Перечитал на днях книгу братьев Вайнеров "Эра милосердия", по которой режиссёр Станислав Говорухин снял фильм "Место встречи изменить нельзя". Первый раз читал ещё в школе, а тут понадобилась пара цитат, но слегка зачитался, и уже не смог оторваться. Фильм Говорухина разобран на цитаты, но книга всё равно отличается. А заинтересовал меня в книге второстепенный персонаж оперативника Ивана Пасюка, который оживляет сюжет. Вот я и решил выложить здесь кое-что из его рассуждений. А то про заначку, которую он прятал от жены в ствол пистолета все помнят. Но было и ещё кое-что, не в бровь, а в глаз... Иван Пасюк читал учебник истории. Время от времени он, поднимая голову и раздумчиво чмокая сухими губами, говорил, ни к кому не обращаясь:– Елки палки, це ж надо – Столетняя война! Це ж надо – сто лет воевать! С глузду зъихать можно…Пасюк учился в шестом классе вечерней школы, учился безнадежно плохо, и его грозились перевести обратно в пятый класс. По литературе учительница уже отказалась аттес
Перечитал на днях книгу братьев Вайнеров "Эра милосердия", по которой режиссёр Станислав Говорухин снял фильм "Место встречи изменить нельзя". Первый раз читал ещё в школе, а тут понадобилась пара цитат, но слегка зачитался, и уже не смог оторваться. Фильм Говорухина разобран на цитаты, но книга всё равно отличается. А заинтересовал меня в книге второстепенный персонаж оперативника Ивана Пасюка, который оживляет сюжет. Вот я и решил выложить здесь кое-что из его рассуждений. А то про заначку, которую он прятал от жены в ствол пистолета все помнят. Но было и ещё кое-что, не в бровь, а в глаз...
Иван Пасюк читал учебник истории. Время от времени он, поднимая голову и раздумчиво чмокая сухими губами, говорил, ни к кому не обращаясь:– Елки палки, це ж надо – Столетняя война! Це ж надо – сто лет воевать! С глузду зъихать можно…Пасюк учился в шестом классе вечерней школы, учился безнадежно плохо, и его грозились перевести обратно в пятый класс. По литературе учительница уже отказалась аттестовать его в первой четверти, потому что в домашнем сочинении "Почему мы любим Гринева и ненавидим Швабрина?" Пасюк написал: "Я не люблю Гринева, потому что он бестолковый барчук, и не скажу, что ненавижу Швабрина, потому как он хотя бы вместе с Пугачевым стоял против ненавистного царизма". Жеглов, узнав об этом сочинении, хохотал до слез и сказал, что Пасюка правильно выгонят из школы – если ты такой умный, то ходи в Академию наук, а не в шестой класс…
И совершенно неожиданно вдруг подал голос Пасюк:– Я с Акакием Акакиевичем не знався, но Мурашко свое дело добре робыть. Я знаю, што его щипачи як биса боятся, хочь он и есть такой чоловик малэнький. Это ты, Глеб Георгиевич, с него зря смеешься…– Если он так замечательно робит, что же ты к нему не пойдешь в бригаду? – спросил Жеглов, поглядев на Пасюка искоса.– Бо у мене пальцы товстые! – протянул к нам свою огромную ладонь Пасюк. – Мне шо самому в щипачи, шо ловить их – невможно, бо я ловкости не маю.Мы с Жегловым расхохотались.
Варя шла впереди с Жегловым, а я нарочно отстал – я понимал, как нелепо выгляжу в своих валенках, каменно молчащий и неуклюжий, рядом с Жегловым. Настроение испортилось, не хотелось смотреть вперед, туда, где рядом с Жегловым вышагивала по плотно убитой дороге своими длинными стройными ногами Варя, а Жеглов одновременно что‑то рассказывал, махал руками, свистел, изображал в лицах – целый МХАТ в сияющих хромовых сапогах…Пасюк похлопал меня по плечу, широко ухмыльнулся:– Гей, хлопче, нэ журывсь!– А мне‑то что? – пожал я плечами. – Какое мое дело…– Тож то я и бачу, шо тоби нема дила, як до цыганив, шо твого коня уводилы!Не ответил я, только рукой махнул, а Пасюк заметил:– Гарна дивчина. Надоест ей Жеглов, дуже он швыдкий. Ее на той фейерверк не пидманишь… – Посмотрел мне хитро в глаза: – Або и замазка оконная ей не подойдет, ты свой характер покажи…Считали мешки. Мамыкин с Жегловым препирались: Мамыкин говорил, что у нас они меньше, чем у них, Жеглов предлагал рассыпать мешок и пересчитать картофелины.
Но Китаин не обратил внимания на жегловские амбиции и на тон его подковыристый даже не чихнул, а велел нам срочно собираться:– Ваша бригада будет проходить курс самбо…– А шо це за фрухт, и с чем его едят? – спросил Пасюк.– Новая система рукопашного боя, – усмехнулся Китаин.– О це дило! – обрадовался Пасюк. – Мэни зараз без борьбы як без хлиба: сидим целые дни на одном месте, спим подолгу – уси косточки замлили. Самый раз размяться трошки, а то аппетиту не будэ…
Финал только в книге грустный. Погибает не только Левченко, но и Варя Синичкина. В юности он меня даже шокировал. В фильме можно сказать хеппи-энд.
Как-то так.