«Прочитанная книга» — так назвал меня бывший муж. А год спустя он узнал, какую редкость потерял.
Марина закрыла за бывшим мужем дверь. Квартира сразу показалась огромной и непривычно тихой. Год назад Геннадий, собирая вещи в картонные коробки, бросил ей:
— Ты прости, Марин. Но ты всегда была... никакой. Серая мышка. Правильная, предсказуемая. Прочитанная книга. А мне нужен драйв, настоящая жизнь!
Жизнь и драйв звали Ингой. Ей было двадцать восемь. Она работала у Геннадия в строительной фирме помощницей. У Инги были белоснежные зубы, звонкий смех и большие планы. В этих планах для Марины места не нашлось.
Первые месяцы оказались самыми сложными. Марина ходила по квартире медленно и осторожно. Натыкалась на забытую Геннадием футболку. Находила в ванной его зубную щётку. Каждый предмет напоминал о прошлом. О двадцати пяти годах, которые она бережно складывала в копилку их семьи. А копилку взяли и разделили пополам.
Марина работала реставратором в небольшой частной мастерской. Её мир пах бумагой, натуральной кожей и тёплым клеем. Она умела возвращать к жизни то, что другие считали ненужным.
Пожелтевшие страницы, рассохшиеся переплёты, выцветшие иллюстрации. В её руках книги обретали второе дыхание. А вот для себя найти это дыхание она никак не могла.
— Мариш, ты бы развеялась, — говорила единственная подруга Света. — Сходи в театр, на выставку. Познакомься с кем-нибудь.
Марина кивала и улыбалась. Но после работы сил хватало только на чай с чабрецом. Она смотрела в окно на суетливый город. Чувствовала себя страницей, вырванной из книги.
Однажды она приняла простое решение. Чтобы отвлечься от размышлений и восполнить нехватку денег. В местном Доме культуры пустовало помещение. Марина договорилась с директором и повесила объявление: «Кружок переплётного дела. Научу создавать вещи своими руками и дарить книгам вторую жизнь».
Она не думала, что этот маленький шаг перевернёт всё.
На первое занятие пришли три пенсионерки и молодая мама с ребёнком. Они восторженно смотрели, как Марина управляется с шилом, прессом и ножами. Она показывала, как сшить тетради в единый блок. Как сделать каптал. Как обтянуть картон кожей или плотной тканью.
Говоря о любимом деле, она преображалась. Голос становился увереннее, глаза загорались. Она впервые за долгое время почувствовала себя не «бывшей женой», а кем-то значимым. Мастером своего дела.
Через месяц появился новый ученик. Мужчина заметно старше неё. Высокий, немного сутулый, в твидовом пиджаке и аккуратном шарфе. Он вошёл, огляделся и спросил:
— Простите, это здесь учат книги... чинить?
— И чинить, и создавать новые, — улыбнулась Марина. — Проходите. Меня зовут Марина Валентиновна.
— Лев Аркадьевич, — представился мужчина. — Профессор истории в отставке. Всю жизнь собираю открытки и мечтаю научиться делать для них красивые папки.
Он оказался неопытным учеником. Клей попадал на рукава рубашки, нитка путалась, а нож норовил уехать в сторону. Марина терпеливо показывала заново. Подходила, брала его руки в свои и направляла инструмент.
— Вот так, смотрите. Здесь нужно сильнее нажать. А здесь ослабить хватку.
— Я совершенный неумеха, — вздыхал Лев Аркадьевич. — Всю жизнь работал с документами, а руки приспособлены только для письма.
— У вас очень чувствительные руки, — возражала Марина. — Просто нужно время.
Они начали разговаривать. Сначала о книгах и бумаге. Потом об истории города, о забытых улочках. Лев Аркадьевич оказался удивительным рассказчиком. Перед глазами Марины возникали картины прошлого. Купеческие особняки, мощёные дворы, извозчики с бубенцами.
— А вы знаете, что наш дом построен в тысяча девятьсот пятом году? Его возводил известный подрядчик Семён Кротов.
— Подождите, — удивилась Марина. — Какой наш дом?
— Я недавно переехал. В квартиру тридцать семь, на четвёртом этаже. Прямо над вами. По вечерам слышу, как вы включаете чайник. Всегда в половине девятого.
Марина смутилась. Значит, этот интеллигентный человек теперь её сосед.
— Извините, если мешаю шумом.
— Что вы! Наоборот, уютно. Знаешь, что снизу живёт хороший человек.
После занятий он провожал её до подъезда. Они медленно шли по вечерним улицам. Он продолжал рассказы. Марина слушала и впитывала каждое слово. Как сухая земля впитывает дождь. Это не было ухаживанием. Это было родство душ. Спокойное узнавание друг друга.
По выходным они встречались в подъезде. Он поднимался с продуктами. Она спускалась к почтовому ящику. Обменивались парой фраз о погоде.
— У вас случайно нет лишней лампочки? В коридоре перегорела.
— Конечно, есть. Сейчас принесу.
— А я булочек напёк. По бабушкиному рецепту. Сам не съем столько.
Эти соседские разговоры согревали Марину больше, чем она признавалась себе. После года одиночества любое тепло казалось подарком.
Однажды он сказал:
— У вас удивительные руки. В них столько тепла и таланта. Вы дарите вещам вторую жизнь.
Никто не говорил ей таких слов. Геннадий мог оценить новый ремонт или выгодную покупку. Но он не замечал, как она проклеивает тончайшую бумагу на порванной странице сказки. Он не видел. Не понимал ценности.
Марина начала меняться. Купила ярко-синее пальто, на которое смотрела полгода. Стала укладывать волосы в мягкую волну. На работе коллеги переговаривались:
— Наша Марина расцвела! Влюбилась?
— Не похоже. Просто посветлела.
А она не влюбилась. Она ожила. Словно кто-то бережно взял её и начал реставрировать. Страничка за страничкой.
Иногда она ловила себя на мысли. Читаешь в интернете истории и думаешь — выдумка, сказки для одиноких женщин. Неужели так бывает в жизни? Может ли простое тепло, несколько добрых слов так преобразить человека? Или за этим стоит что-то большее?
Прошёл почти год. Геннадий жил новой жизнью с Ингой. Но что-то пошло не так. Инга требовала всё больше: машину, отдых за границей, брендовые сумки. «Драйв» оказался дорогим. Деньги в семье стали заканчиваться.
Однажды он встретил их общую знакомую Галину Петровну. Она восторженно рассказала:
— Геннадий! А ты знаешь, как потрясающе выглядит Марина? Не узнать! И дружит она теперь с профессором Серебрянским! Лев Аркадьевич, ты его по телевизору видел. Очень интеллигентный человек. Они вместе кружки ведут, по выставкам ходят.
Геннадия задело за живое. Как это так — его «серая мышка» с кем-то общается? Да ещё с известным профессором!
Под предлогом забрать инструмент он позвонил Марине.
— Марин, привет. У тебя в кладовке мой перфоратор не завалялся? Синий такой. Для дачи нужен.
— Здравствуй, Гена. Перфоратор? Приезжай, посмотрим.
В субботу утром он подъехал к дому. Припарковался во дворе и стал ждать. И в этот момент увидел её.
Из подъезда вышла Марина. В том самом синем пальто, которое так шло к её глазам. Волосы уложены, лицо свежее. Она смеялась, разговаривая с мужчиной рядом. Незнакомец в элегантном пальто что-то увлечённо рассказывал. В его манерах чувствовались воспитание и интеллигентность.
Они подошли к солидной машине. Мужчина открыл перед Мариной дверь. Дождался, пока она сядет. Только потом сел за руль. Во всём была галантность и огромное уважение к женщине.
Геннадий опустил стекло.
— Марина!
Она обернулась. Улыбка стала спокойной и отстранённой.
— Гена? Привет.
— Я... за перфоратором приехал, — промямлил он.
Спутник Марины тоже вышел. Он был старше Геннадия, но держался с таким достоинством, что Гена почувствовал себя неуклюжим.
— Лев Аркадьевич Серебрянский, — представился мужчина. — Мы с Мариной Валентиновной собирались в букинистический. Там сегодня выставка изданий.
Геннадий пожал руку. Фамилия профессора была знакома. Он видел его в местных новостях.
— А, перфоратор, — Марина посмотрела на Геннадия, словно вспоминая что-то забытое. — Знаешь, Гена, я после твоего отъезда делала большую уборку. Выбросила все ненужные вещи. Так что инструментов твоих нет.
Она сказала без злости. Без обиды. Просто констатировала факт.
— Марина Валентиновна, нам пора, — мягко сказал Лев Аркадьевич. — Опоздаем к открытию.
Она кивнула Геннадию, села в машину. Они уехали.
Геннадий остался один посреди двора. До него вдруг дошло. Он, считавший себя знатоком жизни, совершил главную ошибку. Он выбросил редчайший фолиант. Уникальную книгу в скромном переплёте. Потому что ему не хватило терпения заглянуть внутрь. А теперь эту книгу читал другой. Тот, кто сумел разглядеть её ценность.
«Серая мышка» оказалась птицей редкой породы. Просто её клетка была тесной. Клетка, которую он сам построил за годы брака.
Геннадий сел в машину. В зеркале мелькнул знакомый подъезд. Где теперь на четвёртом этаже жил профессор истории. А на третьем — его бывшая жена. Которая больше не была ничьей женой. Она была просто Мариной. Мастером своего дела. И соседкой человека, который умел ценить редкие вещи.
А он остался с Ингой, которая каждый день требовала всё новых доказательств любви. В рублях и подарках.
И понял наконец — что такое настоящая дороговизна драйва.
***
Подписывайтесь, чтобы не пропустить новые истории о том, как жизнь умеет удивлять!
***