Подводная лодка готовилась к выходу на боевую службу.
Эта подготовка всегда длинна и многотрудна. В неё входят, помимо всего прочего, выходы в море для подтверждения или сдачи разных задач согласно «Курсу боевой подготовки». При этом лодка обычно выполняет несколько практических стрельб в специально выделенных для этого полигонах.
Выход в море «на задачи» никогда не был для подводников чем-то вроде лёгкого, увлекательного круиза. Это несколько суток, до предела насыщенных погружениями и всплытиями, корабельными боевыми учениями, отработками по борьбе за живучесть и тому подобным. Всё на нервах, всё почти без отдыха, по боевой готовности № 1. В эти дни почти никому не удаётся поспать хотя бы по три-четыре часа в сутки.
Дискомфорт экипажа усугубляется ещё и тем, что во время таких выходов количество людей на борту подводной лодки заметно возрастает: в море идёт командование дивизии, идут флагманские специалисты - офицеры походного штаба, идут прикомандированные стажёры и ученики...
Но экипаж не сможет расслабиться и после возвращения в базу. Надо исполнить отчётные документы за предыдущий выход и заготовить множество всевозможных бумаг для того, чтобы в очередной раз выйти в море. А ещё при стоянке в базе подводники ежедневно подвергаются проверкам со стороны вышестоящих штабов, устраняют возникшие неисправности, пополняют корабельные запасы... Эта «карусель» тоже крутится почти круглосуточно.
Иногда подобный режим работы людей и механизмов приводит к авариям и происшествиям разной степени тяжести: одни заставляют содрогнуться лишь свою родную базу, а другие - весь флот, страну и порой даже сопредельные государства. Но гораздо чаще последствия таких выходов в море начинают сказываться лишь через много лет - ведь на подводных лодках служат молодые, крепкие люди, в большинстве своём - те, кто добровольно и осознанно выбрал себе такую дорогу.
Наша лодка на тот момент выполнила всё, что ей полагалось перед автономкой, кроме практической стрельбы противолодочной ракетой. Именно для этого она опять вышла в море. Подводники знали: если всё сейчас пойдёт по плану - тогда останется время и для предпоходового отдыха экипажа (короткого, но совсем не лишнего).
Увы, выход с самого начала не заладился. То не были готовы силы обеспечения, то мешала сложная промысловая обстановка (рыбаки-то ведь тоже хотят выполнить свой план!), то в назначенном для стрельбы полигоне торчала известная всем североморцам «Маряата», разведывательный корабль Норвегии. Её присутствие нам сильно мешало - ведь при стрельбе вблизи траектории ракеты никого быть не должно. Массивное «изделие», летящее в расчётную точку на сверхзвуковой скорости и делающее «горку» на большой высоте, может натворить много бед - даже несмотря на то, что у него вместо боевой головной части лишь её массогабаритный макет...
Натовцы, надо отдать им должное, никогда не обделяли своим вниманием Северный флот. Помимо «Маряаты», за нами заботливо присматривали противолодочные самолёты типа «Орион», регулярно появлявшиеся над Баренцевым и Норвежским морями, а вблизи наших берегов постоянно дежурили подводные лодки «вероятного противника».
Шло время, но срок выполнения ракетной стрельбы всё ещё не был ясен. Зато подводникам довелось несколько дней подряд обеспечивать боевую подготовку наших противолодочников: то надводников, то авиации. Надо же было штабу флота как можно рациональнее использовать пребывание лодки в море...
Но вот, вскоре после окончания работы с противолодочниками, пришла долгожданная радиограмма, и улыбающийся штурман проложил на карте маршрут перехода в заветный полигон. Все на борту ликовали: теперь мы, наконец-то, выстрелим - и в базу! Гора с плеч!
Радость была недолгой - через некоторое время, когда лодка в очередной раз всплыла под перископ на сеанс радиосвязи, пришла новая радиограмма. Старший на борту прочитал её и помрачнел. Ракетную стрельбу отменили, лодке было предписано следовать в точку всплытия, а оттуда - в базу... Когда с документом ознакомились все, кому положено, в центральном посту зазвучали недовольные, раздосадованные голоса:
- Так-перетак - в центр - всемирного - равновесия!!!
- Эх, зря мы тут столько времени уродовались, кувыркались...
- А в этот-то раз почему стрельбу отменили?!
- Опять эта б... «Маряата» пасётся в нашем полигоне...
- Что за фокусы? Только нам запланируют стрельбу - а она уж тут как тут!
- Не иначе - вражеский шпион в штабе флота сидит, читает все наши планы боевой подготовки и передаёт супостату...
Такое возвращение в базу не порадовало никого. Это означало, что нужен будет ещё один выход - и не факт, что он получится коротким. Снова начнутся какие-нибудь накладки, снова вместо выполнения своего плана придётся кого-нибудь обеспечивать, снова будет ненужная трата времени и нервов...
В квадратном люке, сообщающем центральный пост со средней палубой, нарисовалась голова старшего инструктора политотдела дивизии - тихого и добродушного капитана 3 ранга. Наткнувшись на злые взгляды, офицер перестал улыбаться и спросил:
- А чего это вы тут все такие мрачные?
Кто-то сердито ответил:
- Да вот, стрельнули ракетой, а тут над нами, как на грех, «Орион» пролетал... Прямое попадание! Он даже и чирикнуть не успел... Теперь не знаем, что делать - ведь это же международный инцидент...
Голова в люке исчезла.
Не прошло и минуты, как в центральном посту возник суровый, сосредоточенный особист с блокнотом - живое воплощение грядущего возмездия, заслуженного и неминуемого:
- А НУ-КА, РАССКАЗЫВАЙТЕ, КОГО ЭТО ВЫ ТУТ СБИЛИ?
НЛО
В тот час наша подводная лодка шла в крейсерском положении по Белому морю, а я нёс свою вахту, стоя на мостике.
Где-то вдали, совсем невысоко над горизонтом, показалась яркая белая звёздочка, ползущая вверх. «Осветительная ракета», подумал я, но оказался прав лишь в очень малой степени. Звёздочка и не собиралась, вопреки моим ожиданиям, описывать дугу и плавно снижаться - она пошла ввысь, чрезвычайно быстро набирая скорость.
Меня осенило: «Да ведь это старт баллистической ракеты!», о чём я тут же доложил в центральный пост. На мостик выскочил командир, встревоженный таким докладом, и спустился вниз лишь после того, как убедился, что ракета своя и что летит она в правильном направлении. Между тем, движение «звёздочки» продолжалось - она невероятно быстро летела в нашу сторону и вверх.
Вот маленькая светящаяся точка пропала, и внезапно на её месте на головокружительной высоте мгновенно и беззвучно раскрылась гигантская двояковыпуклая линза правильной формы - оранжево-малиновое свечение размером чуть ли не в половину неба.
Это было жутковатое и завораживающее зрелище! Вскоре, чуть выше и немного в стороне от первого, возникло другое свечение - сине-зелёное, уже более слабое и расплывчатое. Через какое-то время оно исчезло, а вот оранжево-малиновая «линза» так и продолжала висеть!
Потом опять стала заметна ракета. За ней тянулся белый след - как за самолётом, летящим на большой высоте - но только гораздо шире и короче.
Ракета скрылась в восточном направлении.
Чуть позже я узнал, что в тот день со специального полигона, расположенного вблизи Северодвинска, проводили испытательный пуск ракеты, предназначавшейся для вооружения тяжёлых подводных крейсеров проекта 941 - типа «Акула» (или «Тайфун»).
Эти лодки стали внушать мне уважение с тех самых пор, когда я узнал об их существовании. Не мог я тогда даже и предположить, что всего через четыре года одна из них, «ТК-202», станет для меня, без преувеличения, любимой и родной.
Увы, эти, по своим возможностям просто фантастические, великолепные корабли, не подпадавшие ни под один договор о сокращении вооружений, по чьёму-то недомыслию (или вредительству?) оказались уничтоженными нашими же руками.
Как пелось в русской песне: «Плещут холодные волны»,
Сами взорвали «Корейца»,
Нами потоплен «Варяг»…
Кажется, вплоть до самого начала уничтожения нами своих тяжёлых подводных крейсеров в возможность такого подарка не очень-то верил даже наш «бывший вероятный противник», с которым ни друзьями, ни партнёрами мы (на деле, а не на словах) так и не стали.
Мы что же, забыли старинную истину - «С медведем дружись, а за ружьё держись»?
Из-за такого нашего отношения к собственным Вооружённым Силам страна - «мировой жандарм» сегодня не очень-то учитывает наше мнение и почти не считается с нашими интересами. Мало того! Даже всякие там мелкие «моськи», чувствующие поддержку из-за океана, стремятся нас не только облаять, но и укусить.
Но вернёмся к нашей ракете. На часах уже был девятый час, моя вахта закончилась, а в зените всё ещё красовалась светящаяся «линза».
Как оказалось, это необычное свечение, которое над Белым морем занимало половину неба, видели даже из северной части Кольского полуострова, только оттуда оно казалось совсем маленьким. Создавалось впечатление, что совсем рядом, над соседней сопкой, в воздухе висит светящееся «блюдце»… Его в Западной Лице в тот день наблюдали все дежурные по подводным лодкам, ошвартованным в губе Большая Лопаткина. Они при подъёме Военно-морского флага стояли на мостиках лицом как раз в ту сторону, где было «блюдце».
Для дежурных это зрелище стало всего лишь источником дополнительной «головной боли» - им из-за него пришлось писать всякие бумаги - но некоторым предприимчивым людям удалось извлечь для себя выгоду из необычного явления.
На свинарнике, принадлежащем тылу флотилии, работали несколько матросов под командованием двух мичманов. Вечером того же дня все, как один, написали совершенно одинаковые объяснительные записки, из которых следовало, что во время хозяйственных работ они увидели «летающую тарелку», издававшую звук, похожий на шум работающего холодильника. Этот звук их парализовал, лишил возможности двигаться и соображать, а когда все пришли в себя, выяснилось, что с территории куда-то делось несколько поросят.
Не иначе, инопланетяне утащили для своих абсолютно негуманных опытов…
Сеньоры Робинзоны
Мой младший сослуживец из числа механиков - «повелителей ядерных реакторов» - однажды рассказал историю, которая произошла с его приятелями в курсантские годы на корабельной практике.
Наверное, уже тогда в СССР чувствовалась нехватка атомных подводных лодок третьего поколения, а может быть, на спецфакультетах высших военно-морских инженерных училищ готовили избыточно много специалистов. Так или иначе, в тот год группу ребят-«практикантов» в порядке эксперимента направили не на лодки, как это всегда делалось, а на атомные ледоколы, где была, по сути, такая же главная энергетическая установка.
Курсанты, попавшие в «экспериментальную группу», заранее радовались, а кое-кто из друзей им страшно завидовал.
Парни решили, что на гражданских судах, где над ними гарантированно не будет грозных военно-морских начальников, никто в течение долгого времени не будет им «капать на мозги» и жёстко контролировать каждый их шаг. Кроме того, ледокол - это не лодка, где так тесно: он громадный, с виду очень просторный, и там, вполне возможно, для каждого из них найдётся отдельная каюта. А ещё, говорят, в гражданских экипажах немало женщин! Тут у ребят фантазия вообще начинала «зашкаливать»...
Сначала почти всё так и получилось. Почти...
Курсантов встретили доброжелательно, разместили с комфортом (ну, пусть даже и не совсем так, как кому-то виделось в розовых мечтах). Обеспечили всем необходимым - живите, учитесь, осваивайте специальность! И практика началась.
Через несколько недель ребята пригляделись, освоились, осмелели. А потом кого-то из курсантов раздразнило присутствие на борту женщин - и начались глупые и грубовато-неуклюжие попытки добиться их расположения. Это кончилось плохо: в команде начался ропот, обо всём доложили капитану, и тот в сердцах решил немедленно списать на берег всю эту донжуанскую компанию.
Курсантам выдали сухой паёк на несколько суток, деньги на плацкартные билеты до Ленинграда и высадили с вещами прямо на безлюдный берег в устье какой-то реки: всё, свободны, теперь добирайтесь до своего училища, как хотите! Почти так же поступали с бунтовщиками на пиратских кораблях - в тех случаях, если сразу же не вздёргивали их на реях и не отправляли погулять с завязанными глазами по свисающей над водой доске.
Ребятам повезло: они не только не замёрзли в тундре сразу же после своего вынужденного десантирования, но и через несколько часов ходу набрели на крошечный посёлок. Там жило несколько десятков человек, принадлежавших к одной из малочисленных северных народностей.
Все жители посёлка приняли курсантов радушно, с настоящим северным гостеприимством. Неизвестно, имели ли тамошние старейшины понятие о генетике, но, очевидно, житейская мудрость, накопленная веками, подсказывала им, что молодые парни из дальних краёв оказались в их посёлке весьма кстати. Почти все жители посёлка в той или иной степени состояли между собой в родстве, и для полноценного продолжения своего рода им был абсолютно необходим приток свежей крови откуда-нибудь со стороны.
Курсанты с восторгом приняли предложение поработать в поте лица для улучшения местного генофонда, но это не осуществилось.
В жилище, где временно разместились ребята, зашёл (прямо как в песне группы «Агата Кристи») косматый геолог и сообщил, что все местные болеют в хронической форме какой-то очень нехорошей болезнью. Друг для друга они в этом плане безопасны, а вот приезжим после первого же полового контакта с местными женщинами придётся долго и мучительно лечиться. Тут уже товарищам курсантам будет не до учёбы и, тем более, не до будущей карьеры...
Трудно сказать, так ли это было на самом деле. Очень может быть, что геолог решил таким вот образом просто и незатейливо избавиться от своих более молодых конкурентов...
Рано утром, стараясь не шуметь, ребята покинули гостеприимный посёлок в указанном добрым геологом направлении и относительно скоро пришли к железнодорожной станции. До родного училища они добрались немного отощавшими, зато без дальнейших приключений.
Правда это или обычная флотская байка? Не знаю.
Мне в этой истории кажется сомнительным уже то, что капитан ледокола - однозначно немолодой, умный, опытный человек - так вот просто взял да и вышвырнул зимой на малонаселённый берег компанию легкомысленных парней, за которых, кстати, он нёс персональную ответственность.
Даже если бы он в каком-нибудь порту лично посадил провинившуюся молодёжь в поезд - и то неизвестно, что бы они в нём учудили, оставшись на несколько дней предоставленными самим себе...
Солдаты подземелья
Не могу забыть телевизионный репортаж с одного из островов Курильской гряды (скорее всего - Шумшу), который я видел лет пятнадцать-двадцать тому назад. Остров, на котором до августа 1945 года располагался японский гарнизон, после долгих, упорных, страшных, кровопролитных боёв был взят нашими войсками.
Было видно, что японцы готовились к обороне острова серьёзно и основательно. Их фортификационные сооружения были такими разветвлёнными, местами глубоко врытыми в землю и столь мощными, что в голове никак не укладывалось - как можно было овладеть такими неприступными укреплениями?
Тележурналист показывал уцелевшие доты, шёл по длинным, извилистым подземным ходам. Эти ходы тоже были отлично подготовлены к внезапному появлению незваных гостей. Они были не только заминированы, но и во многих местах содержали хитроумные ловушки в духе средневековья - например, такие: наступит чужак на одну из массивных каменных плит, кажущуюся незыблемой и надёжной - а она внезапно переворачивается под ногой, открывая глубокий провал...
Остров был взят - причём наших при его штурме погибло гораздо больше, чем японцев.
Ветераны тех событий рассказывали, что уже после того, как этот маленький клочок земли, обильно политый кровью, вновь стал нашим, на нём в течение нескольких месяцев подряд было электричество, горели лампы освещения - у японцев в одном из секретных подземелий стоял дизель-генератор, который продолжал бесперебойно работать даже после капитуляции японского гарнизона.
Люди, обслуживавшие эту технику, были отрезаны от внешнего мира. Они оказались почти в таком же положении, как подводники, всё ещё остающиеся в живых после того, как их уже мёртвый корабль лёг на грунт.
Многометровый слой камня в дни боёв надёжно защищал находившихся под землёй солдат - но теперь он же не давал им никакой возможности легко и беспрепятственно выбраться на поверхность. Все выходы были либо завалены грунтом из-за близких разрывов бомб и снарядов, либо при отходе были взорваны своими же войсками.
Мощное фортификационное сооружение постепенно превращалось в братскую могилу.
О чем теми бесконечно долгими, безнадёжными, однообразными неделями без дней и ночей думали обречённые люди?..
Они понятия не имели о том, что происходит наверху, что давным-давно сдался японский гарнизон острова и что уже закончилась Вторая мировая война.
Все эти месяцы они ничего не знали о своих родных (и, наверное, даже хорошо, что не знали - может быть, их близкие заживо сгорели в Хиросиме или Нагасаки).
Они выполняли последний приказ, полученный от своего командования, пока не закончилось топливо (а может быть, вода, продовольствие - и вместе с ними жизнь).
Предыдущая часть:
Продолжение: