— Это временно, — сказал Дмитрий, не поднимая глаз от телефона. — Мама сейчас в сложной ситуации.
Я стояла на кухне нашей двухкомнатной квартиры, держа в руках выписку из банка. Цифры не врали: 127 000 рублей — вся его зарплата за март — ушла на счет Валентины Петровны. Моей свекрови.
— Дима, это уже третий месяц подряд, — голос дрожал, хотя я старалась говорить спокойно. — У нас ипотека, у дочки кончились подгузники, а в холодильнике только макароны.
Он наконец оторвался от экрана и посмотрел на меня тем взглядом, которым смотрят на капризного ребенка.
— Лен, ты же понимаешь — это моя мать. Она вырастила меня одна, работала на двух работах. Теперь моя очередь о ней заботиться.
Заботиться. Это слово звучало красиво, если бы не одно «но». Валентина Петровна получала приличную пенсию, жила в собственной трёхкомнатной квартире в центре и каждые выходные ездила в салоны красоты. А мы с двухлетней Анькой питались гречкой и сосисками.
Шесть лет назад, когда мы только познакомились, Дмитрий казался идеальным мужчиной. Высокий, с умными глазами, работал программистом в крупной IT-компании. На втором свидании подарил мне букет из 51 розы, сказал, что никогда не встречал такой особенной женщины. Я поверила.
Мы поженились через год. Его мать на свадьбе плакала не от радости, а от того, что «сыночка отбирают». Но я тогда думала — со временем мы подружимся.
Наивная дура.
Первые два года брака были почти идеальными. Дима зарабатывал хорошо, мы копили на первоначальный взнос для квартиры, строили планы. Я работала в рекламном агентстве, моя зарплата была меньше, но тоже неплохая. Вместе мы могли позволить себе многое.
Всё изменилось, когда родилась Аня.
— Зачем тебе эта работа? — говорил Дмитрий, качая дочку на руках. — Я достаточно зарабатываю. Будь хорошей мамой.
И я стала хорошей мамой. Ушла в декрет, посвятила себя ребенку. Моя зарплата исчезла из семейного бюджета, но Димина была достаточной для жизни. Казалось.
Первые переводы матери начались полгода назад. Сначала небольшие суммы — «помочь с лекарствами», «ремонт в ванной», «срочно нужно на анализы». Я не возражала. В конце концов, это нормально — помогать пожилым родителям.
Но суммы росли. А наш семейный бюджет таял.
— Дима, — я села рядом с ним на диван, — давай поговорим серьезно. Мне нужно выйти на работу. Мы не можем так больше.
— Аня еще маленькая, — он включил телевизор. — Детский сад вредный, там все болеют. Лучше дома с мамой.
— Но у нас нет денег даже на нормальные продукты!
— Есть деньги, — раздраженно сказал он. — Просто сейчас нужно потерпеть. Мама скоро встанет на ноги.
Я посмотрела на его профиль в свете телевизора. Когда он стал таким чужим? Когда я перестала его узнавать?
На следующий день, пока Дима был на работе, я впервые за два года оставила Аню с соседкой и поехала к свекрови. Нужно было понять, что происходит.
Валентина Петровна открыла дверь в новом дорогом халате. На руках блестели золотые браслеты, которых я раньше не видела.
— Леночка! — она изобразила радость. — Какая неожиданность! Проходи, проходи.
В квартире пахло дорогими французскими духами. На кухонном столе красовались экзотические фрукты, в углу стоял новенький телевизор с огромным экраном.
— Валентина Петровна, — я решила говорить прямо, — мне нужно с вами поговорить. О деньгах.
Её лицо мгновенно изменилось. Маска доброжелательности слетела.
— О каких деньгах, дорогая?
— О тех, что Дмитрий вам переводит. Уже три месяца подряд — всю зарплату.
Она села напротив меня, сложила руки на груди.
— Димочка — хороший сын. Он понимает, что должен заботиться о матери. В отличие от некоторых.
— Но мы с внучкой живем впроголодь! У нас ипотека, ребенок растет...
— Ребенок, — она презрительно усмехнулась. — Ты же хотела ребенка? Вот и воспитывай. А Дима пусть решает сам, на что тратить свои деньги.
Я почувствовала, как внутри всё закипает.
— Свои? Это семейные деньги! Мы муж и жена!
— Муж и жена, — передразнила она. — А кто квартиру покупал? Кто ипотеку оформлял? Дима. Значит, и решает он.
Вот оно. Теперь я поняла. Это была не временная помощь. Это была война за сына. И я в ней проигрывала.
— Знаете что, Валентина Петровна, — я встала, — поговорим, когда Дмитрий вернется с работы. Все вместе.
— Конечно, дорогая, — она улыбнулась ядовито. — Только боюсь, разговор будет коротким.
Вечером я ждала мужа как никогда. Аня спала, я ходила по квартире и репетировала речь. Нужно было найти правильные слова.
Дмитрий пришел в половине девятого, уставший и хмурый.
— Я была у твоей матери, — сказала я без предисловий.
Он замер у порога.
— Зачем?
— Чтобы понять, на что уходят наши деньги. Дима, у неё новый телевизор, золотые украшения, она покупает продукты дороже наших. При этом мы с дочкой питаемся как нищие.
— Не преувеличивай.
— Не преувеличиваю! — я достала последние чеки из магазина. — Вот наши покупки за неделю. 3200 рублей. На троих. А вот что лежит в холодильнике у твоей «нуждающейся» мамы.
Я показала фото, которое успела сделать на кухне у свекрови. Дорогие сыры, красная рыба, импортные вина.
Дима долго молчал, рассматривая снимки.
— Мама заслужила хорошую жизнь, — наконец сказал он. — Она много работала.
— А мы не заслужили? Твоя дочь не заслужила?
— Аня получит всё необходимое.
— Что именно? — я почувствовала, как дрожат руки. — Одежду из секонд-хенда? Еду со скидкой? Родителей, которые ссорятся из-за каждой копейки?
— Ты драматизируешь.
— Я говорю правду! Дима, посмотри на меня. Когда я последний раз покупала себе что-то кроме самого необходимого? Когда мы с тобой последний раз ужинали в ресторане? Сходили в кино?
Он отвернулся к окну.
— Это временные трудности.
— Временные? — я засмеялась истерично. — Три месяца подряд отдавать всю зарплату матери — это временно? А что дальше? Полгода? Год? Всю жизнь?
— Не кричи, разбудишь Аню.
— Пусть лучше проснется и увидит, что происходит! Что её отец выбрал между женой с ребенком и мамочкой!
Дмитрий резко повернулся ко мне. В его глазах была злость.
— Не смей так говорить о моей матери. Она дала мне жизнь, вырастила, выучила. А ты... ты просто появилась в моей жизни.
Эти слова ударили больнее пощечины. Я просто появилась. После шести лет отношений, четырех лет брака, после рождения его ребенка — я просто появилась.
— Понятно, — прошептала я. — Теперь всё понятно.
Я пошла в спальню, достала из шкафа сумку и начала складывать детские вещи. Руки дрожали, но я заставляла себя двигаться.
— Что ты делаешь? — Дима стоял в дверях.
— Собираю вещи. Мы с Аней уедем к моим родителям.
— Не глупи. Это твой дом.
— Нет, — я не поворачивалась к нему. — Как ты правильно сказал, квартиру покупал ты. Значит, и решаешь ты. А я просто появилась в твоей жизни.
— Лена, я не это имел в виду...
— Имел. И я наконец это поняла.
Аня проснулась от звука молний на сумке. Увидела маму с заплаканными глазами и заплакала сама.
— Мама, куда? — спросила она своими детскими словами.
— К бабушке с дедушкой, — ответила я, беря дочку на руки. — Мы поедем к моим родителям.
— А папа?
Я посмотрела на Дмитрия. Он стоял растерянный, как будто не понимал, что происходит.
— Папа останется с бабушкой Валей, — сказала я дочке. — Они друг без друга не могут.
Мы ушли в ту же ночь. Я вызвала такси, взяла только самое необходимое. Дмитрий не пытался нас остановить.
Родители встретили нас без лишних вопросов. Мама молча постелила в моей старой комнате, папа принес детскую кроватку с чердака.
— Временно, — сказала я, укладывая Аню. — Это временно.
— Конечно, дочка, — мама погладила меня по голове, как в детстве. — Всё временно.
Прошло четыре месяца. Дмитрий звонил первые две недели, просил вернуться, обещал всё исправить. Но когда я спрашивала про переводы матери, он молчал.
Я устроилась на работу удаленно, Аня ходит в детский сад. Оформила развод через суд. По закону половина квартиры моя, но я не стала на ней настаивать. Пусть живет со своей мамой.
Вчера встретила его в торговом центре. Он был с Валентиной Петровной, выбирали ей новую шубу. Аню он не увидел — она играла в детской зоне.
— Привет, — сказал он неловко.
— Привет.
— Как дела? Как Анька?
— Хорошо. Растет.
Мы помолчали. Я смотрела на этого мужчину, с которым прожила лучшие годы своей жизни, и чувствовала... пустоту. Не злость, не боль. Просто пустоту.
— Может, встретимся как-нибудь? — спросил он. — Поговорим?
— О чем? — искренне удивилась я.
— Ну... о нас. О семье.
— У тебя уже есть семья, Дима. Ты её выбрал.
Валентина Петровна подошла к нам, повисла на руке сына.
— Димочка, пошли, там очередь, — она даже не поздоровалась со мной.
Он послушно пошел за ней. На прощание обернулся, хотел что-то сказать, но мать дернула его за рукав.
Я забрала Аню из игровой зоны и мы пошли домой. К родителям. Туда, где нас любят просто за то, что мы есть.
Временно, — подумала я, глядя на дочку, которая весело болтала о новых друзьях в садике. — Он сказал "временно". Оказалось, что временной была наша семья. А вечной — его любовь к мамочке.
Но знаете что? Я не жалею. Лучше быть одной, чем третьей лишней в чужой семье.
История задела за живое? Поделитесь в комментариях — сталкивались ли вы с подобным? Как поступили бы на моем месте?