула на пирожные в витрине и добавила: — А может и вот эти пирожные к чаю каждый день буду брать, хотя бы, по одной штуке.
— Вот и живите! Ну, как же я без вас?! Без вас же как без мусорного ведра — никак не обойтись, — съязвила Хованова.
— Вот это ты, конечно, перегнула. Но... — старушка опять вздохнула, покачала головой и неожиданно согласилась: — Может и верно ты меня с мусорным-то ведром сравнила. Я же старьё! Меня только на свалку снести да выбросить.
— Да бросьте вы прибедняться-то, Перпету́я Дормедо́нтовна! Вы у нас ещё ого-го! Каждый день вон за винегретом не ленитесь приходить. Меня вот бодрите.
— Так приходится. Поем винегрет-то и, — старушка погладила себя по животу, и откровенно прошептала, — облегчусь. Свой делаю, а такого эффекта нет. Вот беда-то…
— Вот и ешьте наш на здоровье! Сколько вам? — открывая пластмассовую крышку на банке, задала вопрос продавец.
— Как всегда, полбанки в самый раз будет.
— А чего так мало? Может, побольше сегодня возьмёте? Винегрет-то уж больно хорош! Уж облегчитесь, так облегчитесь.
— Нет.
— Точно полбанки? — шутя уточнила Мария Романовна, надеясь, что покупательница передумает и возьмёт больше, чем обычно и завтра не придёт.
— Да куда еще-то точнее? Понравится так я к тебе ещё приду, какие мои годы. А то дома засижусь и совсем шевелиться не буду. А тут у меня стимул: спуститься с четвертого этажа, а потом доковылять до тебя. Вот ведь, как я пристрастилась-то к твоему винегрету. — Старушка с прищуром взглянула на неё и спросила в лоб: — Может, ты в него чего подмешиваешь?
— Да вы что?! Нас же СЭС* проверяет!
— Так-то ты, вроде, всё верно говоришь. Но всяко же бывает.
— Бывает, но не у нас, ещё раз повторяюсь, — резко ответила Мария Романовна.
— Ой, что-то ты сегодня какая-то подозрительно ворчливая. Как будто не шибко-то и мне рада.
— Да говорю же, рада я вам, рада, рада, рада, — заверяя, протараторила продавец.
— Ну так тогда, что ты стоишь: не мычишь, не телишься? Давай накладывай винегрет-то. Мне уж обедать пора, а я всё с тобой тут стою, а ты сегодня совсем не шевелишься. Может, в жалобную книгу написать, чтобы тебя взбодрили немножко, а?
— Спасибо, не надо, — ответила Хаванова и тут же наполнив полбанки винегретом, поставила её на весы.
— Слушай, а ты чё это её не взвесила? — нахмурив брови, задала ей вопрос старушка.
— Тьфу, ты… Отвлекли вы меня. Вот я и забыла.
— Хитришь! — заявила Перпету́я Дормедо́нтовна.
— Ну, что мне теперь, винегрет высыпать из банки?
— Конечно, высыпай! Я платить лишнего не намерена. У меня как-никак пенсия. Это вы тут стоите, три копейки сюда, пять копеек туда. Нет, так дело не пойдет. Давай-давай, высыпай. Взвешивай банку как положено.
— Да она четыреста пятьдесят граммов весит. Я же знаю!
— А вот и нет. Моя триста шестьдесят. Уж я-то знаю!
— Хорошо, пусть будет по-вашему: триста шестьдесят, так триста шестьдесят, — пошла на уступки продавец.
— Ты взвесь банку-то, а то потом меня оговоришь, а мне моя репутация дорога!
— Да что с вами случилось? — взвыла Хаванова. — Вы же никогда вредной не были. Я вас прям не узнаю.
— Не была, да вот решила тебя проверить. Может, ты за все эти годы, пока я у тебя винегрет покупаю, уже на «Жигулёнок» с меня обсчитала.
— Да что вы такое про меня говорите?
— А кто тебя знает? Так что, дорогая моя, тут дело такое: доверяй, да проверяй!
— Вы прямо как работник ОБХСС**.
— А ты как хотела? Со мной шутки плохи. Я хоть и старая, но за себя постоять могу. Давай, делай, что говорю, — продолжала настаивать на своём Перпету́я Дормедо́нтовна.
Продавец краем глаза взглянула в окно, увидев Татьяну Ширяеву почуяла неладное и подумала:
— Господи-и, проболтались значит двойняшки, что я их на две копейки обсчитала… Сейчас ещё и эта шаболда́** мне концерт тут устроит. Надо срочно увольняться отсюда, пока здоровье окончательно не расшаталось… Говорила же мне мама: “Учись, Машка, как следует!”
Пояснение:
СЭС* — санитарно-эпидемиологическая служба
ОБХСС** — отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности — отдел, в составе системы органов внутренних дел СССР по борьбе с хищениями социалистической собственности в организациях и учреждениях государственной торговли
шаболда́** — женщина лёгкого поведения
© 31. 07. 2025 Елена Халдина
В первую очередь буду публиковать продолжение романа в Телеграм.
Жду вас в Телеграм
#рассказы #роман #семейныеотношения #дети #истории #ЕленаХалдина #мистика #ЗвёздыПадаютИопятьВзлетают #детектив #СССР
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного романа.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение романа «Звёзды падают и опять взлетают» глава 3 часть 90 Ожившая улика будет опубликовано 06 августа 2025 в 07:55 по МСК
Предыдущая глава ↓
Прочитать все романы можно тут ↓