– В супружеской постели с любовницей – это подло! – голос Марины звенел от ярости. – Ты отвернулся от нас, от детей, оставил без гроша. Что с тобой стряслось?
– Я просто хочу пожить для себя, разве не заслужил за пятнадцать лет? – огрызнулся Андрей.
Все эти годы, слушая бесконечные жалобы подруг на непутевых мужей, наблюдая за крушением чужих семей, Марина с тайной гордостью думала: "А у меня-то всё иначе. Мой брак – тихая гавань, Андрей – надежный капитан".
Уверенность пошатнулась, когда она застала его дома пьяным. На столе, словно зловещий символ, стояла недопитая бутылка. Сердце кольнула острая боль – отец Марины был алкоголиком, и она с детства ненавидела эту слабость.
– Что случилось? – спросила она, стараясь говорить спокойно, закрывая дверь кухни, чтобы сыновья не увидели отца в таком виде.
– А что должно случиться? – вызывающе бросил Андрей. – Просто хочу расслабиться. Лариска права, все только требуют от мужика, никто не пожалеет.
Марине вдруг стало ясно, откуда ветер дует. Несколько дней назад, во время встречи с друзьями, Лариса неожиданно разразилась тирадой о тяжкой доле мужчин.
– Жены считают их чем-то само собой разумеющимся, ни слова похвалы, ни капли сочувствия, только требуют деньги, – патетически вещала Лариса. – Да еще и командуют, словно мужья – малые дети!
– Ну, ты хватила! – неодобрительно возразила тогда Марина.
Лариса прищурилась и парировала:
– Да? А ты только что выхватила у мужа рюмку, как будто он сам не знает, сколько ему пить.
Андрей согласно закивал, и Марину кольнуло неприятное ощущение – муж оказался в стане Ларисы. Она-то знала, как трудно Андрею вовремя остановиться, и на праздниках исподволь придерживала его, словно натягивая поводья. Но подруге об этом не рассказывала, щадя его мужское самолюбие.
"Вот во что вылилась Ларисина "забота", – с досадой подумала Марина, наблюдая, как лицо мужа теряет выражение, а он сам медленно, но верно оседает на стол.
Превозмогая легкое отвращение, Марина дотащила его до кровати, сунула в руки бутылку минералки и оставила отсыпаться, с тайной надеждой, что наутро его посетит раскаяние.
Но раскаяние не пришло.
– Лариса права, ты меня опекаешь, как малого ребенка. Я взрослый мужчина, имею право расслабиться. В конце концов, я ради вас стараюсь, деньги зарабатываю. А ты только командуешь, не зря Лариса тебя генералиссимусом обозвала.
– Когда это она успела? – удивилась Марина.
– Вчера мы случайно встретились в столовой возле моей работы и пообедали вместе.
"Только этого не хватало, чтобы подруга лезла в мою жизнь и выставляла меня перед мужем в дурном свете", – пронеслось у Марины в голове.
Но Лариса, услышав упрек, ничуть не смутилась:
– Да, я обедала с твоим Андреем. Мне стало его жалко, он такой понурый, уставший. Сказал, что ты детей на море летом захотела, и ему теперь приходится вкалывать сверхурочно.
– Мне тоже приходится пахать, да еще и вторая смена дома, – обиженно парировала Марина.
– Вот только ты цветешь и пахнешь, а твой супруг выглядит так, будто ты из него все соки выжимаешь. Полегче ты с ним, приласкай, поблагодари.
– Спасибо за ценные советы, но моего мужа ты не знаешь, – отрезала Марина. – И, пожалуйста, больше не вмешивайся в наши отношения.
"Но в одном Лариса права, я забыла, что Андрей не только муж, но и мой любимый", – с запоздалым раскаянием подумала она.
Вечером Марина отправила сыновей к бабушке, а сама устроила мужу вечер, от которого у того заблестели глаза. Андрей повеселел и, казалось, забыл о своих жалобах.
Однако, спустя неделю, он вернулся домой изрядно "под градусом". Глядя, как муж в десятый раз безуспешно пытается повесить пальто в шкаф, Марина холодно спросила:
– Отмечал что-то? – сухо поинтересовалась Марина.
– Да, Ларисино повышение, – небрежно бросил Андрей.
– Ты виделся с Ларисой? – изумление в голосе Марины граничило с гневом. – Я же просила ее не вмешиваться в наш брак!
– Она не вмешивалась, просто по-дружески выпили. Ты не можешь запрещать мне общаться с друзьями, – огрызнулся Андрей.
И словно эхо его слов, Лариса произнесла в телефонную трубку почти то же самое:
– Ты не можешь запретить мне общаться с Андреем. Не моя вина, что он предпочитает проводить время с подругой, а не с женой.
– Я твоя подруга, а не его, – с нажимом напомнила Марина.
– И теперь мне нельзя поддержать Андрея? Ему нелегко, знаешь ли, он мне все рассказал про то, как твоя мама требует помогать на даче. Ты совсем не жалеешь мужа, заставляя его горбатиться в выходные…
Марина, не выдержав, бросила трубку, словно разорвав нить, связывавшую ее с предательством.
"Что происходит? Почему Лариса так настойчиво вторгается в мою жизнь?" – терзалась она. – "Неужели потому, что у нее самой все рушится, и ее недавно бросил жених? Но это не оправдание!"
– Не общайся больше с Ларисой, она дурно на тебя влияет, – потребовала Марина у мужа, словно ставя ультиматум.
– А по-моему, только она меня и понимает, – с вызовом ответил Андрей. – У меня вчера спину защемило, ты просто дала гель и предложила вызвать врача, а Лариса искренне посочувствовала.
– И от чего спина прошла, от мази или от сочувствия? – язвительно парировала Марина. – Не смей говорить, что я о тебе не забочусь. И не встречайся больше с Ларисой у меня за спиной.
– Ладно, – процедил Андрей сквозь зубы, словно признавая поражение.
Марина наивно полагала, что инцидент исчерпан. Но, хотя муж и уверял, что больше не видится с ее подругой (или так ей говорил), настоящие проблемы в их отношениях только начинались.
Сначала Андрей стал задерживаться допоздна, хотя раньше всегда спешил домой, чтобы перед сном поболтать с детьми. Потом он начал исчезать на выходные, прикрываясь то рыбалкой, то встречами с друзьями. Когда Марина робко намекнула, что ей тоже нужен отдых, а детям – отец, Андрей неожиданно вспылил.
– Я здесь главный, я добытчик! Остальное – твоя забота, – бросил Андрей, словно отчеканил приговор.
– Но я тоже не сижу сложа руки… – робко попыталась возразить Марина.
– Значит, рви жилы! – отрезал он, словно захлопнул дверь перед ее лицом.
Затем, одним росчерком пера, вычеркнул визит младшего к зубному.
– Брекеты? Ерунда! Кривые зубы еще никого в могилу не загнали. Деньги нужнее на вещи посерьезнее.
И "серьезной вещью", по мнению Андрея, оказался квадроцикл, сверкающий лаком и обещающий свободу.
– Зачем он тебе? Мы же дальше дачи носа не кажем! – в недоумении всплеснула руками Марина.
– Долго я себе отказывал, страдал. Но пришло время и мне пожить! Папино время, – провозгласил Андрей, водружая себя на трон личного эгоизма.
«Когда же наступит мое время?» – измученно промелькнуло в голове у Марины. С тех пор как Андрея словно подменили, на ее плечи тяжким грузом легли и дом, и дети, и необходимость выгораживать перед ними отца, который вдруг стал чужим.
«Это всего лишь буря, перебесится, и все вернется на круги своя», – уговаривала она себя, но сердце ныло от необъяснимой тревоги. «Почему он так изменился? Что случилось?»
Ответ пришел, словно удар под дых. Накануне дня рождения Андрей вернулся домой, щеголяя дорогими часами.
– Очень красиво, – проронила Марина, стараясь скрыть горечь. В голове промелькнула мысль, что за цену этого аксессуара можно было бы оплатить сыну долгожданную футбольную секцию.
– И дорого! Я говорил Ларисе, что не стоит тратиться на такие подарки, но она…
Андрей запнулся, словно споткнулся о собственные слова.
– Лариса подарила тебе часы? – в голосе Марины прозвучало недоверие, переходящее в леденящий ужас. – Вы все еще общаетесь? Между вами что-то есть? Отвечай!
– Какая же ты узколобая, сразу думаешь о грязном! – презрительно скривился Андрей. – Лариса – мой друг, единственный человек, кто меня понимает, интересуется моими делами, говорит, что я должен думать о себе.
– Ты о пьянках? Да, что-то ты зачастил навеселе. Лариса тебя, что ли, припаивает?
– Она просто не держит меня на коротком поводке, не считает капли. А знаешь, что еще? Она говорит, что я должен лепить свою судьбу, и она чертовски права!
– И что же ты вылепишь? – в голосе Марины сквозила колкость.
– Я уволюсь к чертям и займусь тем, о чем грезил с юности, – музыкой! Возьму в руки гитару, и мир услышит мои песни.
– Ты это серьезно?! Променяешь надежный стул банковского менеджера на зыбкую сцену гитариста? Андрей, тебе сорок пять, сколько времени понадобится, чтобы освоить инструмент? Оставь это как отдушину, не руби сук, на котором сидишь.
Но Андрей будто оглох:
– Ты так говоришь, потому что я для тебя – ходячий банкомат. А жизнь-то мимо летит, когда еще мечтать, если не сейчас?
– Если ты уйдешь, чем мы будем платить по счетам? – в глазах Марины застыл ужас.
– Теперь твой черед зарабатывать, – отрезал Андрей.
Марина представляла надежду, что утреннее солнце развеет этот хмель в голове мужа, но на следующий день он ворвался домой раньше обычного, сияющий, как начищенный пятак.
– Все! – объявил он, с грохотом швыряя кейс на пол и срывая с шеи галстук, словно удавку. – С сегодняшнего дня я – вольная птица. Ушел, хлопнув дверью, высказал этим кровопийцам все, что накипело. Что пахали на мне, как на ишаке, экономили на каждой копейке, что второго такого спеца им днем с огнем не сыскать. Даже две недели отрабатывать не заставили, видать, перекрестились.
Тарелка выскользнула из рук Марины, разлетевшись на осколки, словно ее жизнь.
– Что за похоронное лицо, не рада за мужа? – голос Андрея опасно звенел.
– Я не знаю, как мы будем жить!
– Прорвемся, – махнул рукой муж. – Главное, я свободен! Я счастлив!
На следующий день Андрей, словно одержимый, приобрел гитару, на которую, казалось, возлагал все свои надежды, и записался на непомерно дорогие музыкальные курсы. Детская комната младшего сына в одночасье превратилась в его неприступную студию, вход в которую домашним был заказан.
Напрасно Марина, с отчаянием в голосе, уговаривала его смирить гордыню и вернуться с повинной к начальству или хотя бы не транжирить сбережения, накопленные непосильным трудом. В ответ она слышала лишь холодное, отрезающее:
– Жена должна быть опорой мужа, его музой!
Марина тонула в одиночестве, не находя в себе сил поделиться этой абсурдной ситуацией ни с матерью, ни с подругами. Слишком жгучим был стыд, разъедающий ее изнутри. Встречая знакомых, она натягивала на лицо фальшивую улыбку, уверяя всех, что у них все прекрасно, а в душе молила лишь об одном – чтобы никто не узнал об этом нелепом фарсе, разыгрываемом Андреем.
«Я не переживу жалости и едкого любопытства в их глазах, – с ужасом думала она. – Нам и так предстоит пройти через многое…»
Предчувствия не обманули ее, словно змея, свернувшаяся в глубине души. Энтузиазм Андрея, вспыхнувший как спичка, угас, не продержавшись и месяца. Курсы были забыты, гитара пылилась в углу, а он сам превратился в диванного жителя, неподвижного и апатичного. Марина знала это, чувствовала нутром: без кнута над головой Андрей не способен ни на что.
Настроение ее стремительно летело в пропасть. Тяжелый труд выматывал, а дома ждал он – вечно скучающий муж, жаждущий пустой болтовни.
– Ты совсем меня забросила, мне тоскливо! – донеслось с дивана его недовольное ворчание.
– Раз тоскуешь, мог бы хоть ужин приготовить или стирку затеять, – огрызнулась Марина, с трудом сдерживая раздражение.
– Ну уж нет, это бабские дела, – отрезал он и отвернулся, словно обиженный ребенок.
В тот вечер в сердце Марины впервые закралась крамольная мысль: а не было бы ей одной проще?
Она еще не знала, что предвестие бури уже пронеслось по их дому.
Среди рабочего дня телефон завибрировал, вырывая ее из потока мыслей. Сообщение от Андрея: «Срочно приезжай домой».
Андрей молчал, словно телефон его навеки занемел для Марины. Сердце, с каждой секундой разгоняясь, гнало ее домой, подгоняя леденящими душу картинами, которые рисовало воображение. Но даже в самых мрачных фантазиях не было и намека на ту бездну, что разверзнется перед ней у порога родного дома.
В прихожей, словно наглое знамение чужого присутствия, красовались лакированные шпильки. А из спальни, подобно похоронному маршу их любви, доносились сладострастные вздохи, не оставляющие места надежде. В душе поднялась волна горечи, обиды, смешанная с тошнотворным отвращением: Андрей оказался трусом, укравшим у их брака честное прощание, предпочтя подлый удар в спину открытому разрыву.
Марина шагнула в спальню, словно в преисподнюю, и увидела их. Лариса, заметив ее первой, издала фальшивый визг и попыталась прикрыться простыней, но было поздно.
– Ах, какая же я слепая дура, что не увидела всего этого раньше! – прошептала Марина в пустоту, обращаясь к себе самой, к обманутым надеждам.
– Это ничего не значит, – промямлил Андрей, словно пойманный с поличным мальчишка. – И вообще, ты сама виновата! Не пришла бы без предупреждения – ничего бы и не было!
— Ты же сам мне написал, умолял приехать, — с горечью напомнила Марина.
— Не было такого!
Опущенные глаза Ларисы, словно предательские огоньки, выдали ее с головой. Молчаливое признание вины.
— Браво, подруга, сыграла как по нотам! — с ядовитой похвалой процедила Марина и, развернувшись, вышла из комнаты, оставив за собой шлейф разочарования и обиды.
В спину ей ударили первые раскаты бушующей ссоры, но до них ли было сейчас? Марина, словно сомнамбула, побрела собирать детские вещи, твердо решив бежать к матери, в тихую гавань ее безусловной любви.
Минут через десять в дверях появилась Лариса, при полном параде, с наглой ухмылкой победительницы на губах.
— Ну, извини, так уж вышло… У нас любовь.
— Почему именно Андрей? — устало выдохнула Марина. — Пятнадцать лет ты смотрела сквозь него, а теперь вдруг решила все разрушить?
— Я устала искать своего принца, жить впроголодь, от аванса до получки, — парировала Лариса. — А ты купалась в роскоши, как сыр в масле, с богатым мужем. Пришло и мое время погреться в лучах чужого благополучия. Вот увидишь, с Андреем мы заживем припеваючи на его банковскую зарплату!
— Банковскую? — Марина вскинула брови, словно ее ударили током.
В голове вспыхнула догадка, озарив темные углы правды. «Я ведь никому не говорила, что Андрей уволился, ищет себя… Лариса уверена, что сорвала джекпот, соблазнила богатого банкира. Она понятия не имеет, что Андрей теперь всего лишь нищий музыкант. Стоит ли ее просветить? Раскрыть карты, сорвать маску с ее триумфа?»
– Знаешь, Лариса, от хороших жен не уходят, – ядовито процедила Лариса, торжествуя. – Сама виновата! Ты недостойна Андрея. Я сделаю все, чтобы он отказался от алиментов, чтоб ты ни копейки не получила! На эти деньги мы с ним махнем на Гоа, оставим тебя глотать пыль!
Марина взглянула в ликующее, искаженное злобой лицо бывшей подруги. Внутри все похолодело, но решение созрело мгновенно, как удар хлыста: «Не буду предупреждать эту змею. Сама напросилась».
Вместо бури, которую ожидала Лариса, Марина одарила ее лучезарной, почти искренней улыбкой и произнесла ровным голосом, без намека на сарказм:
– От всего сердца желаю вам с Андреем счастья. Вы, безусловно, созданы друг для друга.
Как ни грозилась Лариса оставить Марину ни с чем, бывший муж, словно смирившись с неизбежным, отдал половину нажитого и обязался платить алименты. Алиментов этих, правда, Марина так и не дождалась: музыкальная карьера Андрея заглохла, а искать другую работу он не торопился, и вскоре былое богатство утекло сквозь пальцы.
Марина не горевала об алиментах, ведь судьба обошлась с Ларисой гораздо суровее. Весть о крахе Андрея обрушилась на нее, как гром среди ясного неба. Бывшая подруга, ослепленная жаждой роскоши, успела набрать кредитов на горы тряпья и безделушек, наивно полагая, что "папик" оплатит все ее капризы. Их брак с Андреем обернулся короткой чередой скандалов, достигшей апогея в уличной драке, после которой "сладкая парочка" познала прелести полицейского участка.
А Марина сумела выстроить простую, не такую блестящую, как прежде, но зато полную тепла и уюта жизнь со своими сыновьями. Она даже испытывала странное облегчение от того, что этот брак остался в прошлом, ведь Андрей превратился в человека, которого она больше не узнавала и не любила. Когда он, осознав свою ошибку, попытался вернуться, Марина, не колеблясь, захлопнула дверь перед его лицом.
— Разведенка с довеском, вот кто ты будешь, а не благочинная матрона, – презрительно бросил бывший муж.
— Есть ценности выше, чем штамп в паспорте, – парировала Марина, в голосе которой звенела сталь. – Например, чувство собственного достоинства.