Краска под ногтями не отмывалась. Андрей тёр руки мылом, словно хотел стереть память. Безполезно.
Вода была холодной. Обжигающе холодной. Как тот день двенадцать лет назад.
Почтальон принёс открытку утром. Лежала на столе, будто бомба замедленного действия. Андрей боялся прикоснуться.
Почерк отца. Знакомый. Аккуратный, словно выписывал приговор.
На обороте — одно слово. "Прости."
Всё. Больше ничего.
***
Двенадцать лет назад. Андрею было двадцать два. Только окончил юридический.
Отец сидел в кабинете. Читал документы. Поднял глаза, увидев сына.
— Владимир Семёнович ждёт тебя завтра, — сказал он. — В девять утра.
Владимир Семёнович. Партнёр отца. Влиятельный адвокат.
— Папа, нам нужно поговорить.
Отец отложил бумаги. Посмотрел внимательно. Брови сдвинулись, будто чувствовал неладное.
— Слушаю.
— Я не пойду к Владимиру Семёновичу.
Пауза. Долгая. Тишина звенела в ушах.
— Не понимаю, — сказал отец медленно.
— Я не хочу быть юристом.
Слова повисли в воздухе. Тяжёлые, словно камни.
Отец встал из-за стола. Подошёл к окну. Спиной к сыну.
— А кем хочешь?
— Художником.
Отец обернулся. На лице удивление. Потом гнев.
— Художником? — переспросил он. — Ты шутишь?
— Нет. Я серьёзно.
Андрей помнил каждое слово того разговора. Каждую интонацию.
— Пять лет учился на юриста, — говорил отец. — Пять лет!
— Учился для тебя, — ответил Андрей. — Не для себя.
— Для семьи! Для будущего!
Отец ходил по кабинету. Руки за спиной. Лицо красное, словно после бега.
— Художники голодают, — продолжал он. — Умирают в нищете.
— Не все.
— Большинство. А ты не исключение.
Андрей достал из сумки папку. Рисунки. Свои работы.
— Посмотри, — сказал он.
Отец взял папку. Листал медленно. На лице ничего не отражалось.
Андрей ждал. Надеялся. Может, отец поймёт. Почувствует.
— Хобби, — сказал отец наконец. — Неплохое хобби.
— Это не хобби. Это моя жизнь.
Отец закрыл папку. Положил на стол, будто выбрасывал в мусор.
— Твоя жизнь — юриспруденция, — сказал он твёрдо. — Всё остальное — блажь.
***
Андрей смотрел на открытку. Переворачивал в руках. Картонка была плотной, качественной.
На лицевой стороне — репродукция. Ван Гог. "Звёздная ночь."
Ирония судьбы. Отец выбрал открытку с картиной, словно признавал правоту сына.
Или случайность?
Андрей поставил открытку на полку. Рядом с фотографией. Они с отцом на рыбалке.
Ему было десять. Отец молодой. Счастливый, будто не знал будущих разочарований.
Когда всё изменилось? Когда отец стал таким жёстким?
После смерти мамы. Да, тогда. Андрею было четырнадцать.
Отец замкнулся. Ушёл в работу. Стал требовательным, словно пытался контролировать неконтролируемое.
— Мама бы поняла, — сказал Андрей тогда. — Она любила искусство.
Ошибка. Страшная ошибка.
Отец побледнел. Сжал кулаки.
— Не смей! — крикнул он. — Не смей её упоминать!
— Но это правда!
— Правда в том, что ты эгоист! Думаешь только о себе!
***
Тот разговор длился два часа. Кричали оба. Обвиняли. Ранили, словно бились ножами.
— Ты разочарование, — сказал отец под конец. — Полное разочарование.
— А ты деспот, — ответил Андрей. — Не отец, а деспот.
Отец подошёл к двери. Открыл настежь.
— Убирайся, — сказал он тихо. — И не возвращайся.
— Папа...
— Убирайся! Немедленно!
Андрей собрал вещи. Руки дрожали. В груди пустота, будто вырезали сердце.
Отец стоял в коридоре. Смотрел в стену. Не провожал взглядом.
— Па, — попробовал ещё раз Андрей.
Отец не ответил. Не обернулся. Застыл, словно статуя.
Андрей вышел из дома. Дверь захлопнулась за спиной. Окончательно.
Больше они не говорили. Двенадцать лет.
***
Андрей взял телефон. Набрал номер отца. Палец завис над кнопкой вызова.
Что сказать? "Привет"? После двенадцати лет молчания?
Он отложил телефон. Подошёл к мольберту. Снял покрывало.
Картина почти готова. Портрет отца. По памяти. Работал над ним год.
Лицо строгое. Но глаза грустные. Одинокие, словно у потерянного ребёнка.
Именно таким запомнил отца. Не злым. Не жестоким. Просто потерянным.
Андрей взял кисть. Добавил тени вокруг глаз. Морщинки. Время не щадит никого.
Интересно, как выглядит отец сейчас? Седой? Сгорбленный?
Ему шестьдесят восемь. Возраст, когда начинаешь подводить итоги. Жалеть о сделанном.
И о несделанном тоже.
***
Вечером Андрей пошёл к Марине. Жена красила ногти. Концентрированно, будто выполняла сложную операцию.
— Пришла открытка, — сказал он.
— От кого? — не поднимая глаз.
— От отца.
Марина замерла. Кисточка повисла в воздухе.
— Что написал?
— "Прости."
Она посмотрела на него. В глазах сочувствие.
— И что теперь?
— Не знаю.
Марина отложила лак. Подошла к мужу. Обняла, словно защищала от боли.
— Он стареет, — сказала она тихо. — Понимает, что натворил.
— Поздно.
— Никогда не поздно. Если есть любовь.
Андрей прижался к её плечу. Тёплому. Родному.
— А если нет?
— Есть. Иначе зачем открытка?
***
Ночью Андрей не спал. Лежал в темноте. Думал.
Отец был не злодеем. Просто человеком со своими страхами. Потерял жену. Боялся потерять сына.
Контролировал его жизнь, пытаясь контролировать судьбу. Безнадёжно, но понятно.
Андрей тоже делал ошибки. Был резок. Упрям. Не пытался понять отца.
Оба пострадали. Оба потеряли двенадцать лет. Бесценное время, словно рассыпанные жемчужины.
Утром Андрей встал рано. Оделся. Взял картину.
— Куда? — спросила Марина сонно.
— К отцу.
Она кивнула. Понимающе, будто ждала этого.
— Удачи, — сказала она.
Поцеловала в щёку. Нежно. Ободряюще.
***
Дом не изменился. Тот же забор. Те же окна. Но казался меньше, словно съёжился от одиночества.
Андрей стоял у калитки. Сердце билось, будто перед экзаменом. Руки потели.
Нажал на звонок. Мелодия знакомая. Детство.
Шаги в прихожей. Медленные. Осторожные.
Дверь открылась. Отец. Постаревший. Седой. Но глаза те же.
Смотрел на сына, словно на призрак. Не верил.
— Андрей? — прошептал он.
— Привет, па.
Стояли молча. Изучали друг друга. Время остановилось.
— Проходи, — сказал отец наконец.
Голос дрожал. Еле слышный.
Андрей вошёл в дом. Пахло теми же духами мамы. Отец не менял ничего.
В гостиной висели его рисунки. Детские. Нелепые, но дорогие.
— Ты их сохранил, — удивился Андрей.
— Конечно, — ответил отец. — Это же твоё.
***
Сели за стол. Отец заварил чай. Руки дрожали, разливая по чашкам.
— Прости, — сказал он, не поднимая глаз.
— И ты прости.
Отец посмотрел на сына. Слёзы на глазах.
— Я был дураком, — сказал он. — Старым, упрямым дураком.
— Мы оба были дураками.
Андрей достал картину. Показал отцу.
— Это ты.
Отец рассматривал портрет долго. Молча. Пальцем проводил по краям холста.
— Похож? — спросил Андрей.
— Очень, — кивнул отец. — Даже слишком.
Встал. Подошёл к шкафу. Достал папку. Ту самую.
— Хранил, — сказал он. — Все эти годы.
Открыл. Рисунки целые. Аккуратно сложенные, словно сокровища.
— Понял недавно, — продолжал отец. — Ты был прав. Мама бы поняла.
Андрей чувствовал, как внутри что-то тает. Лёд двенадцати лет.
— Прости меня, сын, — повторил отец.
— Уже простил, па. Давно.
***
Провели весь день вместе. Говорили. Вспоминали. Заполняли пробелы двенадцати лет.
Отец рассказывал о работе. О пенсии. О том, как скучал.
Андрей — о картинах. О выставках. О Марине.
— Покажешь её? — спросил отец.
— Обязательно. Она хочет с тобой познакомиться.
— А я с ней.
Вечером Андрей собирался уходить. Отец проводил до калитки.
— Приходи ещё, — попросил он. — Пожалуйста.
— Приду. Обязательно.
Обнялись. Крепко. Долго, словно наверстывали потерянное время.
— Люблю тебя, сын, — сказал отец.
— И я тебя, па.
Андрей шёл домой. На душе легко. Открытка лежала в кармане.
Одно слово изменило всё. "Прости." Магическое слово, будто ключ от заколдованного замка.
Прощение лечит. Время лечит. Любовь побеждает гордость.
***
Через неделю отец приехал к ним. Познакомился с Мариной. Она ему понравилась.
— Хорошая жена, — сказал он Андрею. — Береги.
— Берегу.
Отец осмотрел мастерскую. Картины. Скульптуры. Восхищался, словно ребёнок в музее.
— Талант, — сказал он. — Настоящий талант.
— Мамин, — ответил Андрей.
— И мой тоже, — улыбнулся отец. — Немного.
Они смеялись. Радовались встрече. Строили планы.
Отец хотел купить одну картину. Для дома.
— Не продам, — сказал Андрей. — Подарю.
— Какую?
— Ту, с твоим портретом.
Отец растрогался. Обнял сына.
— Спасибо, — прошептал он.
Дистанция исчезла. Двенадцать лет растворились, будто туман на солнце.
Семья воссоединилась. Не прежняя. Новая. Мудрая, закалённая разлукой.
Иногда нужно потеряться, чтобы найти друг друга. Разойтись, чтобы сойтись снова.