Алексей лежал, невольно уставившись на старую фотографию на стене. С пожелтевшего снимка улыбались счастливые лица: он сам, совсем молодой, Антонина в летнем сарафане, его родители... Все с шампурами в руках, на даче. Тогда казалось — впереди целая жизнь.
Он поморщился. В квартире Антонины царила непривычная тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем часов да звяканьем посуды на кухне. Знакомый запах лекарств смешивался с ароматом свежей выпечки. Она опять что-то готовила.
«Как же всё нелепо», — думал Алексей, глядя на стоявший рядом поднос с остывшим чаем и пирогами. Антонина словно пыталась заботой искупить прошлое, не понимая, как раздражает его эта суета.
— Лёша, может, супчику погреть? — она заглянула в комнату, вытирая руки о фартук.
— Не надо, — отрезал он. — Ничего не надо.
Антонина тихо вздохнула и исчезла за дверью. Он лежал, переполненный горечью: от собственного бессилия, от того, как всё обернулось. Жена, с которой прожил двадцать лет, не выдержала трудностей и решила облегчить себе жизнь. Дети... Что дети? Погруженные в свои заботы, они даже не стали спорить, когда мать предложила отправить его к бывшей жене.
Перед глазами снова всплыла та сцена: Антонина в объятиях своего бывшего, её звонкий смех... Он тогда не стал слушать оправданий, не захотел разбираться. Гордость не позволила.
«Если бы не увидел вас вместе, уверен, было бы продолжение», — эти слова он бросил ей напоследок.
В тот же день подал на развод. Она рыдала, умоляла простить, стояла на коленях... Но он не смог. То ли любовь оказалась не настолько сильной, то ли мужская гордость перевесила.
Звук шагов прервал его мысли. Антонина снова маячила рядом, проверяя всё ли в порядке.
— Может, подушку поправить? — спросила осторожно.
— Оставь, — процедил он сквозь зубы. — Сам справлюсь.
«Надо же, — думал он с горечью, — как всё обернулось. Татьяна... Красавица, молодая вдова — как же он влюбился тогда! Машку удочерил, души в ней не чаял. Андрюшка родился...»
Алексей прикрыл глаза. Столько лет работал как проклятый, всё для них, всё в дом. Верил, что любовь взаимна. А она и двух лет не выдержала, когда пришла беда. «Устала быть сиделкой» — эти слова жгли душу.
— Знаешь, — голос Антонины дрогнул, — я каждый день на эту фотографию смотрела. Все эти годы...
— Молчи, — оборвал он. — Не хочу ничего слушать.
Но она продолжала, как будто не слышала:
— Мечтала тогда, что на этом снимке появятся наши дети... Похожие на тебя...
Алексей резко повернулся, поймав её взгляд. По щекам Антонины катились слёзы.
— У тебя хоть дети есть, — прошептала она. — А у меня... кроме тебя никого и не было.
«Дети? — хотелось крикнуть ему. — Где они, эти дети?» Андрей заходил раз в неделю, потом раз в месяц, а теперь... всё дела, дела.
— Не надо этого, — отрезал он. — Не надо жалости.
Он замолчал, услышав телефонный звонок. Антонина вышла в коридор, но голос всё равно доносился:
— Да, Андрей... Конечно, папе лучше...
«Вот как, — усмехнулся про себя Алексей. — Вспомнил?»
— Маша родила?
— Что? — голос Антонины дрогнул. — А что врачи говорят?
Алексей напрягся, прислушиваясь.
— Да-да, конечно, папа всё понимает. Передавай Татьяне...
Антонина вернулась в комнату, лицо встревоженное:
— Лёша, у Маши...
— Я слышал, — перебил он. — Что с ребёнком?
Она присела на край кровати, впервые за эти дни он не отстранился:
— Тяжелая ситуация... — она запнулась. — В общем, малыш особенный. Муж Маши... он не смог это принять. Татьяна забрала дочь с ребёнком к себе.
Алексей прикрыл глаза. Помолчал.
— От судьбы не убежишь, — вздохнула Антонина. — Жаль Татьяну.
Она потянулась поправить подушку, и он вдруг заметил, какие усталые у неё глаза. Третью неделю разрывается между больницей и домом, но ни разу не пожаловалась. Он долго смотрел на её склоненную голову.
Двадцать лет: работа, дом, положение в обществе. Все считали его удачливым. Красивая молодая жена, дети, карьера. А настоящая верность была здесь, в квартире с пожелтевшей фотографией на стене.
Взгляд снова упал на то фото. Странно, но теперь он видел в нём что-то другое. Антонина стояла, прижавшись к его плечу — такая счастливая, такая влюблённая. И хранила снимок все эти годы.
— Помнишь тот день? — вдруг спросила она, проследив за его взглядом. — Твой отец всё подшучивал над моей неумелой готовкой...
— Помню, — неожиданно для себя ответил он. — Ты тогда впервые шашлык замариновала.
— И пересолила, — она тихо рассмеялась. — А ты съел всё до последнего кусочка, хвалил...
Алексей почувствовал, как что-то дрогнуло в груди. Столько лет старался не вспоминать то время, а сейчас оно словно ожило.
— Зачем ты это делаешь? — спросил он глухо.
— Что именно?
— Всё это, — он обвёл глазами комнату. — Возишься со мной, будто и не было этих лет. Будто не было того...
Она вдруг побледнела:
— Ты так и не поверил мне тогда. Даже слушать не стал.
— А что было слушать? — горечь снова захлестнула его. — Я всё видел своими глазами.
Антонина медленно опустилась в кресло:
— Видел... Но понял всё неправильно.
— Неправильно? — он усмехнулся. — Ты прижималась к нему, смеялась...
— Да, — она подняла на него покрасневшие глаза. — Потому что была глупой. Думала проверить, остались ли чувства к бывшему. Когда он обнял на прощание, я... я ответила на объятие. И сразу поняла — ничего нет. Пусто. А когда увидела тебя за его плечом...
Она замолчала, беззвучно глотая слёзы.
— Ты даже слушать меня не стал, Лёша. Просто ушёл. А я... я после тебя так и не смогла никого полюбить.
Алексей лежал, глядя в потолок. Память услужливо подкинула другую картину: как Антонина прибегала к нему, пыталась объяснить, а он захлопывал дверь. Как она звонила, писала письма...
— Знаешь, — её голос звучал совсем тихо, — я часто думала: вот сейчас откроется дверь, и ты войдёшь. Просто войдёшь и скажешь: «Я всё понял, Тоня».
Он повернул голову, встретившись с ней взглядом. В её глазах плескалась такая боль, что ему вдруг стало трудно дышать.
— А потом узнала, что ты женился...
Она встала, подошла к окну. За стеклом моросил дождь, размывая городские огни.
— Я никогда не желала тебе зла, Лёша. И сейчас... я просто хочу, чтобы ты поправился.
Время шло. Алексей сам не заметил, как начал ждать её возвращения с работы. Как прислушивался к шагам на лестнице, к звуку поворачивающегося в замке ключа.
Антонина входила усталая, но всегда с улыбкой. И эта её забота, такая естественная, без показухи, постепенно растопила лёд в его душе. Он стал замечать морщинки в уголках её глаз, появившиеся за эти годы, седые нити в волосах. Но улыбка осталась прежней — той самой, с фотографии.
Однажды вечером, когда она поправляла ему подушку, он вдруг спросил:
— Почему ты не вышла замуж?
Антонина замерла на мгновение:
— Были предложения... Но я всё ждала. Глупо, да?
— А я вот думал, что счастлив с Татьяной, — он горько усмехнулся. — Только сейчас понял, что такое настоящая верность.
Она присела на край кровати, машинально поправляя складки на одеяле.
— Знаешь, я часто представляла нашу встречу... Только не так.
Алексей посмотрел на фото. Вся его жизнь была чередой ошибок и иллюзий. А настоящее ждало его здесь, в этой квартире, рядом с женщиной, которая любила его все эти годы, молча, без надежды на взаимность.
Ему хотелось многое сказать Антонине, поблагодарить её, но он вдруг почувствовал сильную усталость. Веки отяжелели, на губах появилась легкая улыбка.
— Лёша...
Старое фото на стене почти растворилось в сумерках. Теперь только память хранила их молодые улыбки.
В предыдущей части:
Спасибо за прочтение, лайки, донаты и комментарии!