«Жалею, что тебя родила» — эти слова мать произнесла в мой день рождения. А потом удивилась, почему я открыла дверь и показала на выход.
Но обо всем по порядку.
В пятьдесят два года я все еще ждала материнского тепла. Работала продавцом в «Магните». Жила одна. Особо не жаловалась.
Накануне дня рождения купила небольшой торт. Надеялась, что мать придет поздравить. Как всегда.
Тамара Ивановна появилась без предупреждения. Семьдесят четыре года. Строгая. Вечно недовольная.
— Что за беспорядок? — первое, что она сказала.
— Привет, мам. Проходи, — я улыбнулась. — Чай будешь?
Она обошла квартиру критическим взглядом. Поморщилась.
— Видела соседку. Говорит, музыка у тебя по ночам. Людей не уважаешь.
Никакой музыки не было. Но спорить не стала.
— Присаживайся. Расскажи, как дела.
— Какие дела в мои годы? Одни недомогания. А дочь не интересуется.
— Я звонила в прошлый четверг. Ты была занята.
— Занята? Да. Мне есть чем заниматься, кроме разговоров с тобой.
Мать села на диван. Продолжила осматриваться.
— И что за наряд? Совсем приличия потеряла. В твоем возрасте так не одеваются.
Я посмотрела на простое синее платье. Скромное. Закрытое.
— Это рабочее платье.
— Вот именно. Рабочее. Всю жизнь за прилавком торчишь. Как опустилась.
Она прошла на кухню. Заглянула в холодильник.
— Йогурты? Творожки? Что за детство? Нормально питаться разучилась.
— Стараюсь следить за здоровьем.
— Следить? Суп нужно есть. Кашу. А не эту ерунду.
Вернулась в комнату. Устроилась в кресле.
— Слушай внимательно. Хватит в этом магазине пропадать. Всю жизнь продавцом. Стыдно за тебя.
— Работа нормальная. Не жалуюсь.
— А я жалуюсь. На тебя. Подружки спрашивают про дочь. Что ответить? Что в пятьдесят два все еще за прилавком?
Сердце сжалось. Эти разговоры длились годами.
— Мам, завтра мой день рождения. Может, поговорим о хорошем?
— О хорошем? Что хорошего в твоей жизни?
Она встала. Подошла к окну.
— Посмотри на других. Лидка внуков воспитывает. Анна карьеру построила. А ты? Что у тебя есть?
— У меня есть квартира. Работа. Спокойная жизнь.
— Спокойная? Пустая жизнь. Никому не нужная.
Голос становился громче. Жестче.
— Я тебя растила одна. Без отца. Работала не покладая рук. Недосыпала. Экономила на всем. Ради чего?
— Мам, не кричи. Соседи услышат.
— Пусть слышат! Пусть знают, какая неблагодарная дочь выросла.
Глаза матери сузились. Она говорила тише, но злее.
— Знаешь что? Иногда жалею, что тебя родила. Может, жизнь была бы легче.
Время замерло. Слова повисли в воздухе.
Я медленно встала. Подошла к двери. Открыла настежь.
— Уходи.
— Что? — не поняла она.
— Уходи. Прямо сейчас.
— Как ты смеешь! Я же мать!
— Уходи, — повторила спокойно.
Тамара Ивановна растерялась.
— Галка, я не то хотела сказать. Просто устала. Нервы не те.
— Нет. Ты сказала именно то, что думаешь. Уходи.
Она поняла — я не отступлю. Молча взяла сумку.
— Пожалеешь, — бросила на прощание. — Родителей не выбирают.
— Оказывается, выбирают, — ответила я.
Дверь закрылась. Наступила тишина.
Я прислонилась к стене. Дрожала. Но душа странно облегчилась.
Прошла на кухню. Заварила чай. Отрезала кусочек торта. Зажгла свечку.
— С днем рождения, — сказала своему отражению.
Три месяца прошли спокойно. Работала. Читала. Наслаждалась тишиной.
А потом позвонила она.
— Галка? Хватит дуться.
Голос уверенный. Привычный.
— Я же мать. Имею право говорить что считаю нужным.
— Мам, я не дуюсь. Просто живу.
— Живешь? Без матери? Глупости.
— Я все обдумала. Зря обиделась. Погорячилась немного, но что сказала — сказала. Родители всегда правы.
— Помнишь, что именно ты сказала?
— Помню. Ну и что? Эмоции были. Устала от твоих проблем.
— Каких проблем?
— Да всей твоей жизни. Стыдно за такую дочь.
Я слушала. И понимала: ничего не изменилось.
— Короче, приезжай. Поговорим нормально.
— Нет.
— Как нет? Я же велела приехать.
— Я не приеду. Никогда.
— Совсем рехнулась? Я твоя мать!
— Прощай.
— Стой! Не клади трубку!
— Я уже попрощалась.
Положила трубку. Тишина вернулась. Но теперь она была освобождающей.
Подошла к окну. Люди спешили по улице. Каждый жил своей жизнью.
А я? Что у меня есть?
Работа. Квартира. Одиночество.
Но теперь это моя жизнь. Мой выбор.
Набрала номер сестры в Анапе.
— Оля? Привет, это Галя.
— Галка! Какими судьбами?
— Помнишь, ты звала меня к себе? Предложение в силе?
— Конечно! Что случилось?
— Хочу начать сначала. Можно пожить у тебя месяц?
— Галка, конечно можно! Приезжай хоть завтра.
— Серьезно думаю переехать. Квартиру продать.
— Ого! А что мать скажет?
— Она больше ничего не скажет.
Оля помолчала. Поняла: что-то серьезное произошло.
— Приезжай. Все обсудим.
— Спасибо. Люблю тебя.
— И я тебя, сестренка.
На следующий день пошла в агентство. Выставила квартиру на продажу.
Через месяц нашлись покупатели. Молодая семья.
— Квартира подходит. Когда можно завершить?
— В любое время, — ответила я.
Еще через две недели получила деньги. Купила билет на поезд. Анапа.
Собрала самое необходимое. Остальное оставила новым хозяевам.
Перед отъездом позвонила мать.
— Галка, слышала, квартиру продала. Правда?
— Правда.
— Куда переезжаешь?
— Это не твое дело.
— Как не мое? Я же мать!
— Ты никто мне.
— Не делай глупостей. Приеду. Поговорим.
— Не найдешь. Адреса не знаешь.
— Я знаю, где живешь.
— Жила. Больше там никто не живет.
Выключила телефон. Навсегда.
Поезд шел всю ночь. Я смотрела в окно. Огни городов мелькали за стеклом.
С каждым километром прошлая жизнь оставалась позади.
В Анапе встретила Оля. Обняла крепко.
— Наконец-то приехала! Как дорога?
— Прекрасно. Спасибо за все.
Она жила в небольшом домике рядом с морем. Работала в гостинице. Была разведена.
— Располагайся. Комната свободная. Живи сколько нужно.
— Не буду долго. Найду работу и сниму свое.
— Да не торопись. Мне веселее с тобой.
Устроилась в местный супермаркет. Тоже продавцом. Но здесь было по-другому. Море рядом. Солнце. Новые люди.
Сняла однокомнатную квартиру недалеко от центра. Сделала небольшой ремонт.
Записалась в группу здоровья. Познакомилась с соседками. Завела подругу.
Жизнь налаживалась. Не быстро, но верно.
Через год я сидела на берегу моря. Пила утренний кофе. Смотрела на волны.
Была спокойна. Довольна. Свободна.
Иногда вспоминала мать. Интересно, что она чувствует? Злость? Обиду?
Наверное, злость. Раскаяние — не для нее.
Зазвонил телефон. Незнакомый номер.
— Галина? Это соседка Тамары Ивановны. Она просила позвонить вам.
— Что нужно?
— Хочет поговорить. Очень просит.
— Скажите: говорить не о чем.
— Она... она изменилась. Сожалеет о словах.
— Слишком поздно.
Положила трубку. Встала с лавочки. Пошла домой.
Подошла к зеркалу дома. Смотрела на себя.
Другая женщина. Спокойная. Уверенная.
Взяла сумку. Пошла на работу.
Некоторые решения болезненны. Но они единственно правильные.
А может, кто-то скажет, что такого не бывает? Что дочь не может так поступить? Но разве материнская любовь должна разрушать?
Солнце светило ярче. Море шумело спокойно.
Жизнь продолжалась. Моя жизнь.
***
Подписывайтесь. Буду рассказывать истории о том, как люди находят силы менять свою жизнь.
***