- Как ты могла так поступить?!
- Исключительно по закону, дорогой.
Виктор всегда был тем, кто смеётся за спиной у женатых. Да кто ж так, по глупости, свою жизнь под чужой башмак кладёт? Друзья один за другим женились и разводились, жаловались на тёщу и долгие очереди к ванне по утрам...
А он держал дистанцию. Отдельная квартира, своя лоджия с креслом и заначка на чёрный день. Да привычка ни с кем не делиться ключами.
Но когда беда пришла в дом — отца вдруг разбил инсульт — Виктору пришлось поменять взгляды на жизнь.
Всё изменилось.
Теперь дом превратился в больничную палату, где пластмассовые баночки с таблетками выстроились не полочке в кухне. Виктор нанял отцу сиделку - женщину надёжную и знающую. Но быстро понял, что такие услуги стоят дорого. Невыносимо дорого. А ведь каждая потраченная купюра отнимает часть его будущего. Виктор начал страдать.
В один из унылых вечеров мужчина впервые признался себе честно — он в свои 47 не особо-то здоровее отца. Случись с ним самим подобная история – кто придёт на помощь? Кто позаботится или оплатит сиделку?
И тут Виктор придумал - ну а что, если жениться? Нет — не по любви, не для чувственных романов. А так, по расчёту. Да и когда, если не сейчас? И нужна ему непременно молодая и работящая медсестра. С такими в жизни надёжно — и забота, и покой обеспечены.
***
И стал мужчина присматриваться к медсёстрам. Он обращал пристальное внимание, как те ведут себя с больными, есть ли в голосе приятное тепло. Так и встретил Марину. Тридцать два года, стройная и быстрая на руку. Говорит спокойно и по делу, но улыбается редко. Зато всегда всё помнит.
Они поговорили один раз, потом ещё.
— Ну что, Марина, не хотите изменить судьбу? — спросил Виктор как-то, осторожно шутя. Но с затаённой надеждой.
— Ну, почему бы и нет, — ответила та устало и почти деловито. — Всё равно одна живу.
Через пару месяцев у Марины были свои тапочки в его коридоре — и паспорт с новой фамилией. Виктор думал: “Всё, теперь у меня дома и уют, и надёжный тыл.”
Но быстро почувствовал, что вроде и не один, а словно ещё один замок на дверь повесил. Заботливость Марина оставляла на работе для больных, а домой приносила только аккуратность, занятия собой и вечерние звонки.
Вместо поддержки — чужая вежливость.
Виктор сперва думал, что главное дело сделано. Жену нашёл, а значит, все заботы можно теперь делить на двоих. Да и не просто жену, а специалиста с медицинским дипломом. Не скажешь ведь, что по любви. Но ему того и не надо было - тепло он приучен добывать на стороне. Остальное купит или устроит сам — вот и весь его жизненный учёт.
***
Прошёл месяц — потом второй.
Утром Виктор смотрел на Марину и видел, что человек рядом, вроде и свой, а будто бы и никто. Жена стояла у плиты, делала кофе и аккуратно заправляла кровать — всё быстро и чётко с безукоризненной сдержанностью.
Посуду мыла молча, телевизор включала себе на кухне. С ним за стол не садилась, если не позовут. Кажется, и не спорила даже ни разу. Что попросишь — сделает. Где пол протереть, где давление отцу измерить, где сбегать за лекарством — тут же наденет куртку и пойдёт.
Виктор привык командовать и, к своему удивлению, втянулся.
— Марин, воды принеси, а?
— Сейчас, — коротко, без интонаций.
— Ты чего там так долго? Я же говорил — кефир надо покупать только обезжиренный…
— Хорошо, поняла.
Поначалу даже устраивало — полное отсутствие капризов и минимум пустой болтовни. Но вскоре, Виктор стал раздражаться: «Она же моя жена… Почему не интересуется моими делами? Почему не спросит, как день прошёл?»
В доме был порядок — тот, что только по расписанию и графику. Виктор попытался ввести новые правила.
«Надо её спровоцировать, что ли, раз сама на меня лишний раз не взглянет» .
— С этого дня экономить будем! Два человека — не целая семья. Значит, можно и без парного мяса, и без этих фруктов тропических обойтись.
Марина соглашалась. В начале лишь сдержанно ухмылялась, а потом научилась делать ровно то, что просил. Не больше. И ни капли живой реакции на мужа.
За окном была зима, серые дома тянулись вдаль. Виктор пил чай и бросал взгляды на жену, по сути — домработницу. Раньше один ел хлеб с колбасой у окна и не чувствовал ни смущения, ни неловкости. Теперь вдвоём было как будто ещё холоднее.
***
Стал Виктор жалеть деньги на такую жену.
То свет не выключен, то воду слишком долго льёт в ванной. То хлеб может плесневеть, если не следить. Вечерами он залипал в телефоне и напоминая Марине:
— Одеяло стирать не надо, оно и так чистое. Да и порошок нынче не бесплатный...
— Всё поняла, — и опять молчок. Как будто играет долгую, сложную партию.
В какой-то момент Виктор начал замечать кое-что странное.
Жена не привязывалась к вещам, но аккуратно разложила свои книги на полке и мимоходом спросила у отца, где у них хранятся документы. Однажды пришла вечером — а у неё новая сумка фирменная. И явно дорогая, не по её доходам.
“Накопила?” — промелькнуло у Виктора. Он хотел было спросить, но промолчал.
Как-то вечером Марина заговорила первой:
— Витя, ты когда в последний раз был у нотариуса?
— С чего бы вдруг? А тебе зачем это вообще надо?
— Да… просто люди в наше время всё больше заботятся о своём будущем. Ты ведь тоже, вон, каждую копейку считаешь.
Мужчина только отмахнулся, а в душе заныла тревога.
Вот тебе и жена. Начал вспоминать — где документы, какие счета, что записано на кого. Замечал, как задерживается Марина вечерами, слышал её странные разговоры “ни о чём” по телефону.
— …нет, сейчас не могу. Да, узнавала я. …проблем не будет…
***
Как-то по пути домой Виктор увидел, как жена выходит из офиса с надписью “Риелторские услуги”. Дома спросил?
— Ты к риелтору зачем ходила?
— По своим делам, — спокойно ответила Марина.
— По каким именно?
— Учусь… вдруг пригодится. В наше время надо всё уметь, правда?
Виктор задёргался, но внешне был как всегда собран. Просмотрел все свои документы, проверил рукой — ключи ли на месте.
Марина стала реже спрашивать про деловые дела — больше интересовалась бытовыми вопросами. Где что-то лежит, как управляться со стиральной машинкой, на кого оформлена страховка отца. Виктор чувствовал — власть уходит сквозь пальцы.
В этот новый неуютный дом стали звонить чужие люди — адвокаты и всякие там консультанты. Марина хранила их визитки между книг и быстро закрывала чат на телефоне, если замечала, что Виктор смотрит.
Он однажды не выдержал и резко бросил:
— Ты что, на квартиру мою глаз положила?
Жена посмотрела прямо, даже не моргнув глазом.
— Я просто хочу быть уверенной в завтрашнем дне, Вить. А разве тебе этого не хочется?
И в этот момент ему сделалось по-настоящему страшно. Впервые за долгую жизнь он почувствовал себя не хозяином собственной судьбы, а пешкой. Смешной, усталой и уже не очень-то нужной.
***
Всё случилось буднично, без грома и молний.
Разбирая старые бумаги в комоде — так, для порядка, для душевного спокойствия — Виктор натолкнулся на аккуратную папку. Лежала она в самом низу. Мужчина бы и не обратил внимания, но мимоходом заметил знакомый корешок — те доверенности, что он когда-то столь легкомысленно подписывал по просьбе Марины. Помнил, что спешил на работу, а жена принесла бумаги. Сказала, что надо для процедур с лечением отца.
Виктор медленно разложил бумаги по столу. Глаза его пробежались по строчкам — сначала не понимая, а потом с нарастающим ужасом. Как у человека, который вдруг осознал, что близкий человек — вовсе не тот, за кого себя выдавал.
Тут были копии новых договоров и бумаги о переоформлении прав собственности. А также заявления в Росреестр. Его подписи стояли везде чётко, без помарок. Снизу росчерком — дата…
Виктор вспомнил, что его действительно просили расписаться, “ничего особенного”. Ставил подпись быстро, не вчитываясь и доверяя тому порядку, что всегда был в его жизни.
Мужчина сидел за столом, тщетно пытаясь убедить себя, что это ошибка или какой-то злой розыгрыш. Сколько раз в жизни он повторял себе: “Надо доверять только себе”.
Виктор позвал Марину. Лицо его дрожало от еле сдерживаемой ярости.
— Это что???
Жена не стала юлить. Подошла и села напротив — спокойно, без страха.
— Я всё делала по закону. Ты сам подписывал, Виктор. Или ты думал, что в этой жизни можно просто приказывать, не давая ничего взамен?
Мужчина вскочил. Во рту пересохло — слова давались с трудом:
— Я… я оспорю! Я пойду к адвокату!
— Да хоть к любому, — пожала она плечами. — Ты доверял чужому человеку, Виктор. Взял жену по расчету и думал, что она всегда будет тебе прислуживать?
Виктор ударил ладонью по столу, но удар прозвучал глухо. Бумаги дрожали вместе с его руками.
***
Виктор пошёл по кабинетам. Консультировался, возмущался. Но слышал в ответ только вежливый ответ: “Всё оформлено чисто”; “Нельзя повернуть вспять”; “Сам дал доверенности…”
Он возвращался домой, каждый раз надеясь, что всё это — недоразумение, что сейчас всё пойдёт вспять. Но стены не стали роднее, а Марина накрывала на стол, как чужая квартирантка. Или как владелица квартиры.
Он ходил по комнатам, и дом становился для него непривычно тесным. Всё, что мужчина годами вкладывал в свою некогда холостяцкую берлогу, вдруг перестали быть его собственными. Он остался в доме, который сам же отдал в чужие руки.
Марина собирала вещи молча, без слёз и упрёков. Она аккуратно складывала чужие рубашки, как будто и не собиралась их больше видеть никогда. Даже чашку с его чаем помыла за собой — привычка порядка или желание не оставлять после себя ни следа.
— А если бы я не нашёл эти бумаги? — не сдержался Виктор. Голос сорвался на хрип.
Она даже не посмотрела на мужа.
— Нашёл бы когда-нибудь, Вить. Такие вещи не спрячешь.
Он уселся на край дивана.
— Прости, но у каждого — свои правила. Ты хотел быть в безопасности за чужой счёт. Но забыл, что вокруг тебя тоже не дураки.
Марина смотрела прямо, спокойно, чуть устало.
— Не держи зла. Ты ведь тоже ничего лишнего для меня не делал.
Развод они оформили быстро. Нужные бумаги были готовы заранее, и Виктору пришлось расписаться в последний раз. Квартира официально осталась за Мариной. Ему — пакет с зимними вещами, пара сувениров и ясно изложенный список долгов, что остались после затяжной болезни отца.
***
Мужчина переехал к отцу, где всё было чужим.
Батареи — глухие, шторы — выцветшие, даже запахи не свои. Больше никто не приезжал ухаживать за больным, а снова нанять сиделку сыну было накладно. Виктор день за днём крутил в мыслях одно и то же. Где он просчитался?
Но ответы словно ускользали, наталкивались на прежнюю надменность: «Жениться выгодно… Главное — не быть дураком…». Вот только не вышло - сам стал чьим-то выгодным приобретением. Прагматичным, холодным, чужим.
Он вспоминал, как Марина приносила лекарства и хлопотала по дому. Щебетала по телефону с какими-то адвокатами (ему казалось — по пустякам). Как легко она входила в новые круги, недоступные для него. Как Виктор сам шаг за шагом подписывал “ничего не значащие” бумажки — в расчёте на своё личное будущее спокойствие.
Казалось — всё можно купить, любую нежность, любой уход. «Выгода, выгода — кругом одна выгода…»
Только Марина оказалась практичней и смелее. Жёстко, расчётливо — так, как это умел бы только настоящий игрок.
И из всех мыслей холодной ночью только одна выбивала остатки сна: «Добро не имеет цены. А когда ты ставишь на весы только выгоду, в конце концов сам оказываешься тем, кого выгодно сдать и забыть».
Теперь дом, в который Виктор привёл жену, принадлежал другому человеку. А сам Виктор — остался не у дел. Всё — по закону. Всё — по справедливости.
_____________________________
Подписывайтесь и читайте ещё интересные истории:
© Copyright 2025 Свидетельство о публикации
КОПИРОВАНИЕ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ТЕКСТА БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА ЗАПРЕЩЕНО!