— Обуза она, а не мать, — фраза прозвучала так резко, что даже воздух в комнате, казалось, застыл. — Честное слово, Ленка, я уже на пределе... Всё время крутится на кухне, лезет с советами, будто я сама не знаю, как суп варить!
Валентина замерла у приоткрытой двери с теплым пирогом в руках. Мир вокруг пошатнулся. Руки стали ватными, и она едва не выронила противень. Сердце сжалось так, что перехватило дыхание.
Невестка продолжала говорить в телефон, не подозревая, что её слышат:
— Да я понимаю, что пожилой человек... Но у меня своя жизнь, свои планы. А тут будто за каждым шагом следят...
Валентина тихонько отступила назад, в коридор. Поставила пирог на тумбочку — руки вдруг стали такими слабыми. "Обуза". Всего-то одно слово, а как резко ударило.
***
Каждое утро Валентина начинала одинаково: просыпалась в шесть, чтобы первой оказаться на кухне. К семи уже стоял завтрак — оладьи с вареньем для внука Кирюши, бутерброды для сына, свежий салат для Марины. Себе — просто кофе. Она любила эти минуты тишины перед тем, как дом наполнится голосами.
После того как мужа не стало, она переехала к сыну по его настоянию. "Мам, зачем тебе одной в пустой квартире? Поможешь нам с Кирюшкой, да и тебе веселее будет", — говорил Сергей. И она согласилась. Своей пенсии хватало только на лекарства, а у сына — хорошая трехкомнатная, просторная кухня, внук растёт.
Валентина старалась не сидеть без дела. Утром — готовка, днём — стирка, уборка, вечером — занятия с Кирюшей. Она радовалась, когда внук бежал к ней:
— Бабуль, расскажи сказку! Бабуль, смотри, что я нарисовал!
С сыном тоже всё было хорошо — Сергей, уставший после работы, с благодарностью принимал заботу, всегда целовал мать в щёку, спрашивал о здоровье.
А вот с невесткой... Сначала Марина улыбалась, благодарила за помощь. Но постепенно начала отдаляться. Её "спасибо" звучало всё реже, взгляд становился холоднее. Иногда Валентина ловила на себе странный взгляд — будто она не член семьи, а случайный гость, задержавшийся слишком долго.
Марина работала бухгалтером в крупной компании. Приходила поздно, уставшая, с покрасневшими глазами. У неё был свой ритм жизни: приготовить ужин, проверить уроки с Кирюшей, убраться на выходных.
Но теперь всё делала Валентина. Сначала это казалось благом, но постепенно начало раздражать. Приходишь домой — а суп уже сварен, не тот, который хотелось. Собираешься навести порядок в шкафу — а вещи уже переложены по-новому. Даже любимые специи на кухне теперь стояли в другом порядке.
— Мариночка, я тут постирала твою блузку, — говорила свекровь. — Пятно было, но я замочила в своём растворе, всё отошло!
— Спасибо, — отвечала Марина, стиснув зубы. Ей хотелось кричать: "Опять не в свои сани лезет, зачем в моих вещах копается". Но она молчала.
— Кирюша, не ешь эти чипсы, вредно! Бабушка тебе яблочко почистит, — доносилось из кухни.
Марина сжимала кулаки. Она сама знала, что давать ребёнку. Но не могла сказать ни слова — ведь свекровь "от души", "заботится"...
Сергей не замечал нарастающего напряжения. Или делал вид, что не замечает. Когда Марина пыталась поговорить, он отмахивался:
— Да ладно тебе, мама просто помогает. Она же старенькая уже, ей нужно чувствовать себя полезной.
— А мои чувства? — шёпотом спрашивала Марина. — Я будто не в своём доме живу...
***
В то утро Валентина собиралась в магазин. Уже на лестничной площадке вспомнила, что забыла кошелек. Вернулась, тихонько открыла дверь своим ключом — и замерла, услышав голос невестки.
— Обуза она, а не мать, — говорила Марина в телефон, расхаживая по кухне. — Понимаешь, Лен, я уже не знаю, как быть. От её заботы скоро задохнусь! Всё контролирует, всё учит... Кириллу говорит одно, я — другое. Вчера нашла свои документы в другой папке — представляешь? Разложила по-своему!
Марина тяжело вздохнула.
— Я как в аквариуме живу. Каждый мой шаг под наблюдением. Домой идти не хочется...
Валентина стояла, будто приклеенная к полу. В груди разливался холод. Все её старания, часы у плиты, когда пекла пироги к приходу сына с работы, все улыбки и тихие разговоры с внуком перед сном — всё это вдруг показалось ненужным, лишним.
"Обуза". Слово разносилось в душе снова и снова.
Ночью Валентина не сомкнула глаз. Лежала, глядя в потолок, и думала. Вспоминала, как радовалась, когда сын предложил жить вместе. Как мечтала быть полезной, нужной. И как сама не заметила, что видимо перешла черту.
К утру решение созрело. Валентина достала старый чемодан, аккуратно сложила вещи: несколько платьев, тёплый халат, фотографию мужа, вязание. Оставила на столе конверт с накоплениями — не так много, но всё, что было.
Ждала, когда все проснутся. Не хотелось уходить тайком. Сергей появился первым — заспанный, с растрепанными волосами.
— Мам, ты куда это собралась? — удивлённо спросил он, увидев чемодан в коридоре.
Валентина подняла глаза — сухие, без слёз, но полные решимости:
— Я ухожу, сынок. Вернусь в свою квартиру.
— Что случилось? — не понимал Сергей.
В этот момент в коридор выбежал заспанный Кирюша. Увидев бабушку с чемоданом, он застыл на месте, а потом бросился к ней, обхватил руками:
— Бабуль, ты куда? Не уезжай! — в его голосе звенели слёзы.
— Мама, объясни, что происходит! — Сергей был растерян и встревожен.
Из спальни вышла Марина. Увидев сцену в коридоре, она сперва, честно говоря, не сильно расстроилась.
— Я вчера... случайно услышала разговор, — тихо сказала Валентина, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Я не хотела подслушивать, просто вернулась за кошельком...
Марина прижала руку ко рту, побледнела.
— Я не хочу быть обузой, — продолжала Валентина. — Не хочу, чтобы вы... чтобы ты, Мариночка, чувствовала себя как в аквариуме. Это твой дом. Вы молодые, у вас своя жизнь. А я, видимо, слишком много на себя взяла.
В коридоре повисла тяжёлая тишина. Кирюша всхлипывал, уткнувшись в бабушкин бок. Сергей переводил взгляд с матери на жену, не понимая, что происходит.
Марина медленно подошла, села на корточки рядом с чемоданом:
— Валентина Петровна... я... — она запнулась, подыскивая слова. — Простите. Я не должна была так говорить. Это было... неправильно.
— Но ты так чувствуешь, — мягко сказала Валентина. — Я слишком много взяла на себя, не спрашивая, нужно ли это вам.
Сергей наконец осознал ситуацию:
— Мама, ты не обуза! Ты часть нашей семьи. Он в замешательстве посмотрел на жену.
Кирюша крепче сжал бабушкину руку:
— Если ты уйдёшь, я с тобой пойду! — заявил он решительно. — Кто мне будет сказки рассказывать?
Валентина погладила внука по голове, с трудом сдерживая слёзы.
Марина глубоко вздохнула:
— Валентина Петровна, я... я действительно устала. Иногда мне кажется, что я потеряла контроль над своим домом, своей жизнью. Но... — она запнулась, — я не хочу, чтобы вы уходили. Давайте попробуем по-другому.
В тот день они долго разговаривали. Впервые за много месяцев — действительно разговаривали, а не обменивались дежурными фразами. Марина рассказала о своих чувствах, о том, как ей не хватает личного пространства. Валентина призналась, что боялась быть ненужной, поэтому постоянно искала, чем помочь.
Они договорились: кухня по выходным — территория Марины. Она сама будет готовить то, что хочет. Документы и личные вещи — неприкосновенны. А сказки на ночь внуку пускай бабушка читает, ему ж это так приятно.
Прошло время. Однажды вечером Валентина сидела на балконе с книгой — просто читала для себя, не из чувства долга перед кем-то. К ней подсел Кирюша:
— Бабуль, я так рад, что ты с нами живёшь!
— Правда? — улыбнулась она.
— Конечно! — мальчик обнял её. — Ты у нас самая лучшая!
Из комнаты вышла Марина с подносом:
— Чай с вашими любимыми пирожками, — улыбнулась она. — Я по вашему рецепту испекла, как вы меня учили.
Валентина посмотрела на невестку — без страха, без обиды. И впервые за долгое время почувствовала тепло. Настоящее тепло — не от сознания своей нужности, а от понимания, что её любят просто так. Не за блины, не за заботу — а за то, что она есть.
Ещё почитать: