Третий курс, зима.
Благополучно сдана очередная экзаменационная сессия.
Усталый и счастливый курсант, а конкретнее - я, вновь ступил на родную кольскую землю. Чувствую себя окрылённым (в прямом и переносном смысле - ведь я только что прилетел самолётом), а впереди - ЦЕЛЫХ ДВЕ НЕДЕЛИ ОТПУСКА!!!
Ночная заснеженная дорога от аэропорта Мурмаши до Североморска. Автобус-экспресс бежит резво, мягко покачиваясь на поворотах. За окном появляются, сменяя друг друга, родные пейзажи. То и дело мимо проносятся знакомые ориентиры, которые вновь и вновь подтверждают: я еду домой, и это уже происходит наяву, а не в мечтах, не во сне!
Долгожданная встреча с родителями. Стены нашей последней служебной квартиры - заботливые руки и тёплые сердца моих родных людей сделали и её моим очередным родительским домом.
Наступило утро нового дня. Неспешно и с удовольствием я отутюжил свои военно-морские брюки, фланелевку, форменный воротник (курсанты и матросы называют его «гюйс»), надраил ботинки и бляху.
Вышел из дома, солидно и гордо направился в комендатуру, чтобы встать на воинский учёт, как положено.
Ветра не было, поэтому сильного мороза сразу не заметил, да и не до того было - радовался, что я снова здесь, что иду по родным улицам.
Вот и первый патруль попался на глаза. Патрульные - своеобразный индикатор: они всегда должны быть одеты в соответствии с тем, какая форма объявлена в гарнизоне.
Вижу, у ребят опущены «уши» на шапках. Меня это раззадорило. Знал, что им это положено, а вот я имею право по своему выбору эти «уши» и не опускать!
Так и иду себе: мол, чего мне бояться холода, я же местный, северный, морозоустойчивый, да к тому же, не кто-нибудь, а курсант славного училища подводного плавания - знай наших! (По принципу - «лопни, но держи фасон»)...
Это далось мне легко, но, когда я зашёл в комендатуру и поднял «лапу к уху» для доклада, то почувствовал, что у меня на голове справа торчит какой-то чужеродный предмет, твёрдый и холодный. Пощупал голову слева - там точно такой же... Догадался, что это и есть мои уши. Прикосновений пальцев они даже не почувствовали.
Страшновато стало: показалось вдруг, что уши сейчас могут обломиться, как стеклянные. Впрочем, надолго задерживаться в комендатуре я не собирался: получив в отпускном билете штампик ПРИБЫЛ, пошёл обратно.
Возле Дома офицеров мне встретилась учительница из нашей школы. Увидев меня, она ахнула:
- Да ты же обморозился!!!
Мы стали сообща оттирать мои пострадавшие уши снегом. После этого она меня всё-таки заставила привести форму одежды в соответствие с погодой и рекомендовала скорее идти домой.
В тепле к моим «локаторам» вернулась чувствительность. Если быть точнее - ощущения были такими, как будто по ним били молоточками, пусть небольшими, зато изо всех сил. Вскоре уши увеличились, стали толщиной с ладонь и, казалось, отвисли так, что почти легли на плечи, как у Чебурашки.
Отец в тот день слегка пожурил меня: и за ненужную браваду, и за растирание ушей снегом. Оказалось, их нельзя было растирать ничем - есть лишь только один способ спасения от обморожения. Он заключается в том, чтобы отогревать замерзающие места голой рукой, причём сразу, не дожидаясь, когда станет хуже. Это знали в русской и советской армии уже давно, и ещё в пятидесятые годы подобному приёму учили своих людей все нормальные сержанты и старшины.
А через несколько дней в родной двенадцатой школе должен был состояться вечер встречи выпускников. С танцами, естественно. Я целых полгода мечтал пойти туда - и пошёл, несмотря на то, что к тому моменту мои уши к нормальным размерам, форме и цвету окончательно вернуться ещё не успели.
Ещё недавно, собираясь в отпуск, я вполне серьёзно рассчитывал, что на вечере встречи девочки-одноклассницы будут глядеть на меня (неотразимого морского волка, вся корма в ракушках) восхищёнными глазами. Вместо этого, они опускали взоры и тактично пытались скрыть смех...
Через какое-то время уши окончательно перестали меня беспокоить, а потом утихли и мои неимоверные душевные страдания. Зато ценный опыт - что можно и чего нельзя делать на морозе - остался! Он много раз потом выручал и меня, и всех, с кем я им поделился.
Летучий голландец
Сколько столетий подряд ходила среди суеверных моряков легенда о Летучем Голландце, корабле-призраке, обречённом вечно скитаться по морям и приносящим несчастье экипажам всем встречных судов!
И в самом деле такие корабли периодически появляются.
На Дальнем Востоке, в одной из многочисленных бухт, носящей название Малый Улисс, в пятидесятые годы стояла и ржавела старая подводная лодка, «щука», незадолго до этого переклассифицированная в «эску» и получившая тактический номер «С-94».
Лодка доблестно и честно отслужила свой корабельный век. Однажды её исключили из боевого состава, выгрузили оружие, топливо и аккумуляторную батарею. Покинутую людьми «С-94» ошвартовали возле так называемого хозяйственного причала - ждать, пока не отбуксируют в последний путь, на разделку, - и забыли о ней.
Однажды ночью на входе в бухту показалась неизвестная подводная лодка, освещённая мертвенно-бледным светом луны.
Не рокотали её дизеля, не кипел за кормой бурун от винтов. Мостик подводной лодки был безлюден, никто не подавал с него никаких команд, никого не было видно и на её палубе. Напрасно её пытались вызвать на связь проблесками сигнальных фонарей с рейдового поста и с других кораблей, напрасно моряки напрягали голосовые связки, крича в раструбы жестяных рупоров-мегафонов...
Не включая огней, не издавая ни звука, лодка зловещей призрачной тенью скользила вперёд - не слишком быстро, но уверенно. Её острый форштевень был направлен в сторону причалов, где стояли торпедные катера.
Вся дежурно-вахтенная служба базы переполошилась. Катерники начали запрашивать у подводников, не их ли это лодка так опасно маневрирует. Те отвечали, что братья по оружию, наверное, с головой дружить перестали, раз им такое мерещится, - наши лодки в полном составе стоят у своих пирсов - вот они, все перед глазами!
Оперативный дежурный базы тоже ясности не внёс, сообщив, что никто у него не запрашивал «добро» на вход, и вообще, согласно плану, никто к ним сейчас заходить не должен.
Тем временем, неизвестная подводная лодка, не реагируя ни на запросы, ни на сигналы, ни на пуски сигнальных ракет, продолжала свой путь, пока не врезалась носом в борт одного из катеров...
А дело было так. На Тихом океане бывают очень высокие приливы и сильное (особенно в узкостях) приливно-отливное течение. Швартовы, которые удерживали у причала забытую всеми «С-94», однажды перетёрлись, и лодку вынесло из бухты, а затем вместе с приливом втянуло обратно. Разогнавшаяся «щука» по инерции пошла туда, куда ей заблагорассудилось. Было похоже, что лодка решила отомстить людям за то, что они её бросили...
Пусть кто угодно говорит, что корабль - это всего лишь набор механизмов, мёртвый и бездушный кусок железа. Я давно уже знаю - есть у него душа!
Люди искусства
Василий, замполит, мой лодочный сослуживец, до поступления в Высшее военно-морское училище был матросом Северного флота.
Служба его проходила в городе Полярном, на малом противолодочном корабле, в ракетно-артиллерийской боевой части. Василий обладал пытливым умом и неуёмным характером, что не раз его подводило.
Как-то раз с корабля выгружали зенитные ракеты. При выгрузке произошло ЧП - одна из ракет упала с большой высоты на бетонный пирс и разломилась. Пока начальство суетилось, пока производились все доклады и т.п., Василий времени не терял. Они вместе с приятелем, таким же матросом, набили полные карманы своих бушлатов кусками твёрдого топлива, разлетевшимися из лопнувшего реактивного двигателя.
Ракеты сдали на техническую базу, откуда братишки-матросики возвращались на корабль пешком. По дороге стали думать, что делать с топливом, и тут на глаза им попалась одна из многочисленных тогда котельных, работавших на угле. В те времена в военно-морских гарнизонах на котельных тоже служили матросы срочной службы.
Решение созрело само по себе: топливо - в топку! Зашли. У котла сидел чумазый кочегар, напомнивший Василию, много читавшему в детстве, Чингачгука (таким он себе его воображал). Дальнего родственника вождя племени делаваров в вежливой форме попросили отойти и не мешать, после чего распахнули чугунную дверцу и зашвырнули свои припасы в огонь.
Понаблюдать красивое зрелище горения ракетного топлива, увы, не пришлось. Последовал самый банальный взрыв, в результате которого котёл, а также, кажется, помещение, где он стоял, для использования по прямому назначению больше не годились. К счастью, никто не пострадал.
За содеянное пришлось ответить. Что с матроса срочной службы возьмёшь? Друзей-приятелей препроводили на гарнизонную гауптвахту города Полярного (кто знает, тот поймёт).
Утром состоялся развод дисциплинарно арестованных на работы (почти как в кино - «Песчаный карьер - два человека!»). Помощник военного коменданта провозгласил:
- Кто имеет склонность к архитектуре - выйти из строя!
Василий с приятелем переглянулись и выполнили команду. Оказалось, что они добровольно вызвались… срубать конические образования, которые в условиях низких температур естественным образом возникали и росли в выгребных ямах туалетов типа «сортир».
Многое из того периода службы, когда Василий носил матросскую форму, наложило отпечаток на всю его последующую жизнь. В частности, с тех лет он сохранил неприязненное отношение к мичманам. Видимо, люди именно в этом звании, непосредственные начальники матросов, ему больше всего в те годы досаждали. Правда, когда Василий общался с подчинёнными, это не проявлялось никак.
Но вот его жена поступила на военную службу (тогда это было вполне возможно, престижно, а главное, флот, таким образом получил в тот период пополнение, состоявшее из практически непьющих и аккуратных в работе людей). Жене Василия было сразу же присвоено воинское звание «мичман».
О дальнейшем Василий нам рассказывал так:
- Вечером, перед тем, как лечь в постель, попросил жену надеть рубашку с погонами. А потом … мичмана со всей пролетарской ненавистью, как врага народа!
Однажды Василий, уже будучи старшим офицером, получил назначение в тот гарнизон, где он когда-то служил матросом. В квартире по соседству жила женщина, работавшая в военторге. Многие в военных городках тех лет хотели бы дружить с работниками этой организации!
Как-то раз летом соседка, уезжая в свой законный отпуск с южного побережья Баренцева моря на северный берег моря Чёрного, поручила Василию ухаживать за своим котом.
Женщина кормила своего домашнего любимца одной лишь колбасой твёрдого копчения, не то «салями», не то «сервелатом». Всё остальное, по её мнению, было недостаточно достойной для представителей истинной элиты пищей. Другой еды кот не пробовал и потому не признавал.
Естественно, такая забота о своём питомце была издевательством не только над теми людьми, кто подобную колбасу достать не мог, но и над самим животным, для печени которого вряд ли было полезно длительное и обильное питание копчёной жирной пищей.
Кот, раскормленный до состояния героя мультфильма («Гаити, Гаити! Не были мы ни на каком Гаити, нас и тут неплохо кормят!») не мяукал, не мурлыкал, не играл. Он лишь всё время лежал на боку, тяжко задумавшись о чём-то своём. В мрачном взгляде кота ясно читалось осознание собственного достоинства и лёгкое отвращение по отношению ко всему окружающему.
Оставив соседу для кормления кота почти полный холодильник дефицитной колбасы, соседка уехала. Естественно, Василий не мог не воспользоваться таким подарком судьбы. Колбаса под разбавленный спирт пошла очень хорошо, и вскоре мой знакомый вместе со своими друзьями уничтожил всё содержимое холодильника соседки.
Чтобы кот не умер от голода, Василий стал кормить животное тем, чем питался сам. Первое время подопечный с презрением отворачивался от чуждой ему пищи. Голодовка в знак протеста не была короткой, но однажды уже успевший отощать кот жадно съел всё, что ему принесли, и хрипло мяукнул, попросив добавки. Расправившись и с добавкой, кот отныне перестал брезговать и чваниться.
Теперь каждый раз, когда кормилец входил в квартиру, животное бросалось ему навстречу с радостными воплями. Кот тёрся о ноги соседа с громким мурлыканьем, уже не считая это поведение зазорным для себя.
Вернулась загорелая соседка и всё никак не могла нарадоваться на своего сильно изменившегося в лучшую сторону котика. Можно считать, что таким вот образом людские беспардонность и жадность спасли животное от многих мук и безвременной смерти.
Простим же человеку творческому его человеческие слабости...
Предыдущая часть:
Продолжение:
Другие рассказы автора на канале:
https://dzen.ru/suite/42ca6d86-cb18-488a-8ea3-568a197c3f3e?share_to=link