Игнор, какое неприятное слово! Переживания игнора — это переживание бесконечности пустоты. Это движение к чему-то мёртвому и неизвестному.
В жизни случается хорошее и плохое. Не зря жизнь сравнивают с зеброй. Если в детстве мы живём в эмоциональном игноре, то зебра там не живет. Там нет ничего переменчивого. Там всегда одинаково холодно. Если чувства ребенка в семье игнорируют, на плач закрывают глаза, радость не поддерживают, он ощущает себя эмоционально брошенным.
Приходит такой человек к психологу, а рассказать не знает о чем. Не били, не ругали особо, кормили, одевали... Какие претензии? Это я такой... Я во всём виноват! Вроде не было ничего плохого... но и хорошего тоже.
Эмоциональное игнорирование — это про серость жизни. Это постоянное пренебрежение чувств, потребностей и интересов ребёнка. Чаще равнодушие, а иногда обесценивание. Эмоции и чувства не имеют здесь ни силы, ни ценности: "Ну что здесь такого?", "Ты что, потерпеть не можешь?", "Нечего нервничать"... Переживания не могут стать событием и даже поводом для общения.
Игнорирование — процесс тихий и практически незаметный. На него трудно обратить пристальное внимание как на что-то жестокое и ужасное. При этом он наносит несомненный вред и лишает ребенка, а затем и взрослого человека, самого главного: чувства безопасности.
Если игнорирование — это постоянный фон жизни ребенка, где отсутствует циклы смены хорошего и плохого, где события перестают размечать течение жизни, появляется ощущение безвыходности и потерянности. Это серая повседневная реальность, не имеющая никакого просвета.
Одни дети начинают бунтовать, но сдаются под натиском ещё более сильного эмоционального отдаления от них. Другие пытаются стать ещё лучше и удобнее в надежде, что их увидят. В результате дают возможность родителям еще больше ими пренебрегать, поверив в их самостоятельность. Но чаще всего такие дети уходят в фантазии, где их замечают, любят и ценят. Это мир, который совершенно оторван от реальности.
На самом деле такие дети в глубокой печали и депрессии, но не чувствуют и не замечают этого. Это результат безвыходных жизненных обстоятельств. Плохо, но непонятно почему. В душе поселяется особый вид тревоги — тревоги перед самой жизнью. Жизнь воспринимается как соприкосновение с огромным холодным заполярьем, где ты один на один с этим обледенелым миром.
Такие дети всегда были сами себе родителями, а значит, психологическими сиротами. Если ребенок не чувствует внимания к себе, боится просить о помощи, страшиться огорчить родителя или разозлить, ему приходится подавлять свои эмоции, как негативные, так и позитивные. Приходится изображать, демонстрировать, прикидываться. Нельзя выражать настоящие эмоции, делиться переживаниями, а что же делать со всей этой чувственной сферой? Так вырастает взрослый, который не знает самого себя, чего он хочет, что чувствует на самом деле. Он несчастный, но часто такой удобный.
И какими бы прекрасными советами ни осаждали добрые люди этих взрослых детей о заботе и любви к себе, ничего не получается.
Нужен Другой, который начнёт слушать, понимать, чувствовать и выдерживать. Сначала выдерживать их пустоту, а потом гнев и бесконечную печаль. И ещё много всего, чего хотел поведать этот человек своим родителям и всему миру. Это долго, нудно, иногда опасно и страшно. Как правило, таким Другим становится психолог или психоаналитик. И в этом случае не так важны знания, как интерес и устойчивость Другого, того, кто готов прикоснуться к этому проклятию игнора.