Он появился как призрак, словно вышел из небытия. Его прошлое было окутано мраком, он едва мог произнести несколько слов. Но в его глазах читалась тайна, которая до сих пор не даёт покоя историкам.
Глава I. Явление незнакомца
Солнце едва коснулось брусчатых мостовых Нюрнберга в тот памятный день 26 мая 1828 года, когда на Уншлиттплац появился он — юноша лет шестнадцати, шатающийся, словно пьяный, с диким взглядом и в грубой крестьянской одежде из сермяжного сукна. Башмачник Георг Вайхман, разложивший свой товар на деревянных лавках перед домом, первым заметил странного юношу и долго потом рассказывал соседям за кружкой пива в трактире:
— Такого я отродясь не видывал! Парень стоял посреди площади, как вкопанный, и всё повторял одно и то же: "Я хочу быть солдатом, как мой отец!" А когда я к нему подошёл, он мне письмо сунул и больше ни слова.
В руках у незнакомца действительно оказалось письмо, адресованное капитану 4-го эскадрона 6-го шевалье-полка. На нём было написано готическим шрифтом:
"Милостивый государь! Посылаю Вам мальчика, который искренне желает служить своему королю в военном звании. Он явился в мой дом 7 октября 1812 года. Я бедный поденщик, у меня много детей, и я едва могу их содержать. Его мать просила меня воспитать мальчика, но никогда не говорила мне, кто она такая..."
Городская стража, озадаченная странным гостем, отвела его в участок. Там началось настоящее представление.
Молодой человек не знал своего возраста, не мог объяснить, откуда пришел. Он ел только хлеб и воду, а от мяса и пива отворачивался с отвращением. На все вопросы отвечал одной фразой:
— Не знаю.
Констебль Хилтель, дежуривший в тот день, позже вспоминал:
— Мальчик был как дикарь. Но что удивительно — когда ему дали бумагу и перо, он четко написал "Каспар Хаузер". Только и всего. Больше ничего написать не мог.
Глава II. Дитя тьмы
Постепенно, по крупицам, из Каспара стали извлекать его историю. Рассказ, который он поведал, потряс всех слушателей.
— Я всегда сидел в тёмной комнате, — говорил юноша монотонным голосом, словно повторяя заученный урок. — Пол был земляной, потолок низкий. Я не мог встать во весь рост. Рядом со мной всегда стояли вода и хлеб. Я не знал, что есть день и ночь.
Доктор Пеукер, первым осмотревший Каспара, был поражен его физическим состоянием:
— Кожа у него нежная, как у младенца. Ноги слабые, он едва может ходить. Но что совсем необычно — он ориентируется в темноте не сильно хуже, чем при свете!
Каспар рассказывал, что единственными его игрушками были две деревянные лошадки. Время от времени к нему приходил человек — всегда сзади, так что юноша никогда не видел его лица. Этот таинственный покровитель приносил еду и воду, а перед самым освобождением научил Каспара писать свое имя и произносить фразу о желании стать солдатом.
— Человек сказал мне: "Если будешь послушным, то отведу тебя к лошадям", — вспоминал Каспар. — Я очень хотел увидеть настоящих лошадей, не деревянных.
Бургомистр Биндер, взявший опеку над найденышем, записал в своем дневнике:
"Этот юноша — загадка природы. Он боится солнечного света, но различает предметы в полной темноте. Он не знает разности между живым и неживым, между сном и бодрствованием. Кто он? Откуда? И главное — зачем его держали взаперти?"
Глава III. Под крылом города
Нюрнберг принял странного юношу с неожиданным сочувствием. Городской магистрат выделил средства на его содержание, а поэт и философ Георг Фридрих Даумер взял Каспара к себе в дом.
Даумер, человек образованный и терпеливый, стал для Каспара не просто учителем, а отцом. Каждый день приносил удивительные открытия.
— Каспар учится с невероятной быстротой, — записывал Даумер в своем дневнике. — За несколько месяцев он освоил чтение, письмо, начала арифметики. Но что поразительно — он обладает какими-то сверхъестественными способностями.
Каспар обладал поразительной восприимчивостью к мелочам, которые ускользали от других. Он замечал перемену погоды по запаху воздуха, слышал шаги задолго до того, как их различали окружающие. Казалось, его чувства, долго лишённые впечатлений, теперь работали с необыкновенной остротой. Местные жители поговаривали:
— Этот Каспар — не от мира сего. То ли ангел, то ли черт.
Но Даумер видел в своем подопечном прежде всего ребенка, жаждущего познания:
— Каспар, — говорил он, — расскажи мне о том человеке, который к тебе приходил.
— Не знаю, господин учитель. Он всегда был сзади. Но руки у него были мягкие, как у женщины.
— А голос?
— Тихий. Он шептал всегда.
Постепенно Каспар адаптировался к обычной жизни. Он полюбил рисование, особенно изображения лошадей. В его комнате стояло маленькое зеркало, в которое он часами всматривался, словно пытаясь разгадать тайну собственного происхождения.
Анна Даумер, жена философа, относилась к Каспару как к родному сыну:
— Он такой добрый, такой невинный, — говорила она соседкам. — Никого не может обидеть. А как любит животных! Птички к нему сами летят.
Глава IV. Тень прошлого
Мирная жизнь в доме Даумера продолжалась до октября 1829 года. В тот день Каспар спустился в подвал за дровами и вернулся весь в крови, с глубокой раной на лбу.
— Человек... черный человек... — бормотал он, теряя сознание. — Он хотел меня убить... сказал: "Ты должен умереть..."
Даумер немедленно вызвал полицию. Следов постороннего в доме не нашли, но рана была настоящей — глубокой и опасной.
— Кто-то определенно пытался убить мальчика, — заявил полицейский комиссар Хикель. — Но как нападавший проник в дом и скрылся — загадка.
Каспар долго болел. В бреду он говорил на незнакомом языке, называл какие-то имена. Доктор Остерхаузен, лечивший юношу, заметил странную деталь:
— Он говорит "мама" и "папа", но не по-немецки. Похоже на французский или итальянский.
После выздоровления Каспар изменился. Он стал пугливым, вздрагивал от каждого звука, постоянно оглядывался. Даумер записал:
— Мой бедный мальчик живет в постоянном страхе. Он говорит, что тот человек вернется. Кто он? И почему хочет смерти Каспара?
В городе поползли слухи. Одни говорили, что Каспар — самозванец, сам себя ранивший для привлечения внимания. Другие были уверены: за юношей охотятся могущественные враги, желающие скрыть страшную тайну.
Бургомистр Биндер получил анонимное письмо:
Каспар Хаузер должен исчезнуть. Он знает то, что знать не должен. Лучше отправить его подальше от Нюрнберга, пока не поздно.
Глава V. Королевская кровь
Слава о загадочном найденыше распространилась далеко за пределы Нюрнберга. В город потянулись ученые, журналисты, просто любопытные. Каждый хотел своими глазами увидеть "дикого мальчика".
Особый интерес проявил лорд Стэнхоуп, английский аристократ и дипломат. Он взял на себя расходы по содержанию Каспара и начал собственное расследование его происхождения.
— Этот юноша — не простолюдин, — заявил Стэнхоуп Даумеру. — Посмотрите на его руки, на черты лица. Это благородная кровь.
Стэнхоуп выдвинул сенсационную теорию: Каспар Хаузер — законный наследник Баденского престола, сын великого герцога Карла и Стефании Богарне. По его версии, младенца подменили при рождении, чтобы трон достался другой ветви династии.
— Представьте, — горячо говорил лорд, — какой скандал разразится, если правда всплывет! Вся европейская политика может измениться!
Каспар слушал эти разговоры с недоумением:
— Я не помню ни герцогов, ни дворцов. Помню только темную комнату и деревянных лошадок.
Но Стэнхоуп не сдавался. Он нашел свидетелей, готовых подтвердить: в 1812 году из Баденского дворца действительно исчез новорожденный принц. Официально объявили, что младенец умер, но тело никто не видел.
Графиня Хохберг, мачеха великого герцога, встревожилась:
— Эти слухи опасны, — писала она в письме к баварскому королю. — Каспар Хаузер может стать орудием в руках наших противников.
Между тем сам Каспар все больше страдал от навалившейся славы. Он писал в дневнике:
"Все хотят знать, кто я. А я сам не знаю. Может быть, лучше было бы остаться в темной комнате?"
Глава VI. Последний удар
В 1833 году лорд Стэнхоуп устроил Каспара в Ансбах, под опеку учителя Мейера. Юноша наконец получил возможность жить спокойно, вдали от любопытных взглядов.
Мейер, добрый и терпеливый человек, искренне полюбил своего странного подопечного:
"Каспар очень изменился, — писал он Дау меру. — Стал более общительным, даже веселым. Хорошо учится, помогает по хозяйству. Кажется, наконец-то обрел покой."
Но покой оказался обманчивым.
14 декабря 1833 года Каспар вернулся домой весь в крови, с глубокой раной в груди. Он едва мог говорить:
— Человек... в парке... позвал меня... сказал, что расскажет о моих родителях... ударил ножом...
Мейер немедленно вызвал врача, но рана была смертельной. Каспар умирал три дня. В последние часы он бредил:
— Отец... я хочу стать таким всадником, каким был мой отец... мама, мама, приди! Я устал, очень устал, а путь ещё долгий…
Эти слова стали его последними.
На месте нападения нашли кошелек с запиской, читаемой в зеркальном отражении: "Хаузер сможет рассказать вам, кто я и откуда. Чтобы избавить его от этого труда, скажу - я послан с баварской границы. Моё имя M.L.O."
Полиция провела расследование, но убийца так и не был найден. Некоторые даже предположили, что Каспар сам себя ранил, желая привлечь внимание, но врачи это опровергли — рана была нанесена чужой рукой.
Глава VII. Эхо тайны
Похороны Каспара Хаузера в Ансбахе собрали весь город. Гроб несли учителя гимназии, а за ним шли сотни горожан. Пастор Фурман произнес проповедь:
— Господь послал нам этого юношу как загадку. Возможно, мы никогда не узнаем, зачем. Но он научил нас состраданию к тем, кто лишен самого главного — знания о своих корнях.
Лорд Стэнхоуп покинул Германию сразу после смерти Каспара. В последнем письме Даумеру он написал:
"Я был уверен, что найду истину. Но теперь понимаю: некоторые тайны умирают вместе с их носителями."
Мейер, последний опекун Каспара, долго не мог оправиться от потери. В своих мемуарах, изданных через десять лет, он вспоминал:
"Каспар был самым добрым человеком, которого я знал. Он никому не желал зла, а зло преследовало его всю короткую жизнь."
Городской архивариус Эрнст Мунгенаст собрал все документы, связанные с делом Каспара, и поместил их в специальный сундук с надписью: "Тайна, которую время не разгадало."
Следователь Хикель, к старости ставший философом, записал в своем дневнике:
"За тридцать лет службы я видел много преступлений. Но дело Каспара Хаузера — единственное, которое заставило меня усомниться в том, что истина всегда познаваема."
На кладбище в Ансбахе поставили скромный памятник из песчаника. Латинская надпись гласила: "Здесь лежит Каспар Хаузер — загадка своего времени: неизвестное происхождение, загадочная смерть 1833".
А в старом доме Даумера в Нюрнберге долго еще хранились рисунки Каспара, выполненных с удивительным мастерством для человека, который держал кисть всего несколько лет.
Возможно, где-то в баварских архивах до сих пор лежит документ, который мог бы пролить свет на происхождение самого загадочного юноши XIX века. А может быть, тайна Каспара Хаузера именно в том и заключается, что некоторые вопросы не имеют ответа.
