Музыкальная кукла
Глава 37
— Вручаю Вам Вашу заслуженную награду, Маргарита.
В руку Риты лёг крошечный нежно-голубой цветок, похожий на миниатюрный тюльпан. Невесомые лепестки шевелились от её дыхания; девушка буквально почувствовала, насколько он хрупкий. Но очень редкий и ценный... Почти недоступный для простых смертных.
— Берегите его, Маргарита. И примите нашу искреннюю благодарность за помощь в поддержании баланса в человеческом мире. Кстати, применяйте Небесный Аметист по своему усмотрению, но душа Людмилы Николенко просила Вам передать, чтобы Вы сходили в заброшенный бревенчатый дом и спустились в его погреб.
— А-а-а-а... А-а-а... А-а-а.
— Что?.. — Рита резко села на кожаном диване; скинутый шерстяной плед повис на спинке. — А...
— Рита, ты проснулась? Смотри!..
На пороге гостиной стоял Сеня и взволнованно указывал на ковёр.
— Значит, всё кончено?
— Что кончено?.. Ой!
Рита вскочила и бросилась к лежащему на полу младенцу. Сеня последовал её примеру.
— Это он?
— Нет, на этот раз это точно Федя! — Сеня бережно поднял ребёнка и прижал к себе. — Надеюсь, его больше никто не будет пытаться отобрать?
— Я думаю, нет, — вздрогнула Рита, вспомнив прошедшую ночь. — Только Кристину он интересовал, а её сегодня выгнали, кроме того, она, кажется, раскаялась... Наверное, ты прав — теперь всё кончено.
— Да, Федя, долго же мы за тебя сражались, — вздохнул Сеня. — А я, как ты задремала, так и не спал, всё боялся, что ещё кто-нибудь придёт. Вместе с Леной тут сидели, и как у нас с тобой всё было: вроде бы о стольком надо поговорить, а слов нет. К тому же несчастная девочка в таком состоянии была, что у меня и мысли-то даже не было задать ей вопрос или ещё что-то такое... Как осталось до пяти часов минута там или две, я сам отнёс её к ней в комнату, посадил там, и пошёл заодно хоть окно на чердаке закрыть. А иду назад, слышу — младенец плачет. Может быть, Кристина хотела незаметно отдать его, а мы с Леной всё время тут были, вот она и выжидала, а как мы вышли, в последний момент и принесла...
Они молча посидели прямо на ковре, отходя от пережитого кошмара.
— Я вот только в толк никак не возьму — что такого мы должны узнать? Лена погибла, и, возможно, мы её больше и не увидим, а её мать говорит, что от нас что-то потребуется... Чёрт возьми, а это ещё что у тебя такое?
— Где?!
Рита с тревожным недоумением посмотрела на свою руку и обнаружила, что в ней зажат длинный стебелёк того самого голубого цветка из сна.
— Господи!.. — Девушка приблизила цветок к глазам, неверяще коснулась лепестков. — Сеня... Мне сейчас снился сон, что мне вручили этот цветок... И незнакомый приятный голос сказал мне, что это — моя заслуженная награда. И... Он передал просьбу от Людмилы Николенко, чтобы я сходила в погреб заброшенного деревянного дома.
— Ну дела-а-а! — покачал головой Сеня. — Выходит, это был не совсем сон. Даже нет вариантов, что такого мы там найдём, в этом заброшенном доме. Машину времени? Или волшебную палочку? Он всего один в посёлке, помнишь его? Построил его кто-то на заказ, а потом вскоре умер, и домик унаследовали дети. Им он оказался не нужен, а продать, видимо, было жалко, мало ли что... Вот и не ездил туда никто уже лет пятнадцать. Конечно, там всё уже давным-давно разворовали, сад зарос, окна побитые... Вид тот ещё, но погребу, вероятно, ничего не сделалось, и, если что-то прятать, место правда логичное.
— Да, помню...
Где-то пропел первый петух.
— Слушай, Рита! А что ты скажешь на то, чтобы, пока ещё раннее утро и на улицах никого нет, по-быстрому заглянуть в этот заброшенный дом? Не будем затягивать, зачем нам какие-то тайны? Вдруг там и правда что-нибудь есть, что поможет в этой невесёлой истории.
— А что, можно. В принципе, я согласна. Но только при условии, что ты пойдёшь со мной...
— Конечно, пойду! — возмутился Сеня. — Ещё чего, я тебя ни за что туда одну не отпущу. Вместе влипли, вместе и точку ставить будем.
Он встал с ковра, покачал хныкающего Федю и хитро взглянул на Риту.
— Знаешь, что мы там найдём, нам здесь нипочём не догадаться, но одно мне уже ясно: похоже, мы с тобой никуда не уезжаем!..
* * *
Посёлок встретил молодую пару хмурым безмолвием. За домами тускло теплился серый рассвет, но везде ещё царил густой, синий полумрак. Над безлюдными дорогами всё ещё не улетучился утренний туман, и Сеня с Ритой шли, словно окутанные молочным кружевом.
Заброшенный коттедж медленно вырисовывался из зябкой дымки, плотно окружённый лесом из сорняков. В деревянных рамах действительно отсутствовали стёкла, и в них мрачно чернела пустота. Невысокий штакетник ещё сохранился, но и он уже успел покоситься и обрасти вьюном и диким виноградом.
Осмотревшись и убедившись, что вокруг нет случайных прохожих, Сеня без малейшего труда перелез через забор и, взобравшись на низко расположенную развилку дерева, перенёс через него Риту. Защищая глаза от гибких веток, они продрались к дому при свете фонариков и, отыскав окно без осколков, таким же способом очутились внутри.
— Ну, где тут этот погреб? — Не увидев заветного квадрата, Сеня в темпе прошёлся по паре соседних комнат и разгрёб груду всевозможного хлама в самом дальнем, тёмном углу. — А, всё, нашёл.
Рита поспешила к нему, и они, взявшись каждый со своей стороны, приподняли старую, почти слившуюся с полом крышку.
Сразу же в нос молодой паре ударил знакомый тяжёлый аромат фелиннов. В маленьком, замкнутом помещении он сконцентрировался, и казалось, что там совершенно нечем дышать. Сеня с Ритой, чертыхнувшись, отпрянули от провала.
— Опять эти цветы!.. — с изумлением воскликнул Сеня, широко открывая погреб. — Зачем они там?
— Понятия не имею. — Рита сморщила нос. — Фу, давай подождём, пока там проветрится.
— Давай... Если это не займёт много времени.
Сеня досчитал до пятидесяти, подобрал от чего-то оторванную доску и помахал ей над спуском.
— Теперь там, думаю, немного получше.
— Ты уверен? — Рита склонилась над погребом. — Ну, не знаю... Ладно, ничего не поделаешь, пошли.
Сеня отправился первым, проверяя ступеньки на прочность. За ним, поборов неприязнь, шагнула и Рита.
Но лестница оказалась вовсе не ветхой, и они спокойно добрались до её конца. Непосредственно в само́м погребе запах стал практически невыносимым; молодая пара еле сдерживала себя, чтобы не возвратиться обратно. Взявшись за руки, Сеня и Рита спустились с последней ступеньки, и, окаймлённая стенами с полками и шкафами, перед ними предстала удивительная картина.
На земляном утоптанном полу, на каком-то истрёпанном одеяле, вся в дурманящих цветах, лежала маленькая темноволосая девочка; худое, измождённое личико едва проглядывало среди огромных бутонов. Невообразимо тонкие, с туго обтянутыми плёнкой кожи костями детские ножки в выцветших, насквозь протёршихся носках высовывались из-под кургана фелиннов, будто два белых карандашика. Одна ручка была откинута, и виднелись четыре голубоватых, толщиной в проволоку,
согнутых пальчика, сложенных вместе и сбитых в кровь.
Сеня с Ритой так и застыли, с ужасом созерцая цветочную гору. В спёртом воздухе витала нехорошая, давящая атмосфера горя. Ощущая её, они ощущали и какую-то саднящую боль, как если бы они попали в место мучительной смерти. Голосовые связки парализовало, и с минуту с их губ не срывалось ни слова.
Когда первая волна болезненного оцепенения схлынула, Сеня, как немой, сделал шаг к девочке и заметил на её неподвижной груди пожелтевшую бумажку с заломом.
— Неужели это... Лена? — тогда глухо произнёс он. — Её мать имела в виду, что её почему-то не похоронили, и ей сейчас от этого плохо? Я не понимаю... Тут ещё что-то лежит... Записка. Что ж, прочитаем.
— Записка?
Рита, не чувствуя ног, шатаясь, подошла к нему, и Сеня, прокашлявшись, подставил бумагу под фонарик.
— «Не знаю, в чьи руки это попадёт, но если это случится, они определённо будут порядочными, — по складам разобрал он. — Не прошедшими мимо чужой беды. И в таком случае они уже всё будут знать о жестокой судьбе моей дочери. Поэтому я дополню это печальное повествование подробностями, которые им, скорее всего, ещё не будут известны.
Да, Лена лишь для меня родная дочь, и все страдания, которые она начала испытывать, произошли по этой причине. Когда меня юной восемнадцатилетней девушкой поздним вечером провожал домой мой бывший одноклассник, он... изнасиловал меня в переулке и пропал из города, а я через неделю узнала, что беременна. Я боялась кому-нибудь об этом сказать, боялась позора, и потому согласилась выйти замуж за нелюбимого человека, который сделал мне предложение уже давно. Я обманывала его, говорила, что родившаяся девочка — его дочь. А потом за это крепко расплачивалась моя невинная девочка...
Этот цветок, Небесный Аметист, который, возможно, когда-то будут держать какие-то неравнодушные люди, способен спасти от любой смерти одного человека и даётся в качестве награды тому, кто поможет упокоиться какой-нибудь умершей душе. Когда моя дочь выпала из окна, под влиянием сильных эмоций я прилетела к ней прямо днём и, в надежде, что вскоре случится что-нибудь мистическое, быстро усыпила её другим сверхъестественным цветком — фелинном, погрузив девочку в анабиоз на стадии наступающей смерти. Её тело осталось лежать в саду пустым, а душа отлетела на небо, где я позаботилась о том, чтобы от неё скрыли правду. Зачем? Затем, чтобы она не чувствовала себя чужой среди других душ; затем, чтобы не переживала за исход этой затеи; затем, чтобы не наделала глупостей. И вообще так было не положено, поскольку не было известно, получится у меня или нет.
Все приняли Лену за мёртвую, а я время от времени вновь навещала её и не давала ей пробудиться. В ночь после похорон я выкопала свою дочь и уложила её сюда, продлив ей жизнь на дополнительные пятнадцать лет. Если же за эти годы никто не получит права на владение Небесным Аметистом и, разбудив девочку, не коснётся её головы, фелинны увянут и моя дочь, придя в себя, тихо и бесповоротно умрёт...»
— Вот это да-а-а!.. — прошептала Рита. — Вот это она ловко придумала!
— Это просто невероятно! — Сеня с восхищением ещё раз пробежался глазами по записке, перевернул её и сунул в карман. — Я даже и не предполагал, что Лена может быть всё ещё живой. Так значит, мы в силах спасти её! Давай же вынесем её скорее на воздух!
— Да, не будем тянуть!
Они с Ритой стряхнули с Лены тошнотворные цветы, и парень осторожно взял девочку на руки.
— Боже, Рита, это не ребёнок, это скелет! Она вообще ничего не весит! Посмотри, в каком она состоянии, как она страшно, пугающе истощена. И семи лет я бы ни за что ей не дал — она же выглядит намного младше, ей едва пять-пять с половиной. Её надо хотя бы на пару дней разместить у нас дома и срочно откормить! Иначе она может умереть и без участия того инцидента.
— Изверги, что же они сделали... Что сделали... У неё даже волосы стали больные: они превратились в какую-то жидкую соломенную паутинку. Пойдём, пойдём же скорее!
Молодая пара поднялась наверх, и скудный свет наступающего дня показал ей чудом выжившую малышку ещё измученнее. Синее от синяков лицо девочки с редкими ресницами было восковым, неживым; острый, совсем усохший носик вывихнуто торчал на нём инородным предметом. Под разметавшимися волосами на её затылке обнаружилась глубокая рана, покрытая засохшей кровью.
— Бедная Леночка, — причитала Рита, не отрывая взгляда от девочки и боясь до неё дотронуться. — Бедный ребёнок, ну, за что это тебе досталось?.. Наивная крошка, никогда никому не делавшая зла. Да я бы этих твоих недородителей...
— Кстати, о родителях. — Сеня обернулся к девушке, и в его глазах мелькнуло лукавство. — Если ты не забыла, мы всегда мечтали ими стать... И мне пришла ещё одна, другая идея... Может быть, она окажется лучше.
— О родителях?.. — Рита, нахмурившись, удивлённо посмотрела на него; ещё непонимающе, но уже со смутной, ускользающей догадкой. — Конечно, не забыла. Что ты придумал?
— Я придумал то, что эти бедные дети за эти два месяца стали нам ближе, чем кто-либо. И что они абсолютно никому не нужны. Что их ждёт, когда мы их выходим? Детский дом, где они навряд ли встретят тёплый приём. У них здесь никого нет, и мне тревожно за их будущее. Зато у них есть мы, вернее, мы можем у них появиться, мы, которые давно очень хотели воспитывать ребёнка. А теперь у нас есть великолепная возможность обрести сразу двоих!
— Сеня!.. — Рита радостно кинулась на шею Сене, обняв его сбоку, чтобы не задеть Лену. — Сеня... Ты серьёзно, ты правда хочешь их усыновить... То есть усыновить и удочерить... Ой, запуталась. Ты не шутишь? Сразу двое, и как мы и представляли свой идеал: мальчик и девочка! Мы станем самой счастливой семьёй, и больше никто не будет косо смотреть на этот коттедж!
Сеня, улыбаясь, нащупал её руку.
— Да, Рита, я не шучу, я сейчас серьёзен, как никогда. Мы уговорим Лену, и у нас будет сын и дочка. Никуда мы отсюда не поедем, этот посёлок, и дом, и дети — самые лучшие. Мы подлечим их психику и вырастим их замечательными людьми, и весь этот ужас никак на них не скажется. А кредитом нас не напугаешь, мы будем работать и стараться, ты можешь продавать свои рисунки, которыми так увлекалась в детстве, а я пойду по выходным таксовать, и мы быстро всё выплатим.
Они стояли рядом, Сеня и Рита, смелые и честные люди с большим сердцем, нашедшие друг друга в бескрайнем океане жизни, и так и видели, как перед ними открывается хорошая и правильная жизнь. Не зря они не сдались на полпути, не уступили трудностям, нигде не поторопились, не позволили себя сломить и не побоялись восстановить справедливость. Им ещё с многим предстояло побороться, но это их уже не смущало. Они заложили фундамент своего счастья; а построить всё остальное и возвести его блистающий дворец уже не станет непосильной задачей.
Продолжение следует...
Если вам понравилось, поставьте, пожалуйста, лайк, подпишитесь на канал и напишите комментарий. Мне очень важно ваше мнение. Также, если вам будет несложно, можете кому-нибудь порекомендовать мой канал; я буду вам очень благодарна. Всё это очень важно для его развития.