Олег проснулся, когда я уже вернулась с рынка и начала готовить.
— Доброе утро, труженица, — пробормотал он, обняв меня.
От него пахло сном и теплом, волосы торчали в разные стороны, и выглядел он умильно растрёпанным.
— Мама приедет в час. Думала приготовить суп и запечь рыбу с овощами, — сказала я.
— Отлично. А я пока приберусь, — кивнул Олег.
Я была ему благодарна. Людмила Васильевна всегда обращала внимание на каждую мелочь — от едва заметной пыли до расстановки мебели. И даже незначительный беспорядок мог стать поводом для замечания.
Пока Олег пылесосил и вытирал пыль, я занималась кухней. Куриный суп получался ароматным, рыба — запечённой до золотистой корочки, овощи радовали цветом. Готовка всегда действовала на меня успокаивающе. Есть в этом процессе что-то почти медитативное: нарезка, помешивание, контроль температуры. Именно поэтому критика свекрови так болезненна — она словно обесценивает вложенное тепло и труд.
К приходу свекрови квартира сияла чистотой, стол был сервирован, а я успела переодеться в новое платье, купленное на прошлой неделе.
Людмила Васильевна появилась ровно в час. Элегантная, собранная, как всегда немного критически настроенная. На ней было дорогое пальто и туфли на невысоком каблуке. Причёска — безупречна.
— Здравствуйте, Людмила Васильевна, — сказала я, принимая её пальто.
— Здравствуй, Марина. Как дела? А где Олежка?
— В душе, скоро выйдет. Как дорога? Как самочувствие?
Я искренне интересовалась её делами, хотя отношения между нами оставались натянутыми. Она рассказала о пробках, ремонте в доме, проблемах с коммунальщиками. Пока я накрывала на стол, её взгляд осматривал квартиру, словно проверяя всё на соответствие невидимым стандартам.
— Цветы красивые. Где покупала?
— В магазине на Садовой. Там хорошие розы.
— Дороговато, наверное? В нашем районе можно найти дешевле.
Я не стала спорить, хотя знала: разница в цене была незначительной, а качество — очевидно лучше.
Появился Олег — бодрый, с мокрыми волосами. Атмосфера сразу потеплела. Он умел находить с матерью общий язык, сглаживать острые углы.
— Мам, ты прекрасно выглядишь. Новая причёска?
Людмила Васильевна буквально расцвела от комплимента и начала рассказывать о своём парикмахере, как сложно найти хорошего мастера.
Обед прошёл относительно спокойно. Конечно, не без замечаний: суп, по мнению свекрови, мог быть чуть более солёным, а рыба — менее прожаренной. Но в целом она осталась довольна.
Разговор в основном крутился вокруг дел Олега — его проектов, планов, перспектив. Я заметила, как старательно свекровь обходила стороной тему моей работы — будто бы моя деятельность была чем-то второстепенным, не заслуживающим внимания.
— Олег, а ты не думал о чём-то более стабильном? — вдруг сказала она, отодвигая тарелку. — Дизайн — это, конечно, хорошо… но нужна же уверенность в завтрашнем дне.
Я почувствовала знакомое напряжение. Этот разговор поднимался не впервые — и каждый раз был скрытым упрёком, брошенным в мою сторону.
— Мама, я делаю то, что мне нравится. А деньги — не главное, — спокойно ответил Олег и взял меня за руку. — К тому же, у нас всё в порядке.
— Конечно, в порядке, — отозвалась Людмила Васильевна с легкой иронией. — Марина работает, обеспечивает семью. Не каждая женщина согласится на такую ношу. Другие жёны дома сидят, хозяйством занимаются, детей рожают…
Тема детей была для меня особенно чувствительной. Мы с Олегом осознанно откладывали этот шаг, рассчитывая сначала укрепить его бизнес. Но свекровь регулярно напоминала: время идёт, и «нормальная женщина» должна думать о семье, а не о карьерных вершинах.
Каждый раз её слова задевали, хоть я и старалась не показывать это.
— Людмила Васильевна, мы с Олегом сами решим, когда у нас появятся дети, — спокойно сказала я. — Сейчас у нас другие цели.
— Другие цели… — с лёгкой усмешкой повторила свекровь. — В наше время женщины знали своё предназначение. А теперь все стремятся быть начальницами, забывая о семье.
В её голосе звучало очевидное осуждение моего образа жизни. Олег попытался перевести разговор на более нейтральную тему, но я уже чувствовала привычную усталость. Эти обеды почти всегда заканчивались одинаково — уклончивыми упрёками и намёками на то, что я — «неправильная» жена.
Она никогда не говорила этого напрямую, но подтекст был ясен. В её представлении идеальная женщина должна сидеть дома, встречать мужа с работы и посвящать себя семье без остатка.
— А как там твоя подруга Света? — неожиданно спросила Людмила Васильевна, сменив тему. — Слышала, она замуж вышла?
— Да, в мае. Очень красивая церемония была.
— Во второй раз, да? Ну что ж, бывает. Главное — чтобы теперь повезло больше. А дети у неё есть?
— Пока нет.
Свекровь покачала головой, словно подводя внутренний итог.
После её ухода я задержалась на кухне, медленно мыла посуду, будто пытаясь смыть неприятный осадок. Олег обнял меня со спины.
— Не обращай внимания. Мама просто волнуется за нас.
— Она волнуется за тебя, — тихо ответила я. — А во мне видит препятствие для твоего счастья.
— Это неправда. Она тебя уважает… Просто… по-своему выражает заботу.
Хотелось верить ему. Но интуиция подсказывала обратное: для Людмилы Васильевны я была не союзницей, а чужой женщиной, которая «утащила» её сына из-под крыла и сделала зависимым. То, что я воспринимаю как временную поддержку, она видит как удар по мужскому достоинству. Разные взгляды, разные ценности.
Вечером мы с Олегом смотрели фильм. Постепенно напряжение ушло. Он был особенно внимателен и ласков, зная, насколько мне тяжело даются такие визиты.
— Знаешь, я думаю, мой бизнес скоро пойдёт в гору, — сказал он, обнимая меня. — Тогда мы сможем меньше зависеть от твоей работы.
— Мне нравится моя работа, — возразила я. — Я не хочу от неё отказываться.
— Конечно, не хочешь… — он задумался. — Просто хочется, чтобы у нас был выбор.
В его словах не было давления — скорее, мечта. Желание стать для семьи опорой. Я это понимала. Но и сама была не готова приносить свои достижения в жертву неопределённости.
Утром в воскресенье меня разбудил звонок. На экране — незнакомый номер. Хотела сбросить, но что-то заставило ответить.
— Здравствуйте. Это Марина Викторовна Кравченко?
— Да. Кто это?
— Меня зовут Виктор Семёнович Белозёров, я нотариус. Вас касается важное дело, связанное с наследством.
Я растерялась.
— Простите, но, думаю, вы ошиблись. У меня нет родственников, которые могли бы что-то оставить.
— Речь идёт о Евгении Петровиче Туманове. Он указал вас в завещании как единственную наследницу.
Имя показалось смутно знакомым, но я никак не могла вспомнить, кто это.
— А… кем он мне приходится?
— Евгений Петрович был вашим двоюродным дедушкой по материнской линии. Он долго вас искал через разные базы данных. К сожалению, скончался на прошлой неделе от инфаркта. Но оставил подробные инструкции относительно наследства.
Я словно провалилась в туман. Двоюродный дедушка? Мама никогда не рассказывала о таких родственниках…
— А… что именно входит в наследство? — осторожно спросила я.
— Довольно существенные активы. Предлагаю вам подъехать завтра в нотариальную контору для ознакомления с документами. Запишите адрес.
Я машинально записала адрес и время встречи, всё ещё не веря происходящему. Какие активы? Что мог оставить человек, о существовании которого я даже не подозревала?..
Олег проснулся, когда я заканчивала разговор.
— Кто звонил так рано? — спросил он, зевая.
— Нотариус, — ответила я. — Говорит, мне досталось какое-то наследство от двоюродного дедушки, о котором я даже не слышала.
Олег удивлённо поднял брови:
— Серьёзно? А что именно досталось?
— Пока не знаю. Завтра пойду разбираться. Думаю, это какие-нибудь бумаги или мелкие вещи. Вряд ли что-то значительное.
Остаток воскресенья прошёл в размышлениях. Я пыталась вспомнить, рассказывала ли мама что-нибудь о дальних родственниках, но память подсказывала лишь смутные упоминания о людях, с которыми семья потеряла связь ещё в советские времена.
Может быть, Евгений Петрович действительно был нашим родственником. Но почему он искал именно меня?
Вечером я позвонила тёте Зинаиде — маминой сестре, с которой поддерживаю связь.
— Зина, ты не помнишь кого-то по фамилии Туманов в нашей семье?
— Туманов… Дай подумать… А! Это же брат бабушки Кати, маминой мамы. Женя его звали, кажется. Мы с ним связь потеряли ещё в шестидесятых. А что случилось?
Я рассказала про звонок нотариуса.
— Вот это да… Значит, он тебя разыскал, — удивилась тётя. — Помню, мама говорила, что Женя уехал в Ленинград, там и остался. Умный был, образованный. Но почему он именно тебя указал в завещании — загадка. У него ведь, кажется, были свои дети?
— Завтра всё узнаю, — сказала я и попрощалась.
Ночь прошла беспокойно. Мне снились странные сны: незнакомый старик протягивал мне ключи от большого дома, а затем растворялся в тумане. Я просыпалась несколько раз, лежала, глядя в потолок, а рядом тихо посапывал Олег.
Утром встала пораньше, приняла душ и долго выбирала одежду для визита. В итоге остановилась на строгом деловом костюме — всё-таки предстояло обсуждение серьёзных вопросов.
Олег провожал меня взглядом, когда я собиралась выходить.
— Позвони, как только всё узнаешь. Мне самому интересно, что там могло быть, — сказал он.
Я кивнула и поцеловала его на прощание.
Нотариальная контора располагалась в центре города — в старинном здании с высокими потолками и массивными дубовыми дверями.
Виктор Семёнович Белозёров оказался мужчиной средних лет с внимательными серыми глазами и располагающей улыбкой. Его кабинет был обставлен добротной мебелью, на стенах — дипломы и фотографии с официальных мероприятий.
— Марина Викторовна, прошу, садитесь, — вежливо пригласил он, указывая на кресло напротив.
— Прежде всего позвольте выразить соболезнования по поводу кончины Евгения Петровича. Он был моим клиентом на протяжении последних пятнадцати лет. И должен сказать — человек был необыкновенный.
Я кивнула, не зная, что ответить. Как скорбеть по человеку, которого никогда не знала?
— Расскажите мне о нём, пожалуйста, — попросила я. — Кто он был? Чем занимался?
Нотариус открыл толстую папку и достал несколько фотографий.
На фотографиях, которые передал нотариус, был изображён высокий худощавый мужчина с добрыми глазами и аккуратно подстриженной седой бородой. В его чертах угадывалось что-то знакомое — разрез глаз, форма носа напоминали мою маму. Фамильное.
— Евгений Петрович был инженером-конструктором, — начал рассказывать Виктор Семёнович. — Работал в Ленинградском конструкторском бюро, занимался разработкой авиационных двигателей. После выхода на пенсию увлёкся коллекционированием антиквариата и инвестициями в недвижимость. Очень грамотный, методичный, дальновидный человек.
— У него были дети? — спросила я.
— Нет. Жена умерла, когда он был ещё молод. Близких родственников не осталось. Он жил один.
Я слушала, стараясь представить себе этого человека — сдержанного, целеустремлённого, который всю жизнь прожил в одиночестве, но по какой-то причине решил найти именно меня и оставить всё, что имел.
— А как он меня нашёл? — спросила я.
— Через архивные записи ЗАГСа, — ответил нотариус. — Были данные о вашей бабушке. Дальше всё дело техники. Евгений Петрович был весьма настойчив, если что-то задумывал.
Он закрыл папку с фотографиями, вернулся к рабочему столу и открыл другую — с официальными бумагами.
— Итак, перейдём к сути дела, — сказал он, делая небольшую паузу, будто готовя меня к неожиданному.
— Согласно завещанию, составленному два года назад, вам, Марина Викторовна, передаётся следующее имущество…
Я с замиранием сердца слушала:
— Две квартиры в Санкт-Петербурге: трёхкомнатная в центре и двухкомнатная в Московском районе. Загородный дом в Ленинградской области. А также денежные средства — в общей сумме 50 миллионов рублей.
Мир вокруг как будто замер.
Пятьдесят миллионов…
Две квартиры…
Дача…
— Простите, — переспросила я. — Вы сказали… пятьдесят миллионов?
— Именно так, — кивнул нотариус. — Деньги размещены в банковских продуктах, облигациях, инвестиционных фондах. Евгений Петрович был очень опытным инвестором.
Он перелистнул страницу.
— Также имеется небольшая коллекция живописи. Оценочная стоимость — около трёх миллионов рублей.
У меня закружилась голова. Я — обычная женщина, живущая от зарплаты до зарплаты, вдруг… стала богатой. По-настоящему богатой. Это казалось невероятным. Почти невозможным.
— Это ошибка, — прошептала я. — Такого не может быть…
Нотариус мягко улыбнулся:
— Такая реакция абсолютно естественна. Но уверяю вас — документы в полном порядке. Евгений Петрович всё тщательно подготовил.
Следующий час прошёл как в тумане. Я подписывала бумаги, показывала паспорт, слушала объяснения нотариуса. Он терпеливо рассказывал о процедурах вступления в наследство, о сроках, налогах, отчётности. Все эти суммы и проценты плохо укладывались в голове. Я просто плыла по течению событий.
Когда формальности были почти завершены, я, словно очнувшись, задала вопрос, который не давал покоя с самого начала:
— Почему именно я?
Виктор Семёнович достал из папки конверт.
— Евгений Петрович просил передать вам это письмо — после того, как вы узнаете о наследстве.
Я взяла конверт. На нём аккуратно было выведено моё имя. Руки дрожали, когда вскрывала его. На плотном листе бумаги — ровный, немного старомодный почерк.
Я вышла из нотариальной конторы в состоянии, близком к эйфории. Всё казалось нереальным. Первое, чего хотелось — поделиться этой потрясающей новостью с самыми близкими. С Олегом. С Людмилой Васильевной. Уже представляла их лица — удивление, радость, облегчение. Мы вместе будем строить новые планы.
Теперь Олег сможет спокойно развивать свою студию, не переживая о деньгах. Я смогу помочь свекрови с её финансовыми трудностями. И, возможно, впервые — мы действительно станем семьёй, не разделённой тревогами и упрёками.
Я достала телефон, чтобы позвонить Олегу… и вдруг передумала.
Нет. Такие новости нужно сообщать лично.
Хотелось видеть их глаза, слышать голоса, разделить этот момент.
По дороге домой зашла в цветочный магазин и выбрала огромный букет белых роз. Хотелось как-то отметить день, перевернувший мою жизнь. Впервые — без оглядки на цену.
Олега дома не оказалось. На кухонном столе лежала записка:
«Маринка, поехал к маме — у неё что-то с сантехникой. Вернусь вечером. Мама хочет поужинать с нами. Как там дела с наследством? Жду новостей!»
Я улыбнулась. Значит, расскажу обоим сразу. Представляла, как они удивятся. Как обрадуются. Как мы вместе будем смеяться и мечтать.
Решила приготовить праздничный ужин. Купила лучшие продукты, не думая о цене — теперь могла себе это позволить. Готовила с удовольствием, напевая себе под нос. В голове крутились мысли: Олег откроет собственную студию. Мы переедем в просторную квартиру. Может, даже купим дом за городом. А Людмила Васильевна больше не будет переживать о финансах.
К семи вечера всё было готово. Стол накрыт, блюда украшены. Я надела любимое платье. Документы с печатями и подписями положила на журнальный столик — хотелось показать, что всё это реально.
Время от времени я подходила к окну, выглядывая такси с Олегом и его мамой.
Наконец, послышались знакомые голоса на лестничной площадке. Сердце бешено забилось — сейчас расскажу. Сейчас поделюсь счастьем.
Я подошла к двери, готовясь распахнуть её… но замерла.
За дверью слышался разговор. Они не торопились подниматься. Что-то обсуждали… тихо, вполголоса. Но я отчётливо уловила интонации.
Любопытство пересилило. Я прижалась ухом к двери. Не от злости, не от подозрения. Просто сердце подсказывало: нужно услышать, что именно они говорят...
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Книга на вечер, если хотите что-то почитать " от ненависти до любви":
"Тайна для бывшего", Анастасия Франц ❤️
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 3 - продолжение