Кажется, самая известная фраза немецкого философа Фридриха Ницше: «Подтолкните падающего!» Знаю коллег, которые в судебных баталиях неукоснительно придерживаются этого принципа. Я же так стараюсь не поступать. И дело не в пресловутой адвокатской этике, которую носители статуса вроде как должны соблюдать. Скорее, мной движет холодный расчёт. Примерно такой (кстати, и вправду холодный: события происходили в декабре) двигал Наполеоном в знаменитой битве при Аустерлице. Французский император тогда изрёк: «Когда противник делает ошибку, не надо ему мешать». И оказался прав: русско-австрийская армия сама загнала себя в ловушку, после чего разгромить её оказалось несложной задачей.
На юридических фронтах давно наблюдаю нечто похожее. Очень часто оппонентам не следует мешать, а наоборот, лучше дать возможность сделать всё, что они хотят. И получится как в кинокомедии Леонида Гайдая: «Кто нам мешает, тот нам поможет».
Пусть участвует!
Заседание в арбитражном суде началось почти вовремя. С минимальной задержкой нас позвали в зал заседаний, судья тут же приступил к проверке полномочий.
– А это у вас что? – с заметным пренебрежением спросил он у представительницы истца. Та сразу замешкалась.
– Вы же даёте мне копию доверенности, – металл в голосе судьи звучал всё отчётливее. – Дайте оригинал.
Девушка пробормотала, что у неё «только такая доверенность». Но судья был неумолим:
– Я не могу вас допустить на основании копии. Если у вас «только такая доверенность» (судья даже слегка передразнил незадачливую юристку), значит, рассматриваем без вас.
– Но она же заверена нотариусом! – моя оппонентка впервые выдавила хоть что-то по существу. Судья, впрочем, легко парировал:
– Заверенная нотариусом копия – это всё равно копия! Оригиналом она от этого не становится.
Девушка стояла рядом с кафедрой судьи и дрожала. Не заметить её дрожь было невозможно. Судью, кажется, она разжалобила. Он впервые взглянул на меня:
– Вы разрешаете ей участвовать?
Довольно неожиданный вопрос. Судья перекладывал решение на меня. И я ответил, не раздумывая:
– Конечно, разрешаю. Пусть участвует.
Судья повернулся к моей оппонентке:
– Его благодарите. Он вас спас.
Вынужденно выбрал вдохновение
Она меня, правда, не поблагодарила. Но (и это ещё более правда!) мне её благодарность и не требовалась. Все мысли у меня в тот момент были о деталях спора. Даже сейчас, пока судья решал, допускать ли мою оппонентку к процессу, я прокручивал в голове основные наши доводы. «Штирлиц обдумал свою позицию. У него сильная позиция». Увы, в отличие от киношного разведчика, я такой уверенности не испытывал.
Об этом споре я узнал примерно за полтора дня до заседания. Ко мне обратились руководители фирмы-ответчика в самый последний момент. До того у заказчиков был другой юрист. И что-то у них случилось несколькими днями ранее. Или между ними. В общем, «разошлись, как в море корабли». За полтора дня до заседания заказчики вышли на меня. В курс как будто ввели. Но давайте честно: трудно вникать в судебное дело за отсутствием его материалов. Предыдущий юрист канцелярию суда не обивал, заявку на ознакомление не подавал, ничего не фотографировал. Ограничился подготовкой отзыва на иск. Отзыв этот ранее был приобщён к материалам дела, так что в любом случае приходилось опираться на него. Вот и всё богатство, доставшееся мне от предшественника. Есть иск, не мной составленный отзыв на него и в придачу несколько документов, про которые я знаю, что они имеются в материалах дела. Как будто не густо для большой борьбы.
Помните замечательный фрагмент из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова? «Остап постучал в дверь, совершенно не думая о том, под каким предлогом он войдет. Для разговоров с дамочками он предпочитал вдохновение». Моим оппонентом в этом судебном заседании, как вы уже поняли, была «дамочка». И мне за отсутствием возможности для нормальной подготовки тоже оставалось полагаться, в основном, на вдохновение.
Дайте больше в два с половиной раза!
Не подумайте, пожалуйста, неправильно. Конечно, я готовился. Из того, чем со мной заказчик поделился, постарался выжать максимум. И даже больше. Как уже сказано, представлял интересы ответчика. Весьма серьёзной, между прочим, коммерческой организации. А против нас тоже коммерческая организация: фирма-подрядчик, выполнявшая для моих доверителей работы по договору. Причём работы эти ежемесячные, и продолжались почти два года. А теперь подрядчик требовал оплату. Хотя мои заказчики платили, притом своевременно и полностью. По крайней мере, сами они так считали. И ссылались на условия договора. Вот только истец-подрядчик полагал, что имеет право на оплату в большем размере. И тоже, как ни парадоксально, ссылался на условия договора.
Размер оплаты по договору и стал камнем преткновения. Не буду утомлять подробностями. Заключался договор весьма сложным образом. Вот и возникли разночтения. Каждый понимал условия по-своему. Исходя, разумеется, из собственной выгоды. Как и всегда: одни хотят заплатить поменьше, другие – получить побольше. А разница между этими «поменьше» и «побольше» – примерно в два с половиной раза. И так за каждый месяц.
Иски плодите и размножайте!
Я, кстати, не просто так сделал акцент на слове «месяц». Это слово практически ключевое. Как уже сказано, работы велись около двух лет, а оплачивать их надо было каждый месяц. Как только оплата стала приходить не в том объёме, на какой рассчитывал подрядчик, он сразу пошёл в суд. Но пока суд разбирался с этими требованиями, месяцев, за которые подрядчику, как он считал, не доплатили, становилось всё больше. В таких случаях обычно увеличивают размер исковых требований. Например, подали вы иск об оплате за январь-февраль, а затем по ходу рассмотрения решили, что вам и за март с апрелем должны. Ничего придумывать не надо: просто уточняете требования, просите в том же деле взыскать оплату и за новые месяцы тоже.
Но, как пелось в песне из старого фильма, «нормальные герои всегда идут в обход». Требования наши оппоненты не увеличивали. Они заявляли их отдельно. То есть просто подавали новые иски в отношении последующих месяцев, за которые пришла оплата не по той ставке. В общем, за первым иском последовал второй, за вторым – третий. И далее со всеми остановками. Примерно как в анекдоте:
– Рабинович, у вас уже пятнадцать детей…
– Мне просто нравится эта работа.
Не все слышали, не все выговорят
Ведь все знают слово «презумпция», верно? Как минимум про презумпцию невиновности слышал любой и каждый. А как насчёт слова «преюдиция»? А вот здесь уже гораздо хуже. Сразу очевидная грань между юристами и всеми остальными. Для простых смертных, необременённых юридическими знаниями, словечко явно не из их жизни. Кстати, иногда «преюдицию» называют «преюдициальностью». Так ещё сложнее. Вспоминая фразу из фильма Марка Захарова: «Половина не слышала, половина не выговорит». Между тем, слово это важное и подчас творит чудеса.
В ходе порой бесконечных процессов суды устанавливают те или иные обстоятельства. И то, что установлено в одном из дел, становится обязательным для его участников в последующих спорах. Может быть, помните, как лет несколько назад «наш суд, самый гуманный суд в мире» оштрафовал человека за «скандирование лозунгов»? Потом оказалось, что этот человек глухонемой, то есть вряд ли мог что-то скандировать. Вышестоящий суд потом штраф отменил. А если бы не отменил? Судебное постановление вступило бы в законную силу, и факт скандирования стал бы обязательным для привлечённого к ответственности. В дальнейшем тот не смог бы утверждать (чуть не написал: «говорить»), что ничего не скандировал – как минимум до тех пор, пока не добился бы отмены судебного постановления. Для глухонемого факт скандирования оказался бы преюдициальным: в других судебных спорах (если таковые последовали бы) он не имел бы право его опровергать, а иные их участники не обязаны были бы факт скандирования доказывать. И не важно, что он «глух и нем», пока в судебном акте по его делу написано, что он скандировал.
Гарантия победы, да не гарантия
Предыдущий фрагмент был обращён к тем моим читателям, кто юристом не является. Надеюсь, со сложным словом «преюдиция» (и ещё более сложным «преюдициальность») они разобрались. В нашем деле преюдициальность-преюдиция тоже имелась. Я же не зря подчёркивал, что подрядчик предъявил заказчику несколько исков о задолженности за разные месяцы. Дело, к которому меня привлекли (за полтора дня до заседания), стало в этом «споре славян между собой» уже третьим по счёту. То бишь ранее было рассмотрено целых два. И в первом из них (условно назовём его делом № 1, исходя из хронологии) истцу в удовлетворении требований отказали. Суд в том деле посчитал, что договор был заключён в редакции ответчика, то есть с условием оплаты по более низкой ставке. Соответственно, доплату суд решил не взыскивать.
Решение по тому делу № 1 вступило в законную силу. Установленный в нём факт заключения договора на наших условиях приобрёл преюдициальное значение. Юрист, готовивший отзыв на иск по настоящему делу, на ту преюдицию из дела № 1, естественно, сослался. И она (преюдиция), по логике, гарантировала победу в нынешнем споре, если бы не…
Есть преюдиция? Дайте две…
…Если бы не преюдиция из дела № 2. Его рассмотрение завершилось где-то за неделю до заседания, о котором сейчас рассказываю. И вот вам чудо: в деле № 2 суды пришли к выводу о заключённости договора в редакции подрядчика. И замечательным образом взыскали в его пользу доплату. Вы спросите: а как же преюдиция из дела № 1? Так я же не зря чуть выше написал, что она лишь «по логике» гарантирует победу. Судам логика подчас неподвластна. Конечно, в деле № 2 суд обязан был учесть преюдицию из дела № 1. Но вот отчего-то не учёл. Причины мне неведомы. Возможно, юрист, представлявший моих доверителей в том деле, на ту преюдицию не указал. А может быть, сработали национальные особенности нашей судебной системы. Поэт Тютчев в девятнадцатом веке назвал Россию страной, в которой «небывалое бывает». Это он ещё не видел судопроизводства двадцать первого столетия.
В деле № 2 «небывалое» случилось, логика не сработала. И в результате преюдиций стало больше. Теперь их две, и обе друг другу противоречат. В деле № 1 установлено, что договор заключён по минимальной ставке оплаты, а в деле № 2 – по максимальной. И как хотите, так и разбирайтесь с этим. Всё же (перефразирую Вольтера) если бы не было российской судебной системы, её следовало бы выдумать. Без неё жизнь была бы скучной и предсказуемой.
При плохой игре мина ненамного лучше
Если у нас две преюдиции, и они противоречат друг другу, что же тогда? В этом случае, как однажды разъясняла экономическая коллегия Верховного Суда РФ (Определение от 17 ноября 2016 г. N 305-ЭС14-7445), суд не связан с выводами судов по другим делам и устанавливает обстоятельства заново. То есть преюдиция по делу № 1 нам не поможет и придётся приводить доводы о заключенности договора именно в нашей редакции. Точнее, я думал, что придётся, но реальность превзошла ожидания.
Итак, в тот момент, пока «спасённая мной» (скромно не буду отказываться от роли спасителя, присвоенной мне судьёй) юристка занимала место за столиком, я ещё раз перебирал в голове свои будущие доводы. Но раз я её «спас» (прежде всего, внезапно для самого себя), то сначала выступать ей. Сторона истца ведь всегда первая. И вот судья дал ей слово и сразу спросил про то самое дело № 1. Моя оппонентка бодро стала говорить, что то дело, мол, конечно, разрешено не в их пользу, но оно всё равно не преюдициально, потому что… Не за что не догадаетесь, почему. Потому что в том деле у суда не было некоего доказательства. А в настоящем деле оно есть.
– Почему же не было этого доказательства в том деле? – спросил судья.
– Ну, вот как-то не приобщили, – последовал уже отнюдь не бодрый ответ.
Великолепно! В том деле (деле № 1) они упустили важное, как они сами считают, доказательство, теперь хотят наверстать уже совсем в другом процессе. Если следовать логике моей оппонентки, то у нас вообще нигде не будет преюдиции. Ведь всегда можно сказать, что в деле, в котором установлены какие-либо обстоятельства, не было какого-нибудь документа. И зачем тогда все эти правовые нормы о преюдиции из статьи 69 АПК РФ? А ещё есть правила о том, что участник дела несёт бремя последствий несовершения процессуальных действий (часть 2 статьи 9 АПК РФ). Забыл про какое-то доказательство – сам виноват, обстоятельства установят по имеющимся доказательствам. Так абсолютно законно, и нельзя это будет потом отыграть назад. Азбучные истины, но моя оппонентка предложила совсем другую азбуку.
Конечно, она несла чушь. Но я был бы готов отнестись к этому снисходительно. Ведь в безнадёжной ситуации подчас и нет хороших аргументов. Приходится приводить те, какие просто придут на ум, независимо от их качества. Как говорят, хорошая мина при плохой игре. Правда, в данном случае и мина так себе.
Забытая преюдиция
Да, я готов был отнестись снисходительно к её чуши… Но ведь она могла и не чушь сказать. У неё был прекрасный аргумент. Преюдиция по делу № 1 отменяется контрпреюдицией из дела № 2. Она могла это сказать и тем самым повернуть процесс в выгодное ей русло. Вот тогда мне пришлось бы изрядно постараться.
Я слушал и недоумевал. Когда, наконец, она перейдёт к делу № 2? Вот она закончила речь. О деле № 2 так и не сказала. Судья даёт мне слово. Что ж, держимся доводов противоположной стороны. Тоже ограничимся делом № 1. Помните фильм «Берегись автомобиля»? «Эта нога – у кого надо нога!» А преюдиция из дела № 1 – какая надо преюдиция!
Говорил я о ней недолго. Как и совсем недолго разбивал трактовку преюдициальности от моей оппонентки. Хотя почему оппонентки? Скорее, моей добровольной помощницы. Я помог ей, она мне отплатила тем же. Хорошие поступки не пропадают.
Да, говорил я недолго. Судья оказался квалифицированным и самостоятельно разобрался с аргументацией юристки, допущенной с грехом пополам к делу. Тут ему мои объяснения оказались почти не нужны. Он сам всё понял. Собственно говоря, мы все втроём (я, судья, юристка-представитель истца) всё поняли. Когда судья уходил в совещательную комнату, никто из нас не сомневался, с чем он вернётся.
Выгоды гуманизма
Я потом размышлял о жизненной справедливости. По всем канонам я не должен был разрешать участвовать юристке противоположной стороны. Раз это от меня зависело, я почти обязан был воспользоваться шансом удалить её из процесса. Что было бы тогда? Не зная о пределах её аргументации, я непременно упомянул бы дело № 2. В этом случае никакой преюдиции и вместо неё самостоятельное установление судом обстоятельств. И никому неизвестно, как отнёсся бы суд к моим доводам о том, что договор всё же был заключён на наших условиях. Исход был бы гадателен. Но вот, пустив эту на самом деле ещё молодую особу в процесс, пустился вроде бы во все тяжкие, а оказалось, облегчил себе жизнь. Падающую не толкал, наоборот, помог ей подняться. Дальше она всё равно упала сама, заодно помогла удержаться не столько мне, сколько моим доверителям. Не подумайте, что я о ней плохого мнения.
«И гуманная политика подчас окупается!» – заметил персонаж пьесы немецкого писателя Бертольда Брехта, настоящего, кстати, гуманиста. Я хочу верить, что совершил гуманный поступок. И был за него вознаграждён сторицей. Ещё как окупилось!