Душевные истории от сердца

— Мам, папа опять бурчит из-за того, что бабушка переехала к нам, — шепнула дочка Лена, помогая расставлять тарелки к ужину. Полина заглянула в коридор, где муж демонстративно гремел инструментами, прибивая полку в прихожей — подальше от кухни, где его тёща колдовала над борщом. — Не обращай внимания, — вздохнула Полина. — Они как кошка с собакой, но притрутся. Сложно было ожидать другого. Два месяца назад Оксана Дмитриевна продала свою однушку в Саратове и переехала в семью дочери в Подмосковье...

— Дуралейка я была, — сказала она однажды вечером, когда они втроём сидели на кухне. — Верила каждому слову. А он просто использовал меня. — Не дуралейка, — возразил Игорь. — Просто любила. Это не одно и то же. — Ты знаешь, о чём говоришь? — усмехнулась Ольга сквозь слёзы. После того вечера потихоньку начали происходить изменения. Игорь стал выходить из комнаты по вечерам и заваривать чай для всех. Марина перестала прятаться за работой и начала рассказывать о своих делах. Ольга, которая раньше всегда...

— Согласно завещанию Анны Михайловны Соколовой, — нотариус медленно снял очки и посмотрел поверх них на троих людей, сидящих напротив, — трёхкомнатная квартира по адресу улица Садовая, дом семнадцать, достаётся её детям: Игорю Владимировичу, Ольге Владимировне и Марине Владимировне в равных долях. Однако... — он выдержал паузу, — есть условие. Игорь нервно постукивал пальцами по подлокотнику кресла. Ольга сжала в руках платок. Марина сидела неподвижно, устремив взгляд в окно. — Для вступления в наследство...

Ольга закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, закрывая глаза. Две недели. Четырнадцать дней без звонков, без совещаний, без необходимости улыбаться, когда хочется просто молчать. Год выдался таким, что к концу августа она перестала различать дни недели. Всё слилось в один бесконечный марафон: работа, дом, снова работа. Даже сейчас, стоя посреди своей дачной кухни, она не могла до конца поверить, что наконец-то одна. Телефон зазвонил, когда она складывала книги. Экран высветил имя двоюродной сестры...

Впервые за много лет ко мне постучалась настоящая радость — как чужой гость, которого ожидала, но не верила, что придёт. Катя вернулась из загса сияющая, фарфорово-спокойная, как на открытках из счастливых семейств. Мама рыдала навзрыд, обнимая её, и всё никак не могла вытереть слёзы: — Наконец, доченька, младшая моя сделала всё правильно... Катино счастье оттеняло всё — даже немытый сервиз на столе, даже глухую сырость заоконной весны. Казалось, сама судьба на стороне тех, кто идёт по обкатанной, „правильной“ дорожке: венчание, штамп, скромное платье...

Субботнее утро началось, как в дурном анекдоте — мой благоверный Алексей в очередной раз умчался в свой обожаемый гараж, а я, Полина Петровна Кузякина, осталась в компании пустых кастрюль и шипящего чайника. Наша четырехкомнатная квартира в доме на Черёмушкинской улице выглядела такой же необитаемой, как музей после закрытия. Поверите ли, детки разлетелись, словно птенцы из гнезда. Славик с семьей укатил в Краснодар — климат, понимаете ли, бизнес и прочая ерунда. А Людка, моя красавица, вообще в Турции обосновалась...

— Так и будешь весь вечер в гараже? — спросила Светлана, прислоняясь к косяку. Виктор не обернулся — возился с инструментом и едва слышно буркнул: — Почти закончил, сейчас приду. Светлана не ждала. Медленно вернулась в пустую квартиру. За столом — тишина, только почасовый стук дождя по подоконнику да блёклый свет лампы, под которой уже месяц никто не собирался на семейный ужин. Дети разъехались: сын — с семьёй в другом городе, звонки всё короче, будто обязательство; дочь — далеко за границей, отвечает скупыми голосовыми...

— Ты только не плачь, хорошо? Я просто... я не могу. Это ошибка. Марина смотрела на собранный чемодан в углу комнаты и пыталась понять, не снится ли ей это. Вчера — белое платье, клятвы. Сегодня — Андрей, который избегает ее взгляда, складывая последние вещи. — Ошибка? — ее голос звучал так, будто принадлежал кому-то другому. — Ты понимаешь, что говоришь? У нас вчера была свадьба. — Именно поэтому я и ухожу сейчас, — он застегнул чемодан. — Лучше сразу, чем потом, когда всё станет еще сложнее. Марина опустилась на край кровати...

День начался как обычно. Светлана проснулась раньше всех, покормила малыша, собрала Машу в школу. Андрей ушел на работу, торопливо выпив кофе — в строительной компании начинался новый проект, и он задерживался допоздна уже вторую неделю. Валентина Сергеевна появилась на кухне, когда Светлана мыла посуду после завтрака. — Опять молоко на плите, — вместо приветствия заметила свекровь, проводя пальцем по столешнице. — И крошки везде. Неужели так сложно за собой убрать? Светлана молча вытерла брызги молока и смахнула крошки...

— Обуза она, а не мать, — фраза прозвучала так резко, что даже воздух в комнате, казалось, застыл. — Честное слово, Ленка, я уже на пределе... Всё время крутится на кухне, лезет с советами, будто я сама не знаю, как суп варить! Валентина замерла у приоткрытой двери с теплым пирогом в руках. Мир вокруг пошатнулся. Руки стали ватными, и она едва не выронила противень. Сердце сжалось так, что перехватило дыхание. Невестка продолжала говорить в телефон, не подозревая, что её слышат: — Да я понимаю, что пожилой человек...

— Опять этот чудик со своими ромашками потащился! — хихикнула продавщица Валентина, толкая локтем подругу. — Помешался совсем, что с него взять... Каждый день летом, дождь ли, солнце ли — бредёт к лавочке с букетиком, как на свидание, — прошептала Нинка из сельмага, наблюдая в окно магазина за сгорбленной фигурой старика. Иван Петрович сделал вид, что не слышит. За семьдесят лет жизни уши, конечно, стали похуже, но насмешки он различал отлично. Поджав губы, он крепче сжал букетик полевых ромашек в натруженных руках и продолжил свой путь к лавочке у старой берëзы...

Глава 1. Привычная жизнь и внезапное предательство — Аня, я больше так не могу. Я ухожу. Анна замерла с недомытой тарелкой в руках. Теплая вода продолжала литься из крана, пена стекала по пальцам. В детской комнате тихо посапывала пятилетняя Катя. По телевизору бубнили вечерние новости. — Что значит «уходишь»? — она повернулась к Сергею, пытаясь разглядеть в его глазах привычную усталость после работы или недовольство от непомытой посуды. Но вместо этого — холодная решимость человека, который всё для себя решил...