Так получилось, что 20 лет я прожила с двумя бабушками.
Ну, кто-то живет с детьми, кто-то с собаками, с кошками, а я с бабушками.
Бывает.
И это не так тяжело, как думают окружающие. Потому что это был мой выбор и моё решение.
Я жила с мамой и с её родной сестрой Валей. Обоих уже нет на этом свете. Сегодня я хочу вспомнить о тётушке.
Валентина Александровна Петрова. На этой фотографии ей чуть за 30.
А вот на этой фотографии морячка Валя с моряком Колей, с моим папой.
Хотя никакой морячкой тётя Валя отродясь не была. Она окончила сельскохозяйственный институт. Но, будучи агрономом по образованию, тётушка всю жизнь была натурой тонкой и романтической.
Южно-Сахалинск. Начало 60-х. Вероятно улица Песочная или Трудовая.
За спиной деревянные хилые домишки, плотно оккупировавшие областной центр. Какие-то остались от японцев, какие-то были выстроены уже после войны.
Говорят, японские дома очень сильно горели, всё было из дерева и бумаги, полыхали целые улицы. Поэтому на сгоревших участках переселенцы с материка быстро строили себе временные дома. Но, как известно, нет ничего более постоянного чем временное.
Говорят, многие из этих уже вросших в землю домов сохранились до сих пор.
Валя Петрова окончила Омский сельскохозяйственный институт уже после войны в 1949, а поступила в 1944. Поступала не по призванию, а по наличию в институте стипендии. Чтобы выжить.
Получив диплом, сразу приехала на Сахалин, где уже два года жили родители и сёстры с братом.
В семье Петровых как в пьесе Чехова – три сестры и брат.
На этой фотографии Валентина с братом Петром. На фоне вечных сахалинских домишек.
Тётушка была старшей из сестер. Работала агрономом, помоталась по сахалинским деревням.
Трудолюбивого молодого специалиста заметили и пригласили в областное сельхоз.управление. Там она и проработала до пенсии и даже после пенсии.
Вот такая незамысловатая трудовая биография. И долгая жизнь, полная самоотверженности, доброты, бескорыстия.
И вот здесь, пытаясь понять эту жизнь, в моей голове начинают рушиться все причинно-следственные связи, потому что жизнь моей тётушки вся соткана из противоречий.
Она всегда себя … понуждала.
Есть такое славное слово – понуждать себя, нудить.
Слово современному человеку если и знакомое, то крайне неприятное. Понуждать себя? Нет, это неправильно, это нехорошо, надо жить с удовольствием, надо стремиться к этому. Вот девиз современного человека. Почему-то считается, что понуждение себя ведёт к психологическим срывам, к затяжной депрессии…
Жизнь моей тётушки, а я думаю и многих россиян её поколения опровергает это.
40 с лишним лет тётушка занималась планированием сельского хозяйства нашего островного края. Она не любила свою работу, но делала её так честно и хорошо, что стала руководителем отдела, часто ездила в министерство в Москву, где её всячески хвалили и награждали. Она сделала хорошую карьеру.
Она вышла замуж за человека, который в трудный момент оказался рядом с ней и с её сыном. Тётушка не любила своего мужа, но она была ему благодарна. И она опять понуждала себя. Они прожили много лет, вырастили общего сына, дождались внуков… Дядя Коля умер 35 лет назад.
Когда сын женился и привел в родительский дом молодую жену, тётя Валя понуждала себя хранить мир и добрые отношения с невесткой, которая даже не пытался скрыть свою неприязнь к свекрови…
И так всю жизнь. Для кого-то. Во имя кого-то.
Я даже помню, как в тётушкиной квартире, а у неё была большая 4-х комнатная квартира, отмечали свои дни рождения подруги. Ну да, в ресторане-то дорого….
Для себя у т. Вали была только любовь к книгам, к театру.
В её квартире целая комната была отдана книгам! Настоящая библиотека!
Для моего пролетарского сознания – роскошь несусветная.
И приезжая к ней в гости на школьные каникулы, я читала запоем всё, что стояло на полках.
У т. Вали был хороший вкус. Не только классическая русская и зарубежная литература жила в её квартире. Самиздат Булгакова, Хармса…Я читала их, еще не понимая смысла. Но вид аккуратно переплетённых листов с бледными, синими буквами печатной машинки уже наводили на мысли…вольнодумные…
Особенно я любила спать на раскладушке в этой библиотеке. У книг был свой запах, свой покой… И сейчас я со всей ответственностью могу заявить – самый сладкий сон бывает только среди книг!
Моя страсть к театру – тоже тётушкина работа.
Т. Валя любила водить меня в театр. В моём родном Корсакове такого удовольствия не было. А в Южно-Сахалинске был и есть драматический театр им. Чехова.
Каждое лето на гастроли приезжал Хабаровский музыкальный театр. Мы пересмотрели все оперетты. И это был не просто поход в театр, это был церемониал!
Лучшие платья, непременно чулки, даже в жару. Ходить с голыми ногами в театр кощунство!
И апофигей подготовительно процесса - арабские духи. Я не знаю, на самом ли деле эти духи были арабские, но тётушка называла их именно так. В эпоху «Красной Москвы» и «Красного мака» эти духи производили на меня ошеломляющее впечатление.
Две капли за ушами сладкого неземного аромата, колготки паутинкой, туфли, платье – это был поход не в театр. Это был поход в иное измерение, прекрасное, волшебное…
Тётя Валя была и проводником в эту страну и наставником.
Я помню, как мы с ней горячо обсуждали проблему внеземных цивилизаций.
В 70-е года эта тема была очень актуальна в некоторых слоях советского населения. Контактёров тогда ещё не было и вежливые зелёные человечки ночами по квартирам на шастали… А вот о научных разработках поиска инопланетян уже писали. Я запоем читала всё, что могла найти правдивого, запоем читала фантастику и потом мы с тётушкой размышляли о жизни во Вселенной.
Когда стали жить вместе, мы с ней обе взахлёб читали детские сказки с иллюстрациями Либико Марайя.
А ещё она любила журнал «Дилетант», творчество Дмитрия Быкова – Валентина Петрова и в свои 90 лет старалась идти в ногу со временем.
Когда зрение стало пропадать, она перешла на аудиокниги. Гончаров, Шукшин, Толстой, Лесков… Спасительная русская классическая литература! Она утешит. Она взбодрит. Всегда напомнит, что в человеке всё должно быть прекрасно!
Как-то мы пришли с ней на приём к доктору. Тётушке было слегка за 80 .
Она легла на кушетку для осмотра и врач, заметив её туфли на высоченных каблуках, давай восторгаться:
- Валентина Александровна, какая вы молодец, вы настоящая женщина!
И тут настоящая женщина издаёт такой вопль, что я со стула чуть не упала.
- Ира! Ира! Я забыла!!!
- Что? Что случилось?
- Я челюсти забыла надеть! Они так и остались дома, в моей комнате!!!
Мы хохотали долго…
Да, настоящая женщина может забыть вставные зубы дома на полочке, но каблуки - никогда …
Тётушка всегда поражала меня и бодростью, и оптимизмом, и мудростью, и что самое главное - стойкостью.
Жизнь её нещадно ломала. На её руках умер отец, потом умерла мать. Потом она похоронила мужа. Потом она оплакивала смерть старшего сына…
Она пережила и похоронила Римму, младшую сестру моих старушек.
Вот на этой фотографии Римма и Валя, молодые, весёлые идут с каких-то сахалинских полей-огородов.
Тётушка прожила долгую жизнь. 94 года. Жизнь стариков долгожителей ужасна ощущением тотального одиночества.
- Никого не осталось, все ушли, все, - грустно повторяла тётушка, поговорив со старыми друзьями по телефону.
И я понимала, как ей одиноко. И не уставала удивляться её способности терпеливо, без жалоб переносить свою боль.
И каждый раз я пыталась понять, что стало источником этой непоколебимой жизненной стойкости?
Может привычка всегда жить не благодаря, а вопреки?
Казалось бы, не жизнь, а бесконечный бой себя с собой на передовой.
А в результате всё получилось – и карьеру сделала и детей вырастила, долги и мужу и родителям отдала, и вот в светлой памяти и в разуме всех своих друзей пережила. И умерла в памяти, в мужественном понимании и принятии неизбежного ухода.
Она была удивительным человеком.
Удивительны законы бытия…
Вообще, жизнь со стариками полна глубокого философского смысла.
Да, они становятся как дети, капризные, смешные, но в слабости их сила, их мудрость.
Просто многие этого не видят. Не хотят видеть.
А они проверяют нас, тех, кто рядом, на прочность. Это наш экзамен.
У меня он длился 20 лет.