По пути к автобусной остановке я увидел приближающийся автобус метров за двести — солнце ещё не взошло, было около половины шестого утра. Если побегу быстро, ещё успею. Вся моя дорога на работу с пересадкой на поезд и ещё одним автобусом занимала три часа в день. В рюкзаке я носил сразу три книги, пока не купил Kindle. Помню, как пытался отклеить то, что принял за защитную плёнку на экране нового устройства, а оказалось — это и был сам Kindle, уже включённый, с дисплеем, идеально имитирующим бумагу.
Мой ежедневный маршрут ничем не отличался от пути тысяч людей, живших в Мауа — маленьком городке — и работавших в Сан-Паулу в Бразилии. Моя мать проделывала это больше сорока лет, я же — всего десять, пока стандартная проповедь миссис Клаудии не изменила мою жизнь:
«Нужно учиться, чтобы стать кем-то в жизни. Когда я была в твоём возрасте, стирала бельё в реке, чтобы купить себе книги».
Я рос, слыша эту фразу каждую неделю. И признаюсь — учиться мне не нравилось. Правоту матери я осознал, устроившись на первую работу: я был самым старшим среди тридцати стажёров, и все они оказались умнее меня. Почти все окончили престижные школы столицы перед поступлением в лучшие университеты Бразилии. Я чувствовал, что не смогу выделиться, если не «наверстаю упущенное». В этой погоне книги стали фундаментальной частью моей жизни.
Двадцать лет и больше сотни книг спустя я размышляю о трансформационном пути. Книги — эти неизменные спутники — обладают силой неожиданно менять наши жизни. Сегодня я делюсь этой одиссеей, показывая, как погоня за знаниями иногда ведёт нас неожиданными тропами, порой меняя так, как мы не предполагали — и не всегда к лучшему. Эта история не только о книгах, но и об их глубинном влиянии на мою жизнь во всей её сложности.
Пробуждение критического мышления
Моя история с книгами началась с философии. Я из тех, кто хочет понимать «почему». В школе мне тяжело давались учителя, просто передающие материал, но я преуспевал у тех, кто объяснял причины. А какая ещё дисциплина стремится объяснить всё, даже необъяснимое?
Статья Ассоциации специалистов интернет-исследований раскрывает: философия — не просто старые книги и сложные теории. Это интеллектуальное приключение, приглашающее читателей в путешествие вопросов и критического мышления. Представьте философию как тренажёрный зал для ума, где вместо штанг вы поднимаете идеи, заставляя сознание расти. Такой взгляд превращает философию из академического занятия в катализатор глубоких размышлений.
Философия привела меня к риторике и логике. В университете я изучал математическую логику, но находил её слишком абстрактной. Механику таблиц истинности понять нетрудно, но почему всё устроено именно так?
Книга «Введение в логику» Ирвинга Копи прояснила предмет на уровне повседневного языка. До сих пор я часто использую парадоксальные силлогизмы, чтобы показать: мы не так логичны, как думаем.
Пример силлогизма:
- Все люди смертны.
- Сократ — человек.
- Следовательно, Сократ смертен.
Парадоксальный силлогизм:
- Всё редкое — дорогое.
- Хорошая дешёвая машина — редкая.
- Следовательно, хорошая дешёвая машина — дорогая.
«Следовательно, хорошая дешёвая машина дорогая?» Как это возможно? Столкнувшись с таким противоречием, мы понимаем: что-то не так. Но часто мы рассуждаем столь же ошибочно, и так как вывод не кажется абсурдным, это остаётся незамеченным. Я использую такие примеры, чтобы показать границы нашей рациональности.
Но увлечение философией быстро прошло. Я погрузился в тексты классиков вроде Канта, но после трёх дней попыток понять первые страницы «Критики чистого разума» осознал: это не для меня, особенно узнав, что Эйнштейн «проглотил» работы Канта к десяти годам.
«Я не хочу быть богатым, мне всё равно»
Это была вторая часто повторяемая матерью фраза. Выросший с ней, я действительно не задумывался о деньгах. На первых двух работах просил мать взять 100% моей зарплаты, а четыре года подряд отдавал ей 80% заработка — особенно после банкротства бизнеса отца, лишившего его прежнего дохода. Даже переехав, я оплатил учёбу сестры на физиотерапевта. Но важно ли для меня богатство сейчас? Да! Очень. Моё мнение изменила книга «Богатый папа, бедный папа».
### Почему больше знаний не всегда означает больше денег
«Богатый папа, бедный папа» Роберта Кийосаки предлагает революционный взгляд на финансы, выделяя активный подход к деньгам. Книга бросает вызов традиционному мышлению, призывая выйти из «крысиных бегов» — цикла работы за деньги без настоящей финансовой свободы.
Кийосаки подчёркивает важность финансовой грамотности, инвестиций и пассивного дохода вместо зависимости от зарплаты. Он критикует мышление сотрудников, чувствующих себя эксплуатируемыми (я был таким), предлагая брать ответственность за своё финансовое здоровье.
Коллеги часто считают меня умным, но это скорее беспокоило меня годами. Я видел людей, казалось бы, менее умных, но зарабатывающих существенно больше. Это вернуло меня к ключевому уроку Кийосаки: чтобы зарабатывать, нужно учиться создавать деньги. Сегодня я понимаю: одних интеллектуальных знаний недостаточно, необходимо знать практические правила рынка. Хочу ли я быть богатым? Да, хотя знаю — это не необходимость, возможно, как и для вас.
Исследования показывают: в США рост счастья от дохода останавливается около $100 000 в год. Финансовая стабильность важна, но баланс работы и жизни, значимые отношения и личные достижения не менее критичны. Для многих погоня за богатством не нужна для полноценной жизни. Например, два выходных дня сравнимы по эффекту с серьёзным увеличением дохода.
Но мне потребовалось больше двадцати лет после прочтения книги, чтобы понять позицию матери. В баре друг заметил: католицизм восхваляет обет бедности. Если прислушаться к речам в церквях, все они несут негативный оттенок о деньгах. Даже выпив, это звучало логично.
Неожиданный эффект моего поиска знаний через книги — мировоззренческий разрыв с матерью. Но наши разногласия о деньгах — ничто по сравнению с переворотом, который устроило в моей религиозной жизни чтение «Эгоистичного гена».
Что такое альтруизм?
В «Эгоистичном гене» Ричард Докинз разбирает пример газели Томсона, которая подпрыгивает вертикально вверх всеми четырьмя ногами, часто когда рядом хищник вроде льва или гепарда. На первый взгляд, это похоже на жертвенный акт, позволяющий стаду убежать. Однако чаще прыгающая газель спасается. Это поведение, называемое «стоттинг», интерпретируется как сигнал хищнику: газель бдительна и её будет трудно поймать.
Демонстрируя отличную физическую форму, газель отбивает у хищника желание преследовать её, так как это будет пустой тратой энергии. Докинз утверждает: это поведение, кажущееся альтруистичным, на самом деле приносит пользу особи (газели), увеличивая её шансы на выживание.
Аргумент «Эгоистичного гена» провокационен. Исходя из принципа, что наше высшее благо — жизнь, и учитывая, что только ген может преодолеть смерть, Докинз написал невероятную книгу, заставляющую поверить: любое альтруистичное поведение в основе эгоистично с точки зрения гена.
Для моей матери поход в церковь — акт дарения. Чтобы заслужить желаемое, нужно отдавать Богу и Церкви. Но после «Эгоистичного гена» я никогда не смотрел на альтруизм прежним. Я знаю: отдам жизнь за жену и дочь. Но что-то подсказывает — это гены говорят мне, что так я обеспечу заботу о дочери, увеличивая шансы передачи моего гена.
Размышляя о вере, я нахожу отклик в словах Эйнштейна:
«Есть только два способа прожить жизнь. Первый — будто чудес не существует. Второй — будто всё в мире является чудом».
Пока вы читаете эту историю, во Вселенной происходит чудо. За это короткое время мы вместе проделаем путь примерно в 44 800 километров вокруг Солнца — больше, чем полный круг по экватору Земли (40 075 км). Надеюсь, вам нравится.
Мало кто читал «Эгоистичный ген», и ещё меньше знают, что термин «мем» появился из этой книги. Докинз ввёл понятие «мем» для описания передачи культурных идей и поведения между людьми, подобно генетической передаче. Мемом может быть песня, идея, лозунг или стиль, распространяющийся в культуре. Как наиболее приспособленные гены выживают в биологии, так и самые эффективные мемы сохраняются в человеческой культуре.
К 2010 году, проведя 10 лет в технологической сфере, я осознал, что профессионально вырос больше, чем другие умные стажёры, учившиеся в лучших университетах Бразилии. К тому времени я прочёл книги по объектно-ориентированному программированию, компиляторам, рефакторингу и многим другим техническим темам, что сделало меня невыносимым на работе. Всё было не так, как я думал, и я столкнулся с тем, что случается со многими усердными людьми: «Разочарованием эксперта».
Разочарование эксперта
В 2013 году Four Square правил цифровым миром. Мы с коллегами, экспертами в этой области, считали его технически слабым. Вдохновившись «Переломным моментом» Малкольма Гладуэлла, я задумал социальное приложение с реальными акциями, в отличие от распространённого обмана на рынке.
Наша идея была проста: пользователи делились проверенными предложениями, мотивированные геймификацией, позволявшей им становиться экспертами по скидкам. Через год разработки наше приложение, технически превосходящее Four Square, запустилось. Ожидания были высоки, особенно после публикации в Mac Magazine (известный бразильский сайт), привлёкшей 2000 пользователей за несколько часов.
Однако недели спустя база акций оставалась пустой. Отсутствие вовлечённости стало холодным душем. Не исследуя дальше технических знаний, мы сдались через несколько месяцев.
Параллельно я столкнулся с блоком продуктивности на работе. Проекты застаивались из-за моего перфекционизма. Дизайн никогда не был достаточно хорош, код всегда можно улучшить, даже владелец компании «ничего не понимал».
Однажды меня пригласили на обед с опытным консультантом — бывшим президентом крупной бразильской компании и владельцем фирмы, где я работал. Местом выбрали один из самых изысканных ресторанов Сан-Паулу, где я чувствовал себя неуместно.
Советник, известный прямотой и красноречием, быстро перешёл к сути. В тот день его слова шокировали: впервые кто-то назвал меня невежественнным в лицо. Он добавил, что уволил бы меня за поведение на многочисленных совещаниях.
Эта жёсткая критика глубоко задела меня. Последующие годы я избегал контактов с этим консультантом и в итоге ушёл из компании. Время прошло, я работал над исправлением этих черт характера. Однако в 2022 году консультант умер, унеся с собой негативный образ, сложившийся у него обо мне. Мне придётся жить с этим всегда.
«Разочарование эксперта» — психологический и социологический феномен, случающийся с высококвалифицированными профессионалами. Это состояние разочарования, когда реальность профессии не соответствует идеализированным ожиданиям или высоким теоретическим стандартам, которые они усвоили.
Разочарование эксперта — естественный этап профессионального развития, и сейчас я покажу, как преодолел его.
Активное слушание
Годами я руководил продуктом, который долго не взлетал. Я занимался этим так долго, что интуитивно знал, что работает, а что нет. Однако новички не имели этого контекста, а кроме управления, я ещё и хорошо умел спорить. В результате я почти никогда не соглашался с их мнениями, и скоро они переставали делиться мыслями. Ситуация ухудшилась, когда я узнал, что люди предпочитали работать в команде моего более старшего друга, а не в моей. Но вместо обиды я решил попросить помощи.
Друг пригласил меня на свои командные встречи. Там я заметил одну вещь: он чаще задавал вопросы, чем делал заявления. Он постоянно спрашивал не только, что думают другие, но и почему они так считают. «Тебе нужно больше слушать и меньше говорить», — сказал он мне однажды, а на Рождество подарил книгу «Crucial Conversations».
Простая истина: люди разные. Что менее очевидно — как эти различия формируют мировоззрение, создавая фильтры в разговорах. Слушая, мы пытаемся вписать услышанное в наши ментальные модели, часто находя нестыковки. Это воспринимаемое противоречие включает защиту, останавливая слушание и запуская обдумывание ответа. Попробуйте в течение дня замечать моменты, когда ловите себя на мыслях о следующей реплике.
Когда мы сосредоточены на защите своей точки зрения, мы упускаем шанс проявить эмпатию. Контролируя фильтры и желание ответить, мы обнаруживаем: эффективная беседа часто означает помощь другим выразить то, что им трудно сказать, обычно из-за страха.
«Crucial Conversations: Tools for Talking When Stakes Are High» — практическое руководство по ведению важных и потенциально сложных диалогов. Ключевая идея книги — концепция «Молчания или Насилия», описывающая реакцию людей под давлением: либо уход в молчание (избегание обсуждения), либо вербальная агрессия. Такое поведение особенно характерно, когда на кону многое.
Книга вводит понятие «Выбора дурака» — ошибочной веры, что нужно выбирать между сохранением мира (молчанием) и победой в споре (насилием). Авторы утверждают: возможны честные и уважительные беседы без крайностей. Для этого они предлагают создать «Бассейн смысла» — общее пространство понимания и уважения, где все стороны чувствуют себя в безопасности, высказывая мнения и чувства. Это обеспечивает лучшее взаимопонимание и принятие решений.
Наконец, книга предлагает стратегию AMPP для сложных разговоров. «Ask» — поощряйте других делиться мнениями. «Mirror» — отражайте воспринимаемые эмоции, помогая яснее выражаться. «Paraphrase» — перефразируйте сказанное для проверки понимания. «Prime» — предложите вариант, о чём человек может думать или чувствовать, если ему трудно выразиться. Вместе эти техники создают более открытый и конструктивный диалог даже в сложных ситуациях.
После прочтения на одной встрече клиент попросил что-то, и продавец кивнул. Когда продавец спросил что-то, клиент тоже кивнул. Но я, внимательно слушая, заподозрил, что они говорят о разном. Я спросил продавца: «Когда вы говорите об этом, вы имеете в виду то?» Задав тот же вопрос клиенту, мы с удивлением обнаружили разногласие.
За последние пять лет я повысил продуктивность команды, используя экспертизу в процессах и разработке продуктов. Я начал с молчаливого присутствия на совещаниях, наблюдая без вмешательства. Параллельно я организовал индивидуальные встречи с ключевыми членами команды. Как эксперт, я понимал: доверие, а не страх, необходимо для открытого общения.
На одной такой встрече я не мог найти общий язык с давним сотрудником. Чтобы сократить дистанцию, я выразил уважение к его стажу и вкладу в компанию. Я предложил вместе формировать будущее, учитывая его глубокое понимание контекста. Тогда он наконец отвлёкся от компьютера и полностью включился в разговор.
Научиться слушать стало одним из лучших моих решений за 20+ лет карьеры, но на этом я не остановился. Следующая книга в этом ряду — одна из немногих, перечитанных мной.
Действительно ли мы рациональны?
Исследование заболеваемости раком почки в 3141 округе США выявило поразительную закономерность. Округа с самой низкой заболеваемостью — преимущественно сельские, малонаселённые, в традиционно республиканских штатах Среднего Запада, Юга и Запада. Можно быстро списать это на образ жизни. Однако те же характеристики — сельские, малонаселённые, республиканские — имеют округа с самой высокой заболеваемостью. Это не ошибка: оба результата демонстрируют одну и ту же картину.
Ключевой факт: наша склонность создавать нарратив вокруг данных («Должно быть, дело в образе жизни») и упускать базовые статистические принципы: экстремальные результаты, высокие или низкие, более вероятны в малых выборках. Цифры часто лишь укрепляют нашу уверенность в этих нарративах, что случается гораздо чаще, чем мы думаем.
Это стало одним из ключевых инсайтов из книги, сильно повлиявшей на моё мышление в 2012 году. «Думай медленно… решай быстро» Дэниела Канемана, лауреата Нобелевской премии, стала откровением, бросив вызов распространённой вере в человеческую рациональность как движущую силу решений.
Канеман вводит концепцию двух систем, управляющих нашим мышлением: Системы 1 (быстрой и интуитивной) и Системы 2 (медленной и осознанной). Осознание, поразившее меня больше всего: многие наши решения фактически принимаются Системой 1, движимой инстинктами и эмоциями. Система 2, часто воспринимаемая как оплот рациональности, играет второстепенную роль, оправдывая и рационализируя выбор Системы 1. По сути, Система 1 принимает решения инстинктивно, а Система 2 строит нарративы, убеждая нас в рациональности наших выборов. Это понимание разрушает представление о нас как преимущественно рациональных существах, раскрывая, насколько наши решения формируются автоматическими и часто бессознательными процессами. Эти знания критичны для всех, кто хочет понять истинную природу принятия решений.
Сегодня исследования и метрики — частые темы обсуждения, но мало кто глубоко понимает методологию исследований, основы статистики или поведенческую экономику. На мой взгляд, эти предметы чрезвычайно полезны на этапе исследования при разработке новых продуктов. Более того, концепции вроде MVP (Minimum Viable Product), метрик и гипотез — по сути, применение научного метода в процессе проектирования цифровых продуктов. Таким образом, понимание этих методов может быть крайне выгодно.
Теперь я могу распознавать, насколько люди рациональны, то есть как сильно Система 1 контролирует их. Я часто замечаю влияние Системы 1 в разговорах с матерью, особенно на темы этики и морали, во многом из-за сильного воздействия догм её религии. Со временем религия потеряла влияние на многие общественные вопросы. Сегодня коллективная вера, движущая миром, иная: вера в деньги, как иллюстрирует Юваль Ной Харари в книге «Sapiens».
Вселенная состоит из историй, а не из атомов
Мюриэл Рукейзер, американская поэтесса и политическая активистка (1913–1980), известна страстной защитой прав человека. Её поэзия, отражающая темы равенства, справедливости и истины, формировалась под влиянием политических и социальных потрясений XX века.
Рукейзер твердо верила в преобразующую силу историй и нарративов, раскрывающих глубокие истины о человечестве и мире. Её известная цитата: «Вселенная состоит из историй, а не из атомов» — воплощает это убеждение. Для неё истории были не просто конструктами; они составляли суть человеческого существования, способ соединяться, делиться опытом и формировать мировоззрение.
Она подчёркивала важность «историй» по сравнению с «атомами», указывая, что истинная сущность Вселенной — в богатстве и сложности человеческого опыта и нарративов, а не только в физической материи.
Многие читатели бестселлера «Sapiens: Краткая история человечества» Юваля Ноя Харари найдут отклик в идеях Рукейзер. В своей влиятельной книге Харари исследует, как способность создавать и верить в истории стала критичной для глобального доминирования нашего вида. Он утверждает, что хотя существовали другие человеческие виды, например неандертальцы, с превосходными физическими и, возможно, когнитивными способностями, Homo sapiens превзошёл их в одном ключевом аспекте: сложной комункации. Этот навык позволил сапиенсам сотрудничать эффективнее и в больших масштабах, чем любой другой вид.
Важным элементом этой коммуникации были сплетни. Харари предполагает, что сплетни сыграли важную роль в эволюции человека, позволяя обмениваться информацией о надёжности людей, укрепляя социальные сети и сотрудничество. Кроме того, способность делиться историями о богах, духах и других явлениях позволила сапиенсам формировать более крупные и сплочённые группы, объединённые общими верованиями и нарративами.
Со временем эти нарративы эволюционировали от мифологий и религий к абстрактным концепциям вроде наций, законов и, что особенно важно, денег. Харари подчёркивает: деньги — чисто воображаемая конструкция, коллективная история, в которую мы все верим.
Чтобы понять, что деньги — плод нашего коллективного воображения, нужно осознать: их ценность заключается не в бумаге, металле или цифрах, а в нашей общей вере в их значимость.
Возьмите банкноту. Физически это просто кусок бумаги с рисунками и цифрами. Сама по себе эта бумага не имеет ценности. Её принимают как платёжное средство не из-за качества бумаги или краски, а потому, что общество договорилось верить в её ценность. Это «история», которую мы все приняли.
За годы я узнал, что истории также помогают компаниям выделяться. Миссия или видение предпринимателя — по сути, хорошая история. Эффективные лидеры часто преуспевают как искусные рассказчики, а когда дела идут плохо, сплетни свободно текут по коридорам компании.
Когда мне нужно наладить контакт с новым членом команды, я назначаю встречу, чтобы найти общие истории. В одном таком разговоре я поделился одним из самых важных воспоминаний детства.
Моя мать родилась и выросла в Баии — бедном штате на севере Бразилии, и когда она говорила в проповедях о стирке в реке, это не было фигурой речи. Во время одной поездки в её родной город она захотела навестить дядю, которого не видела много лет, жившего в другом городке. Мы сели на междугородний автобус, который останавливался по дороге, чтобы взять пассажиров. Один из них вёз двух кур в клетке.
Когда мы приехали, даже автовокзал не был асфальтирован. Выйдя, мы стали спрашивать у прохожих, где живёт Тиан Каррейро. Через полчаса мы оказались на футбольном поле, задавая тот же вопрос детям, которые наконец указали на дом из глины и соломы. Подойдя, я заметил приоткрытую дверь и пожилого человека в рваной одежде и шляпе, вырезающего своё имя на кресте. Он готовил себе надгробие.
Однажды я рассказал эту историю новой коллеге, которая растрогалась — она переехала в сельскую местность, чтобы провести последние дни с бабушкой, умершей несколькими месяцами ранее. Я не хотел вызывать грустные воспоминания, но знал: открываясь так, мы укрепляем нашу человечность. Она стала одной из моих лучших друзей и сотрудниц.
Следующие главы
В будни наши жизни сильно различаются: моя дочь проводит большую часть времени в школе, а я занят работой. Момент нашей встречи — один из самых приятных. Признаюсь, эта радость часто кратковременна — бывают дни, когда она заставляет меня бегать без остановки, плачет из-за мелочей, а купание становится кошмаром. Но на следующий день радость встречи возвращается, и я часто ловлю себя на подсчёте минут до этого момента.
Я много работаю, действительно много, кроме священного часа: времени с дочерью с 6 до 8 вечера перед сном. Да, я прилагаю огромные усилия, чтобы не назначать встречи в это время, и чувствую огромную тяжесть, когда задерживаюсь после 6, заставляя её ждать в школе, когда большинство друзей уже ушли.
Моя мать надеялась, что я буду учиться, чтобы преуспеть в жизни, но настоящей победительницей стала она, привив мне жажду знаний. Теперь я стремлюсь к тому, чтобы это путешествие сделало меня хорошим отцом для моей дочери.
Это перевод статьи Бэка Новаеза. Оригинальное название: "The Curse of Knowledge: The Danger of Studying Too Much".