— Дрянь ты конченая! — завизжала Антонина Яковлевна, размахивая документами прямо перед носом у Лизы. — Думаешь, умная такая? Дом на мужа оформишь, так будет справедливо! Он больше денег вложил, чем ты, нахалка!
Лиза стояла посреди их новенькой кухни — той самой, о которой мечтала три года, копя каждую копейку на первоначальный взнос. Стены еще пахли свежей краской, на подоконнике красовались белые орхидеи, которые она выбирала два часа в цветочном магазине. А сейчас все это казалось декорацией к абсурдному спектаклю.
— Антонина Яковлевна, вы что творите? — Лиза попыталась взять себя в руки, но голос предательски дрожал. — Мы с Богданом равные собственники. Так договаривались изначально.
— Договаривались! — Свекровь фыркнула и потрясла своей седой головой. — Кто двести тысяч из заначки добавил? Мой сын! А ты что? Зарплатку свою нищенскую в банк носила?
Богдан молча стоял у холодильника, разглядывая магнитики, будто они были произведениями искусства. Классическая позиция — когда мать наседает на жену, он становится философом-созерцателем.
— Богдан, скажи что-нибудь! — Лиза обернулась к мужу. — Объясни матери, что дом наш общий!
— Ну... мам, может, не стоит так... — пробормотал он, не поднимая глаз.
— Вот именно! — Антонина Яковлевна победно выпрямилась. — Сынок понимает, что справедливость превыше всего. И вообще, я тут решила — переезжаю к вам. Одной в квартире тяжело стало.
У Лизы внутри что-то оборвалось. Вот оно. Истинная цель всего этого цирка. Старая карга не просто хотела лишить ее прав на дом — она хотела поселиться здесь хозяйкой.
— Как это — переезжаете? — Лиза почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Мы об этом не договаривались!
— А теперь договариваемся, — ухмыльнулась свекровь. — У вас тут комнат много. Одну мне выделите.
В этот момент в дверях появилась тетя Рита — сестра Лизиной мамы, которая приехала помочь с обустройством. Увидев напряженную атмосферу, она замерла на пороге с коробкой посуды в руках.
— Что тут происходит? — спросила тетя Рита, оценивающе глядя на красное лицо Антонины Яковлевны.
— Да вот, родственнички собрались, — ядовито протянула свекровь. — Хотят научить меня, как внука воспитывать и где жить.
— Какого внука? — удивилась Лиза. — У нас детей пока нет.
— Пока, — многозначительно произнесла Антонина Яковлевна. — А когда появятся, кто их нянчить будет? Вы на работе пропадаете, а я вот она — рядышком. Удобно же!
Тетя Рита поставила коробку и сложила руки на груди. В ее взгляде появилось что-то хищное — так она смотрела на соседку, которая вечно выбрасывала мусор не в свое время.
— Послушайте, бабушка, — начала тетя Рита с той особенной интонацией, которая предвещала бурю. — А не много ли вы на себя берете?
— Это кто еще? — Антонина Яковлевна повернулась к новой противнице. — Тоже из советчиков?
— Я — тетя хозяйки этого дома, — спокойно ответила Рита. — И мне интересно, на каком основании вы тут порядки устанавливаете?
Богдан вдруг ожил и шагнул между женщинами:
— Давайте все успокоимся... Мам, может, правда не стоит...
— Ах, теперь не стоит! — взвилась Антонина Яковлевна. — А когда деньги нужны были на взнос, тогда ко мне бежали! Тогда «мамочка дорогая» да «мамочка любимая»!
Лиза смотрела на эту сцену и чувствовала, как внутри нарастает ярость. Три года они с Богданом экономили на всем — кино, кафе, одежда, даже на еде урезали. Она работала на двух работах, чтобы собрать деньги на их мечту. А теперь эта женщина хочет просто прийти и забрать все.
— Знаете что, Антонина Яковлевна, — Лиза сделала шаг вперед, и в ее голосе зазвучали злые нотки. — Это мой дом. Наш с Богданом. И решать, кому здесь живет, буду я наравне с мужем.
— Ой, как заговорила! — захохотала свекровь. — Твой дом! А документы-то на кого оформлены?
— На нас двоих, — твердо ответила Лиза.
— Пока что, — зловеще улыбнулась Антонина Яковлевна. — Пока что. А мы еще посмотрим, как оно будет дальше.
В коридоре послышались шаги, и в кухню заглянула соседка Маша с банкой варенья в руках.
— Ой, извините, я слышала голоса... Хотела познакомиться и угощение принести новоселам...
Она замерла, почувствовав напряжение, висевшее в воздухе.
— Проходите, проходите, — пригласила Лиза, стараясь изобразить улыбку. — Мы как раз... семейные вопросы обсуждаем.
— Да какие тут вопросы, — фыркнула Антонина Яковлевна. — Все давно решено. Завтра я свои вещи привожу.
— Не привезете, — твердо сказала тетя Рита.
— А кто мне запретит?
— Я запрещу, — неожиданно для всех произнес Богдан.
Все обернулись к нему. Лиза не поверила своим ушам. Неужели муж наконец решился встать на ее сторону?
— Что ты сказал? — медленно спросила Антонина Яковлевна, и в ее голосе появились опасные нотки.
— Я сказал, что этот дом наш с Лизой. И мы сами решаем, кого здесь принимать.
На лице свекрови появилось выражение, которое Лиза видела только в фильмах ужасов. Казалось, еще секунда — и она превратится в дракона и всех сожжет своим дыханием.
— Ах вот как, — прошипела она. — Значит, эта стерва тебе мозги промыла! Против матери родной настроила!
— Никто меня не настраивал, — устало сказал Богдан. — Просто я понимаю — у нас должна быть своя семья, свой дом.
— Своя семья! — взвизгнула Антонина Яковлевна. — А я тебе кто? Чужая, что ли?
Соседка Маша, не выдержав накала страстей, тихонько поставила банку с вареньем на стол и попятилась к выходу.
— Я, пожалуй, зайду как-нибудь в другой раз...
— Нет, останьтесь, — попросила Лиза. — Пусть все знают, что из себя представляет Антонина Яковлевна.
Маша замерла в нерешительности, но любопытство взяло верх. Такие драмы в их тихом районе случались нечасто.
— Ты еще пожалеешь, — злобно процедила Антонина Яковлевна, глядя на Лизу. — Еще на коленях ползать будешь, умоляя помочь тебе.
— Не буду, — спокойно ответила Лиза. — Мы справимся сами.
— Сами! — расхохоталась свекровь. — Да вы без меня и суп сварить не сможете! А когда дети пойдут, кто с ними сидеть будет? Няню за тридцать тысяч нанимать?
— Наймем, если понадобится, — твердо сказал Богдан.
— На что наймете? На воздух? — Антонина Яковлевна почувствовала, что теряет контроль над ситуацией, и ее голос становился все более истерическим. — Вы ипотеку-то как платить собираетесь? А коммуналку? А ремонт? Думаете, дом сам себя содержать будет?
— Содержать будем мы, — вступила в разговор тетя Рита. — Без вашей помощи. И прекрасно справимся.
— Да кто вы такая, чтобы тут рот разевать? — набросилась на нее свекровь. — Я с невесткой разговариваю!
— А я с вами, — не дрогнула тетя Рита. — И скажу прямо — вести себя так неприлично.
Антонина Яковлевна, видя, что все против нее, решила перейти к последнему аргументу — слезам.
— Вот и дожила, — заголосила она. — Сына вырастила, на ноги поставила, а он меня на какую-то девку променял! За чужую бабу родную мать предал!
— Мам, хватит, — устало сказал Богдан. — Никто тебя не предавал. Просто нам нужно жить отдельно.
— Отдельно! — всхлипнула свекровь. — А кто тебе всю жизнь отдал? Кто карьеру свою бросил, чтобы тебя растить? А теперь что — в дом престарелых меня, да?
Лиза почувствовала, как знакомое чувство вины начинает подтачивать ее решимость. Антонина Яковлевна была мастером эмоционального шантажа, и после каждого такого разговора Лиза чувствовала себя монстром.
Но сейчас что-то было по-другому. Может, присутствие тети Риты придавало ей сил, а может, просто накопилось за эти три года брака.
— Антонина Яковлевна, — сказала она максимально спокойным голосом. — Никто не говорит о доме престарелых. Но и жить с нами вы не будете. У вас прекрасная квартира, все удобства...
— Прекрасная! — фыркнула свекровь. — Хрущевка сорокаметровая! А тут-то простор какой! Три комнаты, кухня-студия...
— Которые мы с мужем заработали, — напомнила Лиза.
— Заработали! Да без моих денег вы бы до пенсии копили на эту ипотеку!
Тут в разговор неожиданно вмешалась соседка Маша:
— Простите, что встреваю, но... а сколько это стоило? Дом-то?
— Четыре миллиона восемьсот, — машинально ответила Лиза.
— А первый взнос?
— Миллион двести.
— И сколько из этого дала свекровь?
Лиза взглянула на Богдана. Тот неловко переминался с ноги на ногу.
— Двести тысяч, — тихо сказал он.
— А остальное?
— Мы копили, — ответила Лиза. — Я подрабатывала репетиторством, он — таксовал по выходным. Три года экономили на всем.
Маша кивнула и посмотрела на Антонину Яковлевну:
— Простите, но двести тысяч из миллиона двухсот — это не «он больше вложил». Это помощь. Хорошая помощь, за которую нужно сказать спасибо, но не основание претендовать на дом.
Свекровь опешила от такой наглости соседки, но быстро пришла в себя:
— А моральную поддержку в расчет не берете?
— Моральная поддержка, извините, не измеряется в рублях, — невозмутимо сказала Маша.
Лиза с благодарностью посмотрела на новую соседку. Иногда взгляд со стороны помогал увидеть ситуацию яснее.
— Ладно, — зло сказала Антонина Яковлевна. — Посмотрим, кто кого переживет. Я еще не сказала последнего слова.
Она схватила сумочку и направилась к выходу, но на пороге обернулась:
— И между прочим, Богдан, ты мне еще за кредит долг не отдал. Пятьдесят тысяч помнишь? На твою свадьбу брала.
Богдан побледнел. Про этот долг он Лизе не рассказывал.
— Так что думай, сынок, — продолжала свекровь с ядовитой улыбкой. — С семьей играешься, а долги отдавать придется. А у меня, между прочим, расписка есть.
И с этими словами она хлопнула дверью, оставив за собой запах дешевых духов и атмосферу разрушенного праздника.
В кухне повисло молчание. Маша неловко переминалась у стола, тетя Рита сжимала губы, а Богдан смотрел в пол.
— Какой еще кредит? — тихо спросила Лиза.
— Лиза, я хотел сказать, но как-то не получалось...
— Сколько мы ей должны?
— Пятьдесят тысяч. Но это на нашу свадьбу было! Банкет, кольца, платье твое...
— Ты взял у матери деньги на нашу свадьбу и мне не сказал?
— Ну... я думал, потом отдам быстро, зачем тебя расстраивать...
Лиза закрыла глаза. Становилось понятно, что это только начало. Антонина Яковлевна не просто так упомянула про расписку. Она готовилась к войне.
Через неделю телефон Богдана противно зазвонил. Он глянул на экран и побледнел еще больше.
— Мама звонит, — прошептал он.
— Не бери, — посоветовала Лиза.
Но телефон не унимался. Наконец Богдан не выдержал и ответил:
— Алло, мам...
Из трубки донесся истерический вопль, который было слышно даже на кухне:
— Богдан! Немедленно приезжай! Меня обманули! Дом украли!
— Какой дом? — растерянно спросил сын.
— На море! Я же тебе говорила! В Анапе! Три миллиона заплатила, а теперь говорят, что документы поддельные!
У всех присутствующих челюсти отвисли. Лиза первая пришла в себя:
— Она что, дом купила? На какие деньги?
Богдан прижал трубку к груди:
— Мам, погоди... Лиза спрашивает, на какие деньги ты дом этот купила?
— На какие, на какие! — завизжала Антонина Яковлевна. — Квартиру продала! Думала, к старости домик у моря будет, воздухом свежим дышать! А тут мошенники подлые!
Тетя Рита прыснула:
— Ничего себе поворот. Пока она пыталась ваш дом отобрать, сама лишилась собственного жилья.
— Богдан, — продолжал вопить голос из телефона, — я сейчас на вокзале сижу с чемоданами! Ехать некуда! Денег нет! Все потеряла!
— Мам, успокойся, — попытался урезонить сын. — Расскажи по порядку, что случилось.
— Что случилось, что случилось! Увидела я объявление в интернете — дом в Анапе, у самого моря, с участком. Красота неописуемая! Фотографии такие... прямо мечта! Связалась с продавцом, он говорит: быстро решайся, очередь огромная.
Маша покачала головой:
— Классическая схема мошенников. Давят на жадность и спешку.
— Я и решилась, — всхлипывала Антонина Яковлевна. — Квартиру свою за четыре миллиона продала, деньги перевела, документы получила. А сегодня приехала в Анапу, а там... а там этого дома вообще нет! Пустырь один!
— Как нет? — не понял Богдан.
— Так и нет! Адрес правильный, а дома нет! Пошла в администрацию, там говорят — участок этот муниципальный, продаже не подлежит. А документы мои — липа полная!
Лиза схватилась за голову. Как можно быть настолько наивной в шестьдесят лет?
— Мам, а ты хоть с кем-то советовалась перед покупкой? — спросил Богдан.
— С кем советоваться? Ты же сам от меня отвернулся! Вот я и решила сама о старости позаботиться! Думала, домик куплю, буду там жить, может, постояльцев пускать... Деньги зарабатывать...
— Антонина Яковлевна, — не выдержала тетя Рита, забирая у Богдана телефон, — а в полицию вы заявление подавали?
— Подавала! Там говорят — денежки ваши, бабушка, уже в офшорах плавают. Попробуй теперь догони. Сказали, что таких как я каждый день десятки приходят.
— И что теперь делать собираетесь?
— А что делать? — заголосила свекровь. — К сыну ехать! Больше деваться некуда! У меня теперь ни дома, ни денег, ни квартиры! Одни чемоданы остались!
Повисла зловещая тишина. Лиза смотрела на мужа, который стоял бледный как полотно.
— Богдан, — тихо сказала она, — твоя мать сейчас приедет сюда?
— Похоже на то, — прошептал он.
— С чемоданами?
— С чемоданами.
— Навсегда?
— Навсегда.
Соседка Маша деликатно кашлянула:
— Может, мне стоит уйти? Это же семейные дела...
— Нет, оставайтесь, — попросила Лиза. — Свидетели нужны. А то потом скажет, что мы ее на улицу выгнали.
Из телефона продолжало доноситься:
— Богдан, ты меня слышишь? Поезд через два часа! Встречай на вокзале! И место мне приготовь, я не на одну ночь приезжаю!
— Мам, подожди... — начал Богдан, но трубка уже была отключена.
Все смотрели друг на друга. Ситуация из неприятной превратилась в катастрофическую.
— Что будем делать? — спросила Лиза.
— Не знаю, — честно признался муж. — Она же теперь действительно бездомная. Не на улице же ее оставлять.
— А почему не на улице? — резко спросила тетя Рита. — Она же такая умная была, когда ваш дом на себя оформить хотела. Пусть теперь своим умом выкручивается.
— Но она же мать...
— Мать, которая пять минут назад пыталась вас обмануть и обобрать, — напомнила Маша. — А теперь сама попалась на удочку таких же мошенников.
— Девочки, — вздохнула Лиза, — она все-таки семья. Пусть и кошмарная. Совсем же её не выгоним.
— Лиза, — предупреждающе сказала тетя Рита, — она же теперь будет жить здесь постоянно. Ты понимаешь, что это значит? Она будет считать себя полноправной хозяйкой. Ведь ей больше деваться некуда.
— Но что я могу сделать? Сказать мужу, чтобы выгнал родную мать на улицу?
— А помнишь, что она тебе недавно говорила? — напомнила тетя Рита. — «Дом на мужа оформишь, нахалка!» Помнишь?
— Помню, — тихо ответила Лиза.
— Так вот, теперь у нее появился прекрасный повод требовать именно этого. Она скажет — я бездомная, мне жить негде, пропишите меня в доме!
Богдан вдруг оживился:
— А может, и правда временно оформить на меня? Пока мама не встанет на ноги...
— Богдан! — возмутилась Лиза. — Ты что несешь?
— Ну подумай сама — она же теперь прописаться должна. А в ипотечную квартиру третьих лиц прописывать нельзя...
— Можно, если все собственники согласны, — поправила тетя Рита. — Но твоя мама будет давить на то, что раз она бездомная, то имеет право на долю в жилье сына.
— Какое право? — не поняла Лиза.
— Никакого законного права у нее нет, — объяснила тетя Рита. — Но она будет морально давить. И скорее всего, найдет липового юриста вроде того, который сегодня сбежал. Будет рассказывать, что по закону дети обязаны обеспечивать родителей жильем.
В дверь позвонили. Все замерли.
— Не может быть, — прошептал Богдан. — Поезд же через два часа...
Лиза выглянула в окно и ахнула:
— Это она! С тремя чемоданами! И еще какой-то мужик с ней!
— Ну все, — вздохнула тетя Рита. — Началось.
Дверь распахнулась, и в дом ворвалась Антонина Яковлевна в сопровождении грузного мужчины в спортивном костюме.
— Вот он, мой дом! — объявила она, расставляя руки. — Знакомьтесь — это Василий, мой друг. Он мне с переездом помогает.
Василий кивнул и молча стал затаскивать чемоданы в прихожую.
— Мам, — растерянно начал Богдан, — а ты откуда взялась? Ты же на вокзале была...
— Была, была, — отмахнулась свекровь. — А потом решила — чего тянуть? Села на автобус и приехала. Василий мне по дороге встретился, помочь согласился.
— А кто такой Василий? — осторожно спросила Лиза.
— Хороший человек, — туманно ответила Антонина Яковлевна. — В автобусе познакомились. Он тоже жилищными вопросами занимается.
Тетя Рита и Маша переглянулись. Что-то в этом Василии им не понравилось.
— И где вы собираетесь жить? — прямо спросила Лиза.
— Как где? Здесь! — удивилась свекровь. — А где же еще? У меня больше крыши над головой нет!
— Но мы не договаривались...
— О чем тут договариваться? — перебила Антонина Яковлевна. — Я же мать! И потом, Василий говорит, что по закону дети обязаны родителей приютить, если тем жить негде.
Василий, который до сих пор молчал, наконец заговорил:
— Трудоспособные совершеннолетние дети обязаны содержать своих нетрудоспособных нуждающихся в помощи родителей.
— Видишь? — торжествующе сказала свекровь. — Специалист говорит!
— А вы кто такой? — спросила тетя Рита у Василия.
— Консультант по жилищным вопросам, — ответил тот. — Помогаю людям права свои отстаивать.
— Понятно, — кивнула тетя Рита. — Еще один липовый юрист. Только скажите мне, уважаемый консультант, при чем тут содержание родителей? Речь идет о предоставлении жилья.
— А жилье — это и есть содержание, — нахально ответил Василий.
— Нет, это разные вещи, — поправила тетя Рита. — Содержание — это алименты. А предоставление жилья — совсем другая статья.
— Да какая разница! — взвилась Антонина Яковлевна. — Главное, что сын обязан мать приютить!
— Не обязан, — твердо сказала тетя Рита. — По закону совершеннолетние дети могут быть обязаны только к выплате алиментов нуждающимся родителям. Никто не обязан предоставлять жилье.
— Врете! — рявкнул Василий. — Я в этих вопросах собаку съел!
— Тогда покажите диплом юриста, — спокойно попросила тетя Рита.
— А зачем? Я практик, мне дипломы не нужны.
— Ага, — кивнула тетя Рита. — То есть очередной мошенник. Антонина Яковлевна, вас уже сегодня один раз обманули. Неужели не наелись?
— Василий — хороший человек! — заступилась свекровь. — Он мне бесплатно помогает!
— Бесплатно? — усмехнулась Маша. — А что он взамен хочет?
Антонина Яковлевна замялась:
— Ну... он говорит, что когда мы вопрос с жильем решим, то... того... может, вместе жить будем...
— Ага! — просветлела Лиза. — Понятно! Василий хочет прописаться в нашем доме! Вот зачем он вам «помогает»!
— И что в этом плохого? — огрызнулась свекровь. — Мне одной тяжело, а с Василием веселее будет.
— В нашем доме? — ахнула Лиза.
— А в каком еще? Больше-то негде!
Богдан наконец проснулся от ступора:
— Мам, ты что творишь? Мы же об этом не договаривались! И кто такой этот Василий вообще?
— Хороший человек, — упрямо повторила мать. — И потом, мне теперь деваться некуда. Или вы меня в дом престарелых сдать хотите?
— А что, неплохая идея, — пробормотала Маша.
— Ну все, хватит базара! — рявкнул Василий. — Бабка сказала — будет здесь жить, значит, будет! А кто против — пусть с моими кулаками познакомится!
Он угрожающе сжал здоровенные кулачищи и сделал шаг к Богдану.
— Ой, — испугалась Лиза. — Тетя Рита, вызывайте полицию!
— Уже вызываю, — спокойно ответила тетя, набирая номер.
— Никого не вызывайте! — завизжала Антонина Яковлевна. — Василий, успокойся! Мы же мирно договариваемся!
— Да не о чем тут договариваться! — гаркнул Василий. — Мать имеет право жить у сына! И точка!
— Не имеет, — повторила тетя Рита, разговаривая с дежурным. — Да, Солнечная, 15. Угрожают физической расправой.
— Что вы делаете?! — ужаснулась свекровь. — Зачем полицию вызвали?
— А затем, что ваш дружок угрожает моим родственникам, — объяснила тетя Рита. — Это называется хулиганство.
Василий вдруг испугался и попятился к выходу:
— Да я ничего не угрожал! Просто разговаривал!
— Куда же вы? — ехидно спросила Маша. — Вы же права отстаивать собирались!
— Я... мне пора, — пробормотал Василий и быстро направился к двери.
— Стой! — крикнула ему вслед Антонина Яковлевна. — А как же наши планы?
— Какие планы? — удивился Василий. — Я вас первый раз в жизни вижу!
И с этими словами он выскочил за дверь, оставив свекровь с разинутым ртом.
— Вот сволочь! — выдохнула та. — И этот меня кинул!
— Ну и дела, — покачала головой Маша. — За один день на двух мошенников нарвались.
Лиза смотрела на свекровь, которая стояла посреди их кухни с тремя чемоданами, и не знала, плакать ей или смеяться. С одной стороны, женщина действительно осталась без крова. С другой — сама же во всем виновата.
— Антонина Яковлевна, — сказала она наконец, — садитесь. Чаю попьете. И расскажете нормально, что произошло. Без истерик и липовых юристов.
Свекровь тяжело опустилась на стул и вдруг заплакала. Не истерично, как раньше, а тихо, безнадежно.
— Дура я, — прошептала она сквозь слезы. — Старая дура. Хотела красиво жить, у моря... А теперь что? Ни дома, ни денег, ни друзей...
Лиза почувствовала, как гнев сменяется жалостью. Какой бы ужасной ни была свекровь, сейчас она выглядела просто несчастной обманутой старушкой.
— Рассказывайте по порядку, — мягко сказала тетя Рита, наливая чай. — Может, что-то еще можно исправить.
— Да нечего исправлять, — всхлипнула Антонина Яковлевна. — Мошенники эти небось уже за границей сидят. А я... я думала, ваш дом на себя переписать, а потом в Анапу переехать. Сдавать его дачникам, деньги получать...
— Так вот оно что, — понял Богдан. — Ты специально скандал устроила, чтобы дом на меня переписать, а потом на себя и позже продать?
— Не продать, сдавать! — оправдывалась мать. — Думала, и вам польза, и мне доход. А вы со мной как с врагом!
— А потому что ты себя как враг ведешь, — устало сказала Лиза. — Обманываешь, хитришь, документы липовые подсовываешь...
— Какие липовые? — удивилась свекровь.
— Расписку вашу под грабительские проценты, — напомнила тетя Рита. — Это мошенничество.
— Да ладно вам, — махнула рукой Антонина Яковлевна. — Это же семья. Между родными людьми разве есть такое мошенничество?
— Именно такое, — твердо ответила тетя Рита. — Самое подлое. Когда пользуются доверием родственников.
Свекровь помолчала, потом тихо спросила:
— А что теперь со мной будет? Куда мне деваться-то?
Лиза взглянула на мужа. Богдан мучительно размышлял.
— Временно можешь пожить, — наконец сказал он. — Но с условиями.
— С какими условиями?
— Никаких попыток дом на себя переписать. Никаких липовых юристов. И никаких Василиев.
— Да уж, — фыркнула свекровь. — Этот гад меня тоже кинул. Обещал помочь, а сам удрал, как про полицию услышал.
В этот момент в дверь постучали. Маша выглянула в окно:
— Участковый приехал.
Вошел молодой полицейский в форме:
— Здравствуйте. Поступил вызов о нарушении общественного порядка.
— Уже все закончилось, — объяснила тетя Рита. — Хулиган сбежал. Но протокол составить можно. Женщина заявила, что незнакомый мужчина угрожал физической расправой.
Участковый достал блокнот:
— Расскажите, что произошло.
Пока тетя Рита объясняла ситуацию, Антонина Яковлевна сидела притихшая. Видимо, день выдался для нее слишком тяжелым.
— Понятно, — кивнул участковый, записав показания. — А где сейчас этот Василий?
— Убежал, — ответила Лиза. — Как только услышал про полицию.
— Типичное поведение мошенника, — заметил полицейский. — Бабушка, а вы случайно деньги ему не давали?
— Какие деньги? — встрепенулась свекровь. — У меня их и так не осталось.
— Это хорошо. Значит, хотя бы тут не обманули. А по поводу дома в Анапе — заявление в полицию подавали?
— Подавала, — кивнула Антонина Яковлевна. — Там сказали, что деньги не вернут.
— Скорее всего, так и есть, — согласился участковый. — Такие схемы обычно хорошо продуманы. Но дело все равно заведут.
Когда полицейский ушел, в доме снова воцарилась тишина. Все сидели за столом и пили чай, не зная, что сказать.
— Знаете что, — вдруг произнесла Антонина Яковлевна, — а может, это знак судьбы?
— Какой еще знак? — удивилась Лиза.
— Что меня так наказали за жадность. Хотела чужое забрать, свое потеряла.
— Это точно, — согласилась Маша. — Жадность до добра не доводит.
— Только вот что теперь делать? — вздохнула свекровь. — Я же реально осталась на улице.
— А родственники у вас есть? — спросила тетя Рита. — Кроме сына?
— Есть... — замялась Антонина Яковлевна. — Сестра моя, Клавдия, в деревне живет. Только мы лет пятнадцать не общались.
— А почему не общались? — полюбопытствовала Лиза.
— Да поругались из-за наследства. Мать нам дом оставила, а я хотела его продать и деньги поделить. А Клавка говорит — дом родовой, продавать нельзя. Вот и разругались.
— И где она сейчас?
— В том же доме и живет. В деревне Березовка, под Рязанью. Хозяйство держит, огород... Я говорила — что за жизнь, как в прошлом веке. А она отвечала — зато честная жизнь.
Тетя Рита и Лиза переглянулись.
— А почему бы не помириться? — предложила Лиза. — Может, сестра вас приютит?
— Да ну, — отмахнулась свекровь. — После всех наших ссор... Она же меня в ворота не пустит.
— А вы попробуйте, — настойчиво сказала тетя Рита. — Позвоните ей. Расскажите, что случилось.
— И что я скажу? Что дура старая, на мошенников попалась?
— Именно это и скажите, — кивнула Маша. — Правду. Родные люди все поймут.
Антонина Яковлевна помолчала, потом достала старенький телефон:
— Номер-то у меня где-то есть... Только она, наверное, не возьмет трубку.
— Возьмет, — уверенно сказала Лиза. — Сестра есть сестра.
Свекровь нашла номер и с дрожащими руками набрала его. Все в кухне замерли, слушая гудки.
— Алло, Клава? — дрогнувшим голосом произнесла Антонина Яковлевна. — Это я, Тоня...
Из трубки послышался удивленный голос:
— Тоня? Тоня, это правда ты? Господи, сколько лет!
— Клава, — заплакала свекровь, — я такую глупость наделала... Помочь некому больше...
— Тоня, что случилось? Говори толком!
— Квартиру продала, на мошенников нарвалась... Теперь жить негде... Клава, можно к тебе приехать? Хоть на время?
В трубке немного помолчали, потом Клавдия сказала:
— Конечно, приезжай. Дом большой, места хватит. Только... ты же деревню терпеть не могла.
— А теперь стерплю, — всхлипнула Антонина Яковлевна. — Выбирать не приходится.
— Ладно, не плачь. Завтра за тобой приеду. На каком вокзале встречать?
— На Казанском. Клава, спасибо тебе... Я думала, ты меня не простишь.
— Дурочка ты, — ласково сказала сестра. — Мы же родные. Вези свои чемоданы, будем вместе жить.
Когда разговор закончился, Антонина Яковлевна сидела и тихо плакала.
— Вот и хорошо, — сказала тетя Рита. — Видите, как все обернулось. Может, это действительно судьба.
— А вдруг мне в деревне понравится? — неуверенно сказала свекровь. — Воздух чистый, тишина... И Клава всегда добрая была.
— Обязательно понравится, — поддержала Лиза. — Там можно спокойно жить, без всяких мошенников и липовых юристов.
— И огород вести, — добавила Маша. — Очень полезно для здоровья.
— Да уж, — вздохнула Антонина Яковлевна. — Видно, городская жизнь меня не научила уму-разуму. Может, в деревне поумнею.
Вечером вся семья помогала собирать чемоданы. Свекровь была на удивление покладистой и даже извинилась перед Лизой:
— Прости меня, невестка. Совсем голову потеряла от жадности. Хотела всем управлять, а сама в дураках осталась.
— Ничего, — ответила Лиза. — Главное, что теперь все наладится.
— Надеюсь, — тихо сказала Антонина Яковлевна. — А вы к нам в гости приезжайте. В деревню. Клава хорошо готовит, угостит.
— Обязательно приедем, — пообещал Богдан.
Утром Лиза проводила свекровь до ворот. Антонина Яковлевна выглядела совсем по-другому — не как грозная теща, а как усталая пожилая женщина, которая наконец поняла свои ошибки.
— Лиза, — сказала она перед отъездом, — береги Богдана. Он хороший мужик, просто маменькиным сынком был. А теперь пусть настоящим мужем будет.
— Буду беречь, — кивнула Лиза.
— И дом ваш не продавайте. Хороший дом, с любовью строился. Пусть детишки в нем растут.
Приехала Клавдия — простая деревенская женщина в платке, с добрым лицом. Сестры обнялись, и Лиза увидела, как с Антонины Яковлевны спала вся городская спесь.
— Ну что, сестренка, — сказала Клавдия, — поехали домой. Огород полоть будешь, коров доить учиться. Полезно для души.
— Буду, — покорно ответила Антонина Яковлевна. — Что ж мне теперь остается.
Когда машина скрылась за поворотом, Лиза стояла еще долго, глядя вслед. Странное дело — она почувствовала не облегчение, а какую-то пустоту.
— Думаешь о свекрови? — спросил подошедший Богдан.
— Думаю. Знаешь, а она ведь не злая. Просто... заблудилась в своих желаниях.
— Мама всегда такой была, — вздохнул муж. — Хотела как лучше, а получалось как всегда.
— Зато теперь у нее есть шанс начать заново, — сказала Лиза. — В деревне, с сестрой. Может, там она найдет покой.
Прошло полгода
Антонина Яковлевна действительно осталась в деревне. Звонила редко, рассказывала, что помогает сестре по хозяйству, выращивает овощи, даже кур завела. Голос у нее стал спокойнее, добрее.
— Знаешь, Лиза, — сказала она в последний раз, когда звонила поздравить с Новым годом, — а ведь это счастье — жить просто. Без всяких интриг и хитростей. Встала утром, покормила кур, огород полила, вечером с сестрой чай пьем, телевизор смотрим. И так хорошо на душе...
— Я рада за вас, — искренне ответила Лиза.
— И еще... прости меня за все. За дом, за скандалы, за те расписки дурацкие. Жадность меня совсем ослепила.
— Все прощено, — сказала Лиза. — Главное, что вы теперь счастливы.
— Счастлива, — тихо согласилась Антонина Яковлевна. — Впервые за много лет по-настоящему счастлива.
А в новом доме Лизы и Богдана наступила долгожданная тишина. Они могли спокойно планировать свою жизнь, не боясь вмешательства и интриг. Соседка Маша стала лучшей подругой, тетя Рита часто приезжала в гости, и дом наполнился теплом и покоем.
— Знаешь, — сказала Лиза мужу, стоя на их кухне и глядя в окно на цветущий сад, — а может, все правильно получилось. Твоя мама нашла свое место, мы — свое. И все счастливы.
— Да, — согласился Богдан, обнимая жену. — Иногда самые сложные истории заканчиваются лучше всего.
И действительно, иногда нужно потерять все, чтобы найти самое важное. Антонина Яковлевна потеряла квартиру и деньги, но обрела сестру и покой. А Лиза с Богданом отстояли свой дом и поняли, что настоящая семья — это не та, которая пытается контролировать и присваивать, а та, которая поддерживает и отпускает на свободу.
Так закончилась эта история — не победой одних над другими, а пониманием того, что у каждого должно быть свое место под солнцем. И что иногда самые большие потери оборачиваются самыми важными обретениями.
— Богдан, покажи эту расписку, — потребовала тетя Рита.
— Да какая разница, — махнул рукой муж. — Долг как долг. Отдам и все.
— Нет, не все, — твердо сказала Лиза. — Я хочу видеть этот документ. Сейчас же.
Богдан неохотно полез в ящик письменного стола и достал помятый листок. Лиза взяла бумагу и стала читать. С каждой строчкой ее лицо менялось.
— Так, — медленно произнесла она. — Здесь написано, что ты занял пятьдесят тысяч рублей под десять процентов в месяц. Десять процентов! Богдан, ты понимаешь, что это означает?
— Ну... мама сказала, что это нормально...
— Нормально?! — взвилась Лиза. — Да это же ростовщичество чистой воды! По такой ставке мы уже должны ей больше ста тысяч!
Маша присвистнула:
— Ничего себе родственнички...
— Дайте-ка сюда, — тетя Рита взяла расписку и внимательно изучила. — Лизонька, а ты дату смотрела?
— Какую дату?
— Когда расписка составлена. Тут стоит число... за неделю до вашей свадьбы.
— И что?
— А то, что твоя свекровь заранее знала, что будет давать деньги. И заранее приготовила кабальные условия. Это не помощь была, это инвестиция в контроль над вами.
Лиза почувствовала, как внутри все переворачивается. Значит, с самого начала их брака Антонина Яковлевна планировала держать их на коротком поводке.
— А еще тут интересная приписка, — продолжала тетя Рита. — «В случае невозврата долга в срок заемщик обязуется предоставить кредитору жилое помещение для проживания». Богдан, ты это читал когда подписывал?
Богдан побледнел:
— Нет... я думал, это стандартная формулировка...
— Стандартная для мошенников! — рявкнула Лиза. — Твоя мать нас с самого начала в ловушку заманивала! Специально дала деньги под грабительский процент, чтобы потом требовать место в нашем доме!
В этот момент в дверь позвонили. Маша выглянула в окно:
— К вам опять свекровь идет. И не одна.
Действительно, по дорожке к дому шла Антонина Яковлевна в сопровождении мужчины средних лет с папкой под мышкой.
— Кто это с ней? — спросила Лиза.
— Судя по виду, юрист какой-то, — предположила тетя Рита.
Дверь распахнулась без стука — видимо, свекровь решила, что теперь может входить когда захочет.
— А вот и мы! — торжествующе объявила Антонина Яковлевна. — Знакомьтесь — Виктор Семенович, мой адвокат. Будем разбираться с долгами и жилищными вопросами.
Виктор Семенович — полный мужчина с лысиной и золотыми зубами — окинул присутствующих оценивающим взглядом.
— Здравствуйте, — проговорил он певучим голосом. — Я представляю интересы Антонины Яковлевны Смирновой в вопросе взыскания задолженности и...
— Стойте, — перебила его тетя Рита. — А можно поинтересоваться, где вы получили юридическое образование?
Адвокат слегка опешил:
— А это... это имеет значение?
— Еще какое. Потому что любой дипломированный юрист знает, что ростовщичество запрещено. А процентная ставка выше банковской в разы делает сделку недействительной.
— Это еще почему? — вмешалась Антонина Яковлевна.
— Потому что это кабальная сделка, — спокойно объяснила тетя Рита. — Сделка недействительна, если была совершена под влиянием тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных условиях.
Виктор Семенович забегал глазами и начал рыться в папке:
— Но здесь все законно оформлено...
— Ничего тут не законно, — отрезала тетя Рита. — И вообще, можно ваши документы посмотреть? Удостоверение адвоката, например?
— Зачем это? — насторожилась Антонина Яковлевна.
— А затем, что я сама юрист с двадцатилетним стажем, — спокойно ответила тетя Рита. — И хочу убедиться, что имею дело с коллегой, а не с мошенником.
Лиза от удивления чуть не упала на стул. Тетя Рита — юрист? Она всегда думала, что тетя работает бухгалтером!
— Маргарита Петровна, — представилась тетя Рита самозванному адвокату. — Кандидат юридических наук, специалист по семейному и жилищному праву. А вы?
Виктор Семенович окончательно сник:
— Я... я не совсем адвокат... Скорее, консультант...
— Ясно, — кивнула тетя Рита. — Антонина Яковлевна, вы наняли человека без юридического образования, чтобы он помог вам обманом отобрать у детей жилье. Это называется мошенничество.
— Да вы что себе позволяете! — взвилась свекровь. — Это мой дом! Мои деньги в нем!
— Двести тысяч из почти пяти миллионов — это четыре процента, — невозмутимо подсчитала тетя Рита. — Даже если бы ваши требования были законными, что не так, вы могли бы претендовать максимум на четыре процента квартиры. Это примерно половина туалета.
Маша фыркнула, а Богдан впервые за весь вечер улыбнулся.
— А что касается вашей кабальной расписки, — продолжала тетя Рита, доставая из сумочки телефон, — то сейчас я сфотографирую этот документ и завтра подам заявление в прокуратуру.
— Что?! — Антонина Яковлевна побледнела. — Это семейная помощь!
— Семейная помощь не оформляется под грабительские проценты с условием изъятия жилья, — парировала тетя Рита. — Это классическая схема мошенничества. Дать деньги под невыполнимые условия, а потом требовать имущество в качестве компенсации.
Лиза смотрела на тетю Риту с восхищением. Оказывается, все эти годы рядом с ней был настоящий профессионал, а она и не подозревала!
— Тетя Рита, — осторожно спросила она, — а почему вы раньше не говорили, что юрист?
— А зачем? — пожала плечами тетя. — Вы не спрашивали. Да и на пенсии я уже третий год. Думала, отдохну от всех этих разборок. Но когда вижу, как пожилая женщина пытается обманом отобрать жилье у молодых... тут уж не удержишься.
Псевдоадвокат Виктор Семенович потихоньку попятился к выходу:
— Антонина Яковлевна, может, мы в другой раз...
— Стойте, — остановила его тетя Рита. — А вы часто занимаетесь такими делами? Помогаете людям составлять фиктивные документы?
— Я ничего противозаконного не делал! — заверещал мужчина. — Просто консультировал!
— Консультировали по вопросам мошенничества. Это называется пособничество.
Виктор Семенович окончательно растерялся и быстро направился к двери:
— Я пошел... У меня еще дела...
— Постойте! — крикнула ему вслед Антонина Яковлевна. — А как же мои деньги? Я же вам уже заплатила!
Но «адвокат» уже скрылся за дверью, оставив свою клиентку в полном одиночестве.
— Ну что, — спросила тетя Рита у опешившей свекрови, — будем дальше о ростовщичестве говорить? Или вы предпочтете мирно решить вопрос?
Антонина Яковлевна огляделась — все присутствующие смотрели на нее с плохо скрываемым презрением. Даже собственный сын больше не пытался ее защищать.
— Хорошо, — процедила она сквозь зубы. — Но долг никто не отменял. Пятьдесят тысяч вы мне должны.
— Пятьдесят тысяч — да, — согласилась тетя Рита. — Но без грабительских процентов. И без права требовать жилье в качестве компенсации. Обычный семейный долг, который вернут при первой возможности.
— А когда это будет?
— Когда будет, — спокойно ответила Лиза. — Богдан, завтра же идешь в банк и оформляешь потребительский кредит на эту сумму. Отдаем матери все до копейки и забываем об этой истории.
— Но проценты по кредиту...
— Будут меньше, чем мамины десять процентов в месяц, — отрезала Лиза. — И главное — без дополнительных условий.
Антонина Яковлевна поняла, что проиграла. Ее гениальный план рушился на глазах, а дополнительно она еще и выставила себя мошенницей перед соседями.
— Ладно, — сказала она с видом мученицы. — Возвращайте долг — и мы квиты. Но в ваш дом я все равно переезжаю.
— Не переезжаете, — твердо сказала Лиза.
— Еще как переезжаю! У меня нет денег на съем жилья!
— А продайте свою старую гостинку, — предложила соседка Маша. — И купите что-нибудь поменьше. На разницу и проживете.
— Продать гостинку?! — ужаснулась свекровь. — Да это же мое единственное имущество!
— Вот именно, — кивнула тетя Рита. — И никто не имеет права требовать от детей обеспечивать вас жильем за счет своего. У вас есть собственность — распоряжайтесь ею сами.
— Но я же мать! — в последней попытке воззвала к чувствам Антонина Яковлевна. — Богдан, неужели ты выгонишь родную мать на улицу?
— Мам, никто тебя на улицу не выгоняет, — устало сказал Богдан. — У тебя прекрасная гостинка в центре города. Живи и радуйся.
— Радуйся! — всхлипнула свекровь. — В одиночестве, без поддержки...
— А к нам приходите в гости, — неожиданно предложила Лиза. — По выходным. Как нормальные родственники.
Антонина Яковлевна посмотрела на невестку с удивлением. Кажется, она не ожидала такого предложения.
— В гости?
— Ну да. Обедать, чай пить, внуков нянчить, когда появятся. Только без попыток тут командовать и переписывать дом на сына.
— И без липовых адвокатов, — добавила тетя Рита.
Свекровь помолчала, обдумывая предложение. Видимо, полное поражение было хуже частичной капитуляции.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Но по воскресеньям я у вас обедаю. И никаких возражений.
— Договорились, — улыбнулась Лиза. — Если будете вести себя прилично.
— Ну конечно, буду, — фыркнула Антонина Яковлевна, но злости в ее голосе уже не чувствовалось. Скорее усталость.
Она собрала свою сумочку и направилась к выходу, но на пороге обернулась:
— И между прочим, суп варить я вас все равно научу. А то питаетесь непонятно чем.
Когда дверь за ней закрылась, в кухне воцарилась тишина. Потом Маша рассмеялась:
— Ну и денек у вас сегодня! А я-то думала, к нормальным соседям зашла.
— Мы нормальные, — улыбнулась Лиза. — Просто у всех свои тараканы в голове.
— А тетя Рита у вас случайно не адвокат по семейным делам? — спросила Маша. — А то у меня с мужем развод намечается...
— Нет уж, — замахала руками тетя Рита. — Я на пенсии! Хватит с меня чужих семейных драм. Лучше давайте чай пить и варенье пробовать. После таких нервов сладкое необходимо.
Богдан обнял Лизу:
— Прости меня. За долг, за маму, за все...
— Ничего, — погладила его по щеке Лиза. — Главное, что ты в итоге встал на мою сторону. А долги — это дело наживное. Отдадим и забудем.
— Знаешь, а может, и правда хорошо получилось, — задумчиво сказал Богдан. — Теперь мама точно знает, что у нас есть границы. И переступать их нельзя.
— Границы — это важно, — согласилась тетя Рита, разливая чай по кружкам. — В любых отношениях. Без них человек превращается в тирана.
Лиза посмотрела на свою новую кухню, на мужа, на тетю Риту, на соседку Машу с ее банкой варенья. Да, день выдался тяжелый. Но зато теперь она точно знала — этот дом действительно их. И никто не имеет права диктовать им, как в нем жить.
А по воскресеньям они будут принимать свекровь на обед. Как нормальные люди. Без расписок, без псевдоадвокатов и без попыток захватить чужую территорию.
— Ладно, девочки, — сказала она, поднимая кружку с чаем. — Давайте за новый дом! За новых соседей! И за то, что правда всегда побеждает!
— За правду! — дружно откликнулись остальные.
А за окном начинал смеркаться первый вечер в их собственном доме. Настоящем доме, где они сами решали, кого принимать, а кого нет.