Наш тяжёлый атомный подводный крейсер стратегического назначения маневрировал недалеко от берега, к востоку от острова Кильдин. За нами следил с помощью своей радиолокационной станции сигнально-наблюдательный пост, с которым мы поддерживали связь по радио.
Всё шло по плану, мы вели наблюдение за обстановкой, контролировали своё местоположение, как вдруг пост передал нам сигнал: «Курс ведёт к опасности!»
Мы удивились: да вроде бы никакой опасности нет! На всякий случай ещё раз уточнили свои координаты, определяя их самыми разными способами. Как и предполагали, мы всё делали правильно, лодка точно шла по рекомендованному курсу.
Пост снова передал нам:«Курс ведёт к опасности!» Этого не могло быть, ведь мы же «стратеги», наш навигационный комплекс работает точно («по определению»). Но ведь должна же быть какая-то наша реакция на сигнал, полученный от поста?
Снова «комплексно» определили своё место, снова убедились, что мы «белые и пушистые», передали на пост, что, мол, наш курс в навигационном отношении безопасен. Пост вскоре передал нам своё предупреждение в третий раз. В соответствии с существовавшей организацией он тут же доложил о нашем «опасном маневрировании» оперативному дежурному Северного флота.
Очень скоро мы получили приказание с командного пункта флота: следовать в Североморск! Значит, нас сейчас, скорее всего, будут бить...
Подходим к указанному нам пирсу. Старший на борту глянул в перископ, кто там нас встречает, и выругался.
Мне тут же вспомнилась такая байка: когда в Карибском море «К-324» намотала на винт американскую буксируемую антенну, которую смогли снять только на Кубе, лодку, вместо захода в базу, тоже «завернули» в Североморск. Говорят, что Вадим Александрович Терёхин, который тогда командовал этой лодкой, тоже посмотрел, кто их ждёт на пирсе и что написано у них на лицах, после чего, якобы, подал по кораблю три команды:
- По местам стоять, на швартовы становиться!
- По местам стоять, с должностей сниматься!
- В отсеках курить, провизионные камеры грабить!..
Видимо, всё-таки, это враньё. Я помню Вадима Александровича, это мужественный и достойный офицер, не испугавшийся противостояния целому американскому флоту, ему ли, после этого, было бояться начальства?
Нас проверили офицеры штаба флота. Криминала не нашли, хотя ткнули нас носом в «ряд выявленных недостатков».
Выяснилось, что у матроса на береговом посту был просто-напросто неисправен радиолокатор. Когда на карте проложили наш путь по данным его наблюдения, оказалось, что мы не шли по воде, а... ездили по берегу на высоте 122 метра над уровнем моря!!!
В тот же день ошвартовались в базе, вечером я даже сошёл на берег. В продуктовом магазине, который называли «средним», я случайно услышал разговор женщин:
- Мариша, ты слышала? Сегодня одна «акула» на мель села!!!
Матросская тишина
Это случилось в автономке на борту подводной лодки проекта 675, где мой знакомый служил командиром дивизиона живучести. Лодка к этому моменту уже считалась устаревшей и физически, и морально, но, тем не менее, честно продолжала бороздить море.
Почему-то перестала исправно работать трюмная помпа одного из отсеков (именно в то время, когда на вахте там стоял молодой мичман). Она нормально запускалась, а через секунды по неизвестной причине сама собой останавливалась. Что только вахтенный отсека с ней ни делал - результат неизменно был одним и тем же!
Когда на вахте стояли другие боевые смены, упрямый агрегат безотказно работал и выполнял свою миссию.
Молодой мичман был упорным. Он был воспитан в духе диалектического материализма и поэтому не верил ни в какую нечистую силу или злых духов. Возможно, парень использовал и дедуктивный метод Шерлока Холмса. Он ещё тщательнее проанализировал ситуацию и вот до чего додумался.
Время вахты мичмана совпадало со временем отдыха одного старослужащего матроса (или «годка»), чья койка располагалась как раз над этой помпой. Следует сказать, что злополучный агрегат проектировался в тот период, когда ни о каком обесшумливании подводных лодок у нас никто, наверное, и не помышлял. Кроме того, за годы непрерывной службы все подвижные детали износились и разболтались.
Вот почему помпа во время работы бешено стучала, брыкаясь и стремясь сорваться с места, как норовистая лошадь, с каждым оборотом своего шатунно-кривошипного механизма.
Конечно, всё это едва ли могло нравиться«годку», который спал прямо над агрегатом. А вдруг этот матрос имеет самое прямое отношение к ненормальной работе помпы?
Мичман пустил помпу, она тут же остановилась. Он снова пустил её и встал в засаде рядом с пускателем. Из-за импровизированной занавески, скрывавшей койку, тут же протянулась рука и нажала кнопку «Стоп».
Рассерженный мичман вместо того, чтобы доложить своим начальникам или в центральный пост, что злоумышленник найден, от всей души врезал по этой руке заранее припасённой железякой.
Через несколько секунд мой знакомый, проходя через этот отсек, увидел непонятную картину.
Ему сначала даже показалось, что матросы обезьяну по отсеку гоняют: незадачливый мичман, спасаясь от кулаков разъярённых «годков», чуть ли не под подволоком летал, цепляясь всеми конечностями за выступающие части оборудования.
Еле-еле удалось тогда его отбить…
Мода
С одной стороны, Военно-морской флот - это достаточно консервативная организация, которая всегда хранила и оберегала свои традиции. С другой стороны, люди, которые на флоте служат, тоже подвержены влиянию моды. Мало того: есть на флоте и свои законодатели моды, особенно, в матросской среде.
Например, когда-то было модно и престижно при увольнении в запас напяливать на голову махонькую бескозырку с длинными, аж до самого копчика, лентами. На лбу вместо надписи «СЕВЕРНЫЙ ФЛОТ» золотыми буквами было вытиснено что-нибудь типа «ПОДВОДНЫЕ РАКЕТНО-ЯДЕРНЫЕ СИЛЫ» (такое делалось по специальному заказу в похоронных бюро).
«Беска» была размером с чайное блюдце, зато сшита из сукна, а не из габардина; белоснежный кант - пластмассовый. Та её часть, где кокарда, заострялась, как нос корабля. Интересно, как такое держалось на голове модника: с помощью дамских шпилек или шляпной резинки?
Форменный воротник, или «гюйс», у уважающего себя «годка» с изнанки был обязательно белым. Фланелевка и брюки ушивались до такой степени, что их счастливому обладателю было одинаково тяжело стоять, ходить, сидеть и дышать. На некоторых флотах перед «ДМБ» полагалось обшлага фланелевки обшивать изнутри красным бархатом.
Брюки в нижней их части, как правило, делались в большей или меньшей степени расклешёнными.
Бляху на ремне флотские ребята обычно делали плоской, как экран современного телевизора (а в армии, говорят, было наоборот - её сгибали почти в полукольцо). Рант на модных матросских ботинках обрезали напрочь. А бывало, матросы на «ДМБ» надевали вместо своих штатных ботинок офицерские, с подошвой на микропоре.
Особое внимание уделялось погонам. Из чего только ни делались старшинские лычки! А буквы на погоны, как правило, выпиливались из пластмассы, светонакопителя или какого-нибудь металла. Они получались значительно более крупными, чем положено. Изготовление таких изделий называлось жаргонным словом «маклачить», соответственно, украшенные таким образом погоны назывались «намаклаченными».
Однажды я видел, как старпом вывел перед строем экипажа «годка», одетого по всей существовавшей тогда моде, и произнёс, чтоб другим неповадно было носить такое непотребство:
- Вот, товарищи подводники, полюбуйтесь! Это не матрос, это фраер с гондонной фабрики!
Такой моде следовали не только матросы и старшины из плавсостава. Самые крутые мореплаватели, как известно, служили в береговых частях, например, в автомобильной роте. Про это подразделение говорили, что авторота - это вторая «гражданка».
Водители постоянно находились в разъездах, подолгу не видя ни своего командования, ни военной организации. Некоторые из них даже накануне увольнения в запас неуверенно знали воинские звания, особенно - начальников высокого ранга.
Как-то раз одного такого парня по какой-то причине не отправили в очередной рейс, а поставили к тумбочке дневального. Что при этом нужно делать, он более или менее помнил ещё с «учебки», поэтому, когда в ротное помещение зашёл командир автороты в сопровождении какого-то мужика, дневальный всё-таки скомандовал «Смирно!»
Тут следует уточнить, что незнакомый дневальному человек был командующим флотилией атомных подводных лодок, на тыл которой замыкалась и авторота. Его воинское звание было вице-адмирал, на его плечах были погоны, очень похожие на мичманские, только гораздо солиднее, да и звёзды на них были значительно более крупными, шитыми, с красными пятиугольничками в середине.
Дневальный был удивлён наглым поведением пришедшего дядьки: тот очень резко разговаривал с командиром роты, называл его только по фамилии и громко высказывал какие-то претензии.
Верзила-матрос с нескрываемой неприязнью глядел на вошедшего сверху вниз, ожидая, когда же его командиру всё надоест и он даст дневальному команду развернуть этого крикуна лицом на выход и дать ему под зад хорошего пенделя.
На удивление, командир роты со всем соглашался, кивал головой и повторял: «Есть!», «Так точно!», «Будет устранено!»
Вскоре незнакомец сам, без посторонней помощи, повернулся и пошёл к входной двери. Командир роты вскинул руку к шапке и прокричал «Смирно!!!», а дневальный не шелохнулся и не изменил своей выражавшей презрение позы. Когда дверь за командующим закрылась, командир роты набросился на матроса:
- В чём дело? Как ты стоишь?!
- А чего это я должен выё…аться перед каким-то намаклаченным мичманом?
Предыдущая часть:
Продолжение:
Другие рассказы автора на канале:
https://dzen.ru/suite/42ca6d86-cb18-488a-8ea3-568a197c3f3e?share_to=link