Так сложилось, что Лиза невольно оказалась лишней в чужих отношениях, хотя не имела и малейшего намерения разрушать чью-то жизнь. Она просто любила — по-настоящему, глубоко, без условий.
Решение уйти от Яны Вадим принял сам, без давления или прихоти. Их союз давно превратился в череду бесконечных упрёков, беспочвенных ссор и ревнивых сцен, которые истощали его морально. За полгода, проведённые рядом с Яной, он словно прожил десятилетие.
С Лизой же всё было иначе. Её энергия напоминала тёплый ветер раннего лета — лёгкий, ласковый, обволакивающий. В её присутствии становилось проще дышать, а в мире будто становилось меньше тяжести. Она умела согревать — и душой, и своим отношением к людям, стараясь, чтобы рядом с ней всегда было тепло и спокойно.
Однажды, после особенно тяжёлой ссоры с Яной, Вадим молча собрался, сел на мотоцикл и покинул город. Ему нужно было уединение, чтобы прийти в себя и уложить всё в голове. Заехал далеко, к Волге, нашёл поляну на высоком берегу и сел в траву. Глядел на водную гладь, как на бег времени — бесшумную и неумолимую.
Неожиданно снизу донёсся женский голос — тонкий, взволнованный. Он встал и осторожно спустился по склону, где увидел худенькую девушку, пытавшуюся вытащить из ямы щенка. Маленькое тельце дрожало, шерсть липла от грязи, а сам он жалобно повизгивал и не давался в руки. Не говоря ни слова, Вадим подошёл и помог ей.
Позже он узнал, что её зовут Лиза. Оказалось, она нередко приходит сюда — читает, учится, просто отдыхает. В тот день она заметила, как деревенские мальчишки издевались над щенком. Попыталась остановить их, закричала, а те в панике бросили бедное животное в яму и убежали.
— Заберу его к себе, — сказала она с лаской, поглаживая дрожащего малыша. — У нас есть дом с участком, пусть живёт там. Лучше, чем погибнуть тут, один.
Щенок, будто понимая, что ему больше ничего не угрожает, прижался к ней, уткнувшись носом в ладонь.
— А ты как сюда добираешься?
— На автобусе. Он сюда из города пару раз в день ходит.
— Слушай, я могу тебя подбросить. У меня мотоцикл.
— Правда? Ну тогда, пожалуй, не откажусь. Это даже романтично.
Он отвёз её до дома, проводил до ворот и уехал. Но адрес уже отложился в его памяти — что-то внутри подсказывало: это не последняя встреча.
Когда вернулся домой и включил телефон, экран замелькал десятками сообщений и пропущенных звонков — всё от Яны. Он глубоко вздохнул: пришло время всё расставить на свои места. Он предложил Яне поговорить.
На встрече он только начал говорить, как Яна расплакалась — её бабушка сегодня покинула этот мир. И в этот момент все слова о расставании застряли в горле. Он не смог сказать правду.
Однако с Лизой они продолжали общаться. Им было легко и хорошо вместе. Прогулки, поездки, беседы, поездки к тому самому берегу, где они впервые пересеклись. Именно там он однажды опустился на одно колено и сделал ей предложение. Она улыбнулась сквозь слёзы — счастливая. Уже тогда в ней зарождалась новая жизнь, но она решила пока оставить это в тайне — хотела сказать по-особенному.
В тот вечер прозвучал тревожный звонок. Мать Яны звонила.
— Вадим, я всегда уважала тебя. Но не ожидала такого. Яна была беременна. Видимо, у тебя уже другая. Она потеряла ребёнка… И врачи говорят, детей у неё может больше и не быть. Она в больнице. А ты даже трубку не берёшь.
Вадим без раздумий рванул в больницу. Яна встретила его в слезах, с болью и обвинениями.
— Уходи… Ступай к своей новой. Мне ты больше не нужен. Хотя… подожди. Не уходи. Прости. Если ты сейчас уйдёшь — я не переживу.
Он остался. Его душила вина. Он чувствовал, что именно он причастен к её потере. И если теперь у неё не будет детей — это отчасти его крест. Он должен быть рядом.
Время шло, и он всё-таки решился поговорить с Лизой. Рассказал всё, ничего не утаивая — прямо, честно, будто исповедовался. Она молчала. Не кричала, не упрекала. Только смотрела — тихо, с болью, словно глядя в прощание.
— Ты сделал, как должно. Если бы ты остался со мной и бросил её сейчас — я бы потеряла к тебе уважение. Ей ты нужен больше. А я… я скоро уеду. Прощай, Вадим. А это… пусть останется у меня.
Она приподнялась, прижалась к его щекам, как в последний раз. И ушла. Не проронив ни слова о том, что под её сердцем бьётся новая жизнь. Потому что знала: сейчас это только сломает его ещё сильнее.
Той ночью он стоял один на том же утёсе, где всё началось. Слёзы текли по лицу. И только река слышала его немую боль.
Прошло пятнадцать лет.
Он и Яна поженились. Но слово «счастье» к их браку давно не имело отношения. С годами Яна стала ещё жёстче. Резкость, вспыльчивость, постоянные сцены, раздражение — даже на людях. Порой хватало одного неосторожного слова, чтобы вспыхнул очередной скандал.
Среди знакомых и друзей Яна всегда выглядела безупречно — привлекательная, сдержанная, самодостаточная. Но под этой оболочкой годами копилась злость на Вадима. Она свято верила: именно он разрушил её мечты, поломал жизнь. А он и подозревать не мог, что все эти рассказы о её «страшных диагнозах» — выдумка. Всё, что знал Вадим, — это слова её матери о якобы бесплодии и тяжёлой беременности. На деле — спланированная интрига, хорошо разыгранная постановка, чтобы удержать его рядом.
Яна была далеко не наивной — наоборот, просчитанной до деталей. Мама снабдила её инструкциями: как себя вести, что говорить, а что намеренно умалчивать. Да, история с прерыванием беременности действительно была, но никаких серьёзных осложнений за ней не последовало. Просто в тот момент она не хотела становиться матерью. Ей были ближе развлечения: курорты, ночные тусовки, лёгкость бытия без детей и ответственности.
Жить с Вадимом было удобно — он обеспечивал, не жадничал, старался ради неё. Менять это на бессонные ночи и подгузники? Нет уж.
А вот сам Вадим всё чаще чувствовал, как будто оказался не в браке, а в чужом спектакле. Дом перестал быть пристанью, он всё больше работал или просто бродил по улицам, не спеша возвращаться. Женщины хоть и заглядывались на него, но ни одна не вызывала интереса. Он словно закрылся в панцирь. Единственное, что давало ему ощущение жизни — мотоцикл. Только когда он мчал по трассе, чувствуя, как воздух хлещет по лицу, он ощущал себя настоящим.
Но и байк начал покрываться пылью. Всё чаще он находил утешение в бутылке. Возвращался домой навеселе, падал на диван прямо в одежде, вырубался. Утро начиналось с раздражения и чувства пустоты. И каждый раз — заново. А Яна всё громче напоминала: «Ты угробил мне молодость».
Он и понятия не имел, что уже четвёртый месяц она крутит интрижку с его бизнес-партнёром. Да и сам давно ничего к ней не чувствовал. Даже не помнил, когда в последний раз прикасался к ней с желанием.
Однажды утром он вошёл на кухню — и замер. Яна сидела бледная.
— Ты чего такая? — нахмурился он.
— Не пойму… всё расплывается, тошнит. Наверное, креветки были тухлые. Я же говорила — не бери, а ты упросил...
Она не успела договорить — ноги подкосились, и она рухнула на пол.
Вадим, не теряя ни секунды, вызвал скорую, поднял её, пытался привести в чувство. Приехавший врач, осмотрев, сказал с серьёзным видом:
— У вас, судя по всему, беременность.
Онемев, Вадим уставился на врача. А Яна, словно взбесившись, вскочила:
— Какое ещё дитя?! Вы что, издеваетесь? Я не могу быть беременной! Кто вы вообще — врач или шарлатан?!
Он молча смотрел на неё. А потом, не говоря ни слова, сам отвёз её в консультацию. И там подтвердили: беременность.
Он вдруг рассмеялся. Врач подумал, что это от счастья. Но на самом деле это был не смех радости, а смех безысходности. Слёзы он разучился лить. В последний раз плакал тогда, на утёсе, когда прощался с Лизой. С той, которой когда-то верил до дрожи.
Они развелись.
С тех пор его жизнь стала выравниваться. Тягучее болото отношений осталось позади. А мотоцикл вновь стал спутником пути и свободы.
Однажды, в погожий день, он снова отправился по знакомому маршруту. Но вдруг — удар, рывок, байк взбрыкнул. Он полетел через руль и рухнул на землю. В ноге мгновенно вспыхнула боль.
Из кустов выскочил парень — худощавый, лохматый.
— Дядя, вы живы? Давайте, я помогу вам!
Он подставил плечо, помог подняться. Вадим встал, стараясь не опираться на больную ногу.
— Я быстро за помощью! Мы рядом живём, я с мамой. Подождите, сейчас вернусь!
И мальчишка умчался. А у Вадима вдруг в груди кольнуло: лицо пацана показалось странно знакомым…
Через минут десять подъехал потрёпанный уазик. За рулём — местный фельдшер, а рядом тот же мальчик, суетится, помогает.
— Олег, — сказал фельдшер, — отгони мотоцикл домой, скажи маме, это я попросил. А мы в травмпункт. Не переживай, байк не бросим.
Через две недели, оправившись, Вадим вернулся за мотоциклом. По дороге взял немного гостинцев — фрукты, конфеты. Не знал, кто встретит, но с пустыми руками не хотел приходить.
Дом он нашёл быстро. Во дворе, под брезентом, стоял его байк, аккуратно прикрыт. Он постучал.
В окне появился Олег:
— Мам, к нам пришли!
На пороге появилась женщина с мягкой улыбкой, руки в муке. Но, завидев его, она словно лишилась опоры — побледнела, зашаталась и начала оседать.
Это была Яна.
Пакет с угощениями выскользнул из его рук. Он кинулся к ней, опустился на колени, смеялся сквозь слёзы. И она — плакала, обнимала, не веря.
А рядом стоял растерянный Олег, не в силах понять, что творится.
Прошло полгода.
Они снова стали семьёй. Официально оформили брак. А Олег сблизился с Вадимом — всё чаще выезжали вместе за город, учился водить мотоцикл. Будто страсть к байкам передалась ему по наследству, прямо через кровь.