Вот я сижу. Держу документы в руках. А в голове только одна мысль крутится: как же так?
— Чего?! Он заложил квартиру?! Нашу?! А мне он говорил, что это «новая форма инвестиции в любовь»?!
Соседка Лидия Петровна смотрит на меня. Глаза у неё круглые. Как будто сама не верит в то, что сказала.
— Танечка, миленькая... Я же видела. Он с какими-то людьми разговаривал. Возле подъезда. Документы передавал...
Тяжело то как. Будто тонна кирпичей на плечи навалилась.
Понимаете... Когда живёшь с человеком пять лет, думаешь — знаешь его. Каждую привычку. Каждую интонацию. Как он кофе по утрам пьёт. Как носки разбрасывает. Как храпит по ночам.
А оказывается... Не знаешь ничего.
Месяц назад Андрей пришёл домой. Такой весёлый. Глаза горят. Говорит:
— Танюша! У меня идея! Революционная!
Я тогда суп варила. Повернулась к нему. Ложка в руке.
— Какая идея?
— Мы же любим друг друга, да?
— Ну да...
— Тогда почему бы не инвестировать в нашу любовь?
Помню, подумала тогда: странно как-то говорит. Но Андрей всегда был... особенный. Творческий. Работал в рекламном агентстве. Постоянно какие-то новые термины приносил домой.
— Как это — инвестировать в любовь? — спрашиваю.
А он достаёт папку. Документы какие-то.
— Смотри. Мы берём кредит под залог квартиры. Большой кредит. И открываем своё дело. Семейный бизнес!
Я тогда не поняла. Честно. Думала — ну ладно. Кредит так кредит. Многие же берут. На машины, на ремонт, на отпуск...
— А что за дело? — спрашиваю.
— Онлайн-курсы! По развитию отношений! Мы же счастливая пара, правда? Поделимся опытом с людьми!
Звучало... логично. Вроде бы.
Подписала документы. Не читала толком. Доверяла же.
А сегодня утром Лидия Петровна звонит в дверь. Лицо бледное. Говорит:
— Танечка... Ты не знаешь... Андрей вчера какие-то чемоданы увозил...
Сначала не поверила. Как это — чемоданы? Он же на работу ушёл! Как обычно!
Но потом посмотрела в шкаф. Пусто. Его вещей нет.
И тут Лидия Петровна говорит про документы. Про людей у подъезда. Про то, что слышала разговор про «залог» и «просрочку».
Понимаете... В такие моменты время останавливается. Ты стоишь. И всё вокруг замирает. Холодильник не гудит. Часы не тикают. Даже сердце, кажется, не бьётся.
А потом — бах! — всё сразу обрушивается.
Звоню Андрею. Номер не доступен.
Пишу в мессенджер. Не доставлено.
Ищу в соцсетях. Аккаунт удалён.
Будто его никогда и не было.
Сижу на кухне. Документы перед глазами. Читаю. И с каждой строчкой холодеет внутри.
«Договор залога недвижимого имущества...»
«В случае невозврата кредита в установленный срок...»
«Залогодатель обязуется...»
Простыми словами — квартира не моя больше. Если кредит не вернём... то есть если я не верну... потому что Андрея нет... то всё. Выселят.
А кредит... Боже мой. Три миллиона рублей.
Откуда у меня три миллиона? Я в библиотеке работаю! Зарплата — двадцать пять тысяч!
Считаю в уме. Если каждый месяц откладывать всю зарплату... без еды, без коммунальных, без всего... то понадобится... страшно сказать сколько лет!
А проценты ещё...
Встаю. Хожу по квартире. Смотрю на стены. На обои, которые мы вместе клеили. На полки, которые он собирал. На фотографии...
Снимаю с полки рамку. Мы с Андреем на море. Обнимаемся. Смеёмся. Такие счастливые...
Когда это было? Год назад?
Помню тот день. Он тогда сказал: «Танюша, я тебя так люблю! Готов ради тебя на всё!»
А я поверила. Дура. Бросаю рамку на пол. Стекло разбивается. Осколки разлетаются. Как и моя жизнь.
Телефон звонит. Незнакомый номер.
— Алло?
— Татьяна Викторовна? Это из банка. По поводу вашего кредита...
— Какого кредита? — хотя уже понимаю.
— У вас просрочка по платежу. Сумма к доплате составляет сто двадцать тысяч рублей...
Кладу трубку.
Сто двадцать тысяч. Просто так. За месяц.
А я и не знала, что надо платить!
Снова звоню Андрею. Может, номер заработал? Может, он объяснит? Скажет, что это недоразумение?
«Абонент временно недоступен...»
Временно...
Смешно. Как будто он в метро едет. Или в лифте застрял.
А он просто исчез. Растворился. Как будто его никогда не было.
Но документы-то остались. И долг остался. И квартира под залогом.
Иду в ванную. Смотрю в зеркало. Незнакомое лицо смотрит в ответ. Бледное. Осунувшееся. С красными глазами.
Это я? Эта жалкая женщина — это я?
Где та Таня, которая ещё вчера верила в любовь? Которая строила планы на будущее? Которая думала о детях, о совместной старости...
Её больше нет. Есть только должница. Которую скоро выселят на улицу.
Возвращаюсь на кухню. Лидия Петровна всё ещё стоит в дверях. Не знает, что сказать.
— Танечка... — начинает она.
— Всё — отвечаю. — Всё понятно.
Но ничего не понятно. Совсем ничего.
Как жить дальше? Что делать? К кому обратиться?
В голове пустота. Как в квартире после переезда. Только вещи остались. А жизни — нет.
Телефон снова звонит. Тот же номер.
На этот раз не беру трубку.
Потом ещё звонит. И ещё.
Отключаю телефон.
Тишина.
Страшная, давящая тишина.
И я понимаю — это только начало...
Неделя прошла
Может, две. Время потеряло смысл.
Каждый день — одинаковый. Встаю. Иду на работу. Делаю вид, что всё нормально. Улыбаюсь коллегам. Отвечаю: «Да, всё хорошо, спасибо».
А дома... Дома сижу с калькулятором. Считаю. Снова и снова.
Зарплата минус коммунальные. Минус еда. Минус проезд.
Остаётся пять тысяч. В лучшем случае.
А надо — сто двадцать. Каждый месяц.
Математика жестокая штука. Она не врёт. Не обещает чудес. Просто показывает: не получится.
Звонки из банка не прекращаются. Меняю номер телефона. Через день находят новый.
— Татьяна Викторовна, мы готовы обсудить реструктуризацию долга...
— Татьяна Викторовна, у нас есть предложение по рассрочке...
— Татьяна Викторовна, завтра к вам приедет оценщик...
Оценщик. Чтобы понять, сколько стоит моя жизнь.
Он приходит в среду. Мужчина лет сорока. В костюме. С планшетом.
Ходит по квартире. Измеряет. Фотографирует. Записывает.
— Хорошее расположение — говорит. — Метро рядом. Инфраструктура развита.
Я молчу. Смотрю, как он оценивает мою квартиру. Мою жизнь.
— Примерно четыре миллиона — заключает он. — Может, четыре двести, если повезёт.
Четыре миллиона. А долг уже три восемьсот. С процентами.
Остаётся двести тысяч. На новую жизнь.
Хватит ли на однушку где-нибудь на окраине? Вряд ли.
— У вас есть родственники? — спрашивает оценщик. — Может, кто-то поможет?
У меня есть мама. В Воронеже. Пенсионерка. Тринадцать тысяч пенсия.
Есть брат. В Новосибирске. Двое детей. Ипотека на двадцать лет.
Кому я нужна со своими проблемами?
Оценщик уходит. Я остаюсь одна.
С документами на продажу.
Понимаете... Когда продаёшь квартиру по принуждению, это не продажа. Это капитуляция.
Ты не выбираешь покупателя. Не торгуешься. Берёшь то, что дают.
А дают мало. Потому что знают — ты в безвыходном положении.
Три миллиона восемьсот. Окончательно.
— Но ведь можно за четыре! — говорю риелтору.
— Можно — соглашается он. — Если время есть. Месяцев шесть-восемь. А у вас время есть?
Нет. Времени нет.
В следующий понедельник подписываю договор.
Дрожащей рукой. Как подписывала тогда, месяц назад. Только тогда верила — к лучшему. А теперь знаю — к худшему.
Покупатель — мужчина средних лет. Инвестор. Квартиру покупает для сдачи.
— Хорошее вложение — говорит он. — Доходность процентов пятнадцать в год.
Моя жизнь — его доходность.
Деньги поступают на счёт. Сразу списывается долг. Остаётся... ничего.
Банк просчитался. Процентов оказалось больше. Пени. Штрафы. Комиссии.
— У вас доплата тридцать тысяч, — сообщает менеджер.
Тридцать тысяч. С моей зарплаты.
Полтора месяца без еды.
Иду домой. То есть уже не домой. В квартиру, которая больше не моя.
У меня есть три дня. Собрать вещи. Найти, где жить.
Снимаю комнату у Курского вокзала. Десять квадратов. Двадцать пять тысяч в месяц.
Вся зарплата. На еду не остаётся.
Беру кредитную карту. Потом ещё одну.
Ем в долг. Живу в долг.
Каждый день думаю: может, написать Андрею? В соцсетях поискать? Найти через общих знакомых?
А зачем? Что сказать?
«Спасибо за урок»?
«Надеюсь, ты счастлив»?
Или честно: «Ты украл мою жизнь»?
Но жизнь нельзя украсть. Её можно только отдать. А я отдала. Добровольно. По любви.
Через полгода встречаю его случайно. В торговом центре.
Он с девушкой. Молодой. Красивой. В дорогой куртке.
Смеются. Целуются. Выбирают кольца в ювелирном.
Я стою в десяти метрах. Он меня не видит. А я вижу. И понимаю — он не изменился. Такой же. Обаятельный. Харизматичный.
Наверняка рассказывает ей про «инвестиции в любовь».
Хочу подойти. Предупредить её.
Но что скажу? «Не верь ему»? «Он мошенник»? А если она не поверит? Подумает — сумасшедшая бывшая.
Ухожу.
Иду по улице. И понимаю — это справедливо. Справедливо, что я живу в комнате у вокзала.
Справедливо, что ем раз в день.
Справедливо, что сплю на чужой кровати.
Потому что я была глупой. Доверчивой. Наивной.
А за глупость надо платить.
Всю жизнь платить.
Прихожу в свою комнату. Сажусь на кровать. Достаю ноутбук.
Печатаю:
«Как защититься от мошенников в отношениях».
Читаю статьи. Форумы. Истории других женщин.
Их много. Очень много.
Все разные. Но истории — одинаковые.
Доверие. Любовь. Документы. Исчезновение.
И я понимаю — я не уникальная. Я обычная жертва. Одна из тысяч.
От этого не легче. Наоборот.
Значит, мир устроен так, что такое — норма.
Значит, любовь — это не чувство. Это ресурс. Который можно использовать.
Значит, я просто не понимала правил игры.
А теперь понимаю.
Поздно. Но понимаю.
Ложусь спать. На чужих простынях. В чужой комнате.
За стеной кто-то громко смотрит телевизор.
На улице гудят поезда.
А я лежу и думаю: а может, это и есть справедливость?
Может, я получила то, что заслужила?
За то, что поверила в сказку.
За то, что думала — любовь побеждает всё.
За то, что забыла — мир жесток.
И засыпаю. В чужой кровати. В чужой жизни.
Которая теперь — моя...
А жизнь продолжается... У каждого своя.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍