Ставшая 1 января 1851-го года губернской столицей и не насчитывавшая тогда и двадцати тысяч жителей Самара обзавелась профессиональным театром в том же году.
Прибывшие на службу столичные чиновники и оживившееся местное дворянство желали иметь центр идейной и духовной жизни – и 8 ноября в приспособленном доме купца Лебедева в районе Комсомольского спуска прошел первый спектакль. Прибывшая из Казани «по частному приглашению кружка интеллигентов» актерская труппа сыграла спектакль «Что имеем, не храним» и два водевиля - «Современный анекдот с жильцом и домохозяином» Григорьева и «Аз и Ферт» — перевод с французского
Репертуар от столичных театров не отличался и состоял из переводных водевилей, мелодрам и патриотических пьес - «Арфистка, или Проклятие матери», «Русский человек добро помнит», «Кремлев — русский солдат», «Филатка и Мирошка». В первый же сезон самарский театр поставил гоголевского «Ревизора» .
Спустя два с половиной года дом Лебедева сильно пострадал при очередном пожаре. Инициатором возведения для театра собственного здания стал тогдашний губернатор Константин Грот – поборник просвещения и развития общественной жизни, сам ежегодно дававший три больших бала. Поддержавшее идею дворянство открыло добровольную подписку, собравшую три тысячи рублей – и в августе 1855-го началась постройка театрального здания – пока что деревянного.
Состоявшемуся 16 ноября открытию театра «Губернская газета» посвятила восторженную статью, в которой внутренне устройство сравнивалось с московским Малым театром «... всё это так мило, уютно, что любо смотреть. Борта лож и галерея обтянуты красным сукном, над литерными и средними ложами висит драпировка, также красная, с золотой бахромой, и при свете стеариновых свеч, горящих в тройных подсвечниках, как это видим в столичных театрах. ...сцена довольно хорошо устроена и довольно просторна; декорации новые и щеголеватые; занавес, изображающий римский форум, наряден, хоть куда; наконец, оркестр, по провинции, очень сносен»
Сравнение с Малым театром было, конечно, сильным преувеличением. Согласно более правдоподобному описанию, оставленному Александром Смирновым-Треплевым, «Снаружи губернский театр был неказист… крайне невзрачен… Маленький (всего 6 рядов кресел и три невысоких яруса), деревянный, входной стороною он глядел на Волгу, а с остальных — показывал свои голые ребра из плохих, кое-где перерубленных бревен обильно унавоженной от привоза хлеба Полицейской площади. Подъезда или крытого крыльца у храма муз не было… Здание вначале не имело даже уборных…»
"Крайняя невзрачность" не помешали театру стать предметом гордости горожан. За «тридцать лет пестрой сценической жизни» в нем успело выступить и немало приезжих звезд. Собирал аншлаги оперный певец Александр Бантышев - «любимец московской публики, неподражаемый исполнитель национальных мотивов».
В 1864-м году выступал знаменитый на весь мир чернокожий трагик Айра Олдридж, с блеском сыгравший в Самаре на английском языке главные роли в шекспировских «Отелло» и «Короле Лире»
Именно простенькая сцена деревянного театра на Полицейской площади стала местом открытия великого таланта Пелагеи Стрепетовой. В начале зимнего сезона 1870-го года 19-летняя актриса в роли Лизаветы в драме Писемского «Горькая судьбина» потрясла самарских зрителей – и начала свой триумфальный путь к общероссийской славе.
Много лет спустя Стрепетова вспоминала: «в Самаре… исключительным ли случаем, силою ли других каких обстоятельств, собирается небольшой кружок молодых артистических сил, совсем по-иному думающих и чувствующих. Бескорыстная любовь к делу сплачивает их в такую дружную, крепкую семью, где интересы одного лица делаются интересами всех и наоборот… Это был (если не самый) все-таки лучший период моей артистической жизни… Беспечально, привольно жилось мне в том году в Самаре... Нашу публику привели с собою земство и судебная реформа. С прибытием этих новых элементов нравственная физиономия города так быстро и конкретно изменилась, что я, всего полтора года тому назад служившая здесь, не узнала Самары. Ни прежней спячки, ни застоя… куда все исчезло! Прилетели новые птицы — запели новые песни!»
- Весной 1886-го года театральное здание признали аварийным и непригодным для дальнейшей эксплуатации. 13 апреля «Самарская газета» сообщила, что «К сломке городского театра уже преступлено».
Поскольку деньги в городской казне имелись, новое пристанище для служителей муз решили возвести столичного уровня. Проект заказали Михаилу Чичагову – автору московского театра Корша (нынешнего Театра Наций) в Петровском переулке. Место сначала отвели на тогдашней главной площади города – Алексеевской, но виду ее малых размеров и высокого трафика в итоге выбрали холм на волжском берегу за Струковским садом, с которого открывался прекрасный вид на речную панораму с живописными берегами и Жигулевскими воротами.
Самарский театр стал одной из последних и едва ли не лучшей работой Михаила Николаевича Чичагова. Выбор местных театралов остановился на «русском стиле», отсылающем к образам московского зодчества XVII века. При этом торжественности добавляло уравновешенное симметричное построение , более характерное для архитектуры классицизма.
Основу композиции формировали башни с высокими шатрами в виде увенчанных флюгерами четырехгранных пирамид, краснокирпичные стены покрывали белокаменные резные детали. На главном фасаде была представлена вся палитра декоративного арсенала русского зодчества, а избежать «перегрузки» позволило более сдержанное оформление первого этажа с рустованным полем стен и лаконичным обрамлением дверных и оконных проемов.
Торжественная закладка здания прошла 25 мая 1887-го года. Колоссальная сметная сумма в 85 тысяч рублей в ходе строительства еще и удвоилась , зато сроки строительства не затянулись – 3 октября 188-го года та же «Самарская газета рапортовала: «Завершено строительство нового здания городского театра в Самаре. После освящения был дан первый спектакль — драма Петра Невежина «Вторая молодость». В зрительном зале нового театра 1123 места».
Из той же рукописи Александра Смирнова можно узнать, каким виделся новый театр горожанам: «…В условно-русском стиле, темно-красное, с небольшими как бы мозаичными, разноцветными панно во впадинах и крышей в красно-зеленую клетку, эффектно высилось над пышными купами городского сада и за ним, над неоглядным раздольем Волги — акварельно неясной панорамой Жигулевских Ворот. Вид из окон фойе и террасы бельэтажа был и остается одним из самых красивых в городе».
Стоит вспомнить, что с февраля 1885-го по май 1886-го в той же «Самарской газете» кроме ежедневных рассказов, очерков и фельетонов А.М. Горький - тогда безвестный начинающий журналист – публиковал эмоциональные и хлесткие театральные рецензии. Именно самарские «театральные университеты» сподвигли Горького попробовать себя в сценическом искусстве – и 15 ноября 1901-го года спектакль по повести «Фома Гордеев» положил начало обширному горьковскому репертуару на всех сценах мира.
Трагической датой в истории театра стало 31 января 1911-го года, когда во время вечернего спектакля «Лесные тайны» от зажженной спички вспыхнули сценические костюмы, в результате чего погиб исполнитель роли Фавна – талантливый артист, любимец публики Виктор Мамонтов. Портрет его много лет висел в нижнем фойе.
В 1918-м – спустя год после того как театры объявили национальным достоянием и сразу после освобождения Самары от белочехов – с подачи Валериана Куйбышева театр возглавила Зинаида Славянова , ставшая первой в стране женщиной-режиссером .
Взлет творческого и профессионального уровня самарской драмы в начале 1930-х связан с именем земляка - выдающегося актера и режиссера Николая Симонова. Прослужив после окончания театрального института семь лет в труппе ленинградской Александринке , Николай в 1931-м вернулся в Самару, задумав превратить театр на малой родине в один из лучших в стране.
В 1935-м вернулись в Самару и на несколько десятилетий стали любимцами публики Георгий Шебуев и Зоя Чекмасова
Особой страницей в истории театра стали годы Великой Отечественной. Зрителями стали эвакуированные в «запасную столицу» партийные руководители, ученые, писатели, артисты, военные атташе и сотрудники дипкорпусов. Спектакль 1942-го года «Ромео и Джульетта» с Зоей Чекмасовой и Владимиром Бурэ в главных ролях стал событием и игрался еще долгие годы. Выездные бригады артистов ездили с концертами по селам, День Победы труппа встретила в подшефном госпитале.
Следующий важный этап в судьбе театра начался в 1955-м году, когда в Куйбышев пригласили режиссера Петра Монастырского. За сорок лет работы Петр Львович поставил почти 120(!) спектаклей, большинство из которых вошли в театральную историю страны. Первым громким успехом стало «Дело Артамоновых» в 1959-м году, затем – «Материнское поле», удостоенное в 1969-м году диплома первой степени на фестивале драматургии народов СССР.
После легендарного «Гамлета» в 1973-м году невероятный успех имела «Старомодная комедия», семь раз показанная по центральному телевидению. В 1975-м к 30-летию Победы Монастырский поставил «Золотую карету» Леонова, за которую сам режиссер, актеры Вера Ершова, Владимир Борисов, Николай Кузьмин и Николай Михеев удостоились Государственной премии имени Станиславского. В 1977-м году театр получил звание академического.
Само здание в 1967-м году подверглось реконструкции. При бесспорном повышении функциональности авторская объемно-композиционная структура, что называется, пострадала, утратив свойственную образам древнерусского зодчества гармонию и лиричность. Избежал «трансформации» лишь главный фасад.
С 1995-го года самарской драмой руководил Вячеслав Гвоздков. Театр принимал участие во многих общероссийских фестивалях, привозил домой награды. Репертуар в настоящее время многообразен. Развлекательные спектакли «для массового зрителя» чередуются с серьезными постановками, получающими высокую оценку специалистов.