— Ты не поверишь, Валентина Сергеевна, мне иногда кажется, будто я живу не свою жизнь, — произнесла тихо Марина. — Вот уже год, а на душе до сих пор пустота. Ваши слова, знаете, как иголки…
Валентина Сергеевна повздыхала в проеме:
— А я сына потеряла. Да, год прошел, а ты все никак не соберешь себя по частям. Ай да, жизнь… Нельзя так расслабляться, Марина! Не прошу тебя выходить на работу — только оформи Сашке пенсию, умоляю. Ты не ради себя, ради малыша, слышишь? Ты лишаешь ребенка самого необходимого.
У Маринки скулы потянулись в судороге — вот и все сочувствие!
— Ох, Валентина Сергеевна, ну зачем вы снова? Голова у меня раскалывается… Дайте хоть прилечь немного.
Жили они вместе, и это прям "не пряник с молоком"...
С работы Валентина Сергеевна возвращалась и заступала на «вторую смену»: тут уж и полы натереть, и сушку развесить, и на плите две кастрюли кипят…
Марина словно растворялась — ее нигде не было, кроме дивана. В былые времена её дом можно было снимать для рекламы уборочных средств: порядок, тепло, запах пирогов. После роддома, будто кто выключил свет.
Зарплаты в магазине ювелирки хватало да только на хлеб с маслом, а там — не до икры. Валентина Сергеевна по ночам подписалась на мойку полов в родном подъезде: взамен — монетки да усталость. Тянула, терпела, потому что будущее Сашки оказалось куда важнее всего остального.
* * * *
Саше исполнилось два года, когда Марина вдруг затеяла разговор о квадратных метрах.
— Валентина Сергеевна, по-вашему, справедливо делить квартиру так, как сейчас?
— Я не понимаю, о чем ты, Мариш.
— Ну смотрите: раньше квартирой пополам владели вы и Максим.
— Да.
— После того, как его не стало, половина ушла мне… на нас, если быть честнее, со Сашкой.
Валентина Сергеевна потерлась виском:
— Ну да, теперь у меня две трети, у тебя с сыном — треть. Это закон. Почему ты считаешь это несправедливым?
Марина, еле сдерживая раздражение:
— Нас тут двое, у нас с сыном всего треть, а у вас две… Не совсем честно! Мне бы хотелось, чтобы у нас с Саньком было поровну с вами — половина на половину.
Валентина Сергеевна тяжело вздохнула.
— Скажи прямо, Марина, зачем тебе эти бумаги? До этого все вместе жили, никто не тужил.
Марина нервно поправила прядь за ухо:
— Мне нужна уверенность… Вдруг вы еще выйдете замуж? А там, кто знает, может новый муж выгонит нас с Сашкой на улицу. Я должна знать: что у сына будет, где жить.
Валентина засмеялась — с горечью:
— Ты хозяйкой все равно станешь. Отдам я эту квартиру только тебе и Саньке. Ты у меня одна осталась, больше некому.
— А лучше сейчас все оформить, чтобы никто не сомневался!
Пару дней Валентина Сергеевна крутила в голове этот разговор — что-то было не так. Раньше Марина не проявляла особого интереса к настоящим хозяевам квартиры. Теперь же, не проходит дня, чтобы она не напомнила: выяснить доли, оформить дарственную, прописать гарантии.
— Ты меня утомила, Марина. Вот зачем тебе эта трещина в семье из-за бумаг? Никто вас не гонит, никто не лишит крова — пойми ты наконец.
— Это пока никто не гонит… Лучше все оформить официально. А если еще и всю квартиру на меня перепишете, так я буду спокойна. Ну, дело ведь житейское: вы — женщина цветущая, не вяжите судьбу к возрасту… Кто знает, захотите еще счастья... может быть...
— Не смеши меня! Мне всего чуть за пятьдесят, не собираюсь я пока умирать и к могиле сундук не подцеплю. Скажи честно, зачем этот разговор?
— Все просто: собственность — это гарантия и защита. Чтобы знать наверняка — никто не выгонит, никто не заберет. Много ли от старых обещаний?
Валентина Сергеевна махнула рукой:
— Хорош болтать глупости, Марина. Не доводи до греха. Всё решает жизнь, а не бумажки.
* * * *
Через некоторое время Валентина Сергеевна начала по-настоящему нервничать. Однажды вечером Марина вынесла на стол бутылку коньяка — с непривычки почти театрально хлопнула по стакану.
— Валентина Сергеевна, ну выпейте за здоровье! — налила щедро, даже взгляд не отводя.
Валентина краем глаза заметила среди фруктов аккуратную стопку бумаг. Притворилась, что выпила лишнего, в голове шумит, язык заплетается.
— Ох, Маринка, не гляну я на свет белый…
В этот момент Марина попыталась подложить доверенность под руку. Валентина мельком прочитала: «генеральная».
Не вышло у неё обвести свекровь вокруг пальца...
В ту ночь Валентина уловила странный разговор — Марина уединилась в ванной, думая, что стены не слышат.
— Не хочет переписывать квартиру, уперлась как баран! Схема с алкоголем не сработала — она даже пьяная прочла заголовок! Нет, подписывать ничего не стала… Теперь злится и смотрит исподлобья. Конечно, милый, я тоже мечтаю сбагрить это жилище и махнуть к морю, но так просто не отпускает. Что делать будем?..
* * * *
Валентина Сергеевна решила не тянуть кота за хвост — вызвала Марину на откровенный разговор. Та уже не скрывала раздражения:
— Ну, да. Не скрываю: хотела бы стать полноправной владелицей всего здесь. Ну, кто как умеет, так и крутится. Я и за Макса замуж шла, чтобы вылезти из общаги… Теперь не отделаетесь вы от меня — часть недвижимости за мной!
У Валентины Сергеевны будто лед прокатился по суставам.
— Есть у меня для тебя встречное предложение, Марина. Держала я деньги ля "смутных врёмен" — восемьсот тысяч рублей. "Смутные времена", похоже, настали…
— Предлагаю сделку: ты отдаешь мне свою долю, я плачу наличкой. Эту треть ты все равно ни туда, ни сюда деть не сможешь.
Вижу, Марина задумалась — деньги на воздух не бросают.
— Я согласна. Но при одном условии.
— Каком?
— Забирайте Сашу себе. Я уезжаю, меня не ищите, алиментов не просите. Подпишу отказ от ребенка.
Горло Валентины пересохло:
— Марина, ты… Ты ведь мать. Как ты можешь оставить сына? Он кровь твоя, плоть от плоти!
Та дернула плечом:
— Не смогла я его полюбить, вот и всё. Не осуждайте — кто в другой шкуре не был, тот и не знает…
Вскоре Марина, прихватив наличку, исчезла за горизонтом — как и обещала. Даже не обернулась. Валентина Сергеевна оформила опеку на внука: «Теперь ты со мной, Саша». Для мальчика она сочинила особый микс правды и надежды:
— Мама уехала далеко на работу, малыш, но она обязательно напишет. Обязательно приедет.
* * * *
Время, как вода в весеннем ручье, стало мягко стирать все острые углы. Валентина Сергеевна крутила жизнь заново: по утрам будила Сашу на завтрак, шнуровала ботинки, следила за детсадом, рассказывала сказки про Кощея. Иногда по вечерам, когда в доме было особенно тихо, садилась у окна — смотрела, как малыш спит, и думала… думала... думала...
Внук рос ласковым, тянулся к рукам. Порой спрашивал:
— А мама… Когда она приедет?
И Валентина сжимала его ладошку:
— Скоро, зайчонок. Она любит тебя. Просто очень далеко…
Благодарю за каждый лайк и подписку на канал!
Приятного прочтения...