Прозвенел звонок, и Елизавета Александровна, окинув строгим взглядом класс, спросила:
― А где Таня? Снова опаздывает?
― Она писала в чате, что на первый урок не придет, ― ответил отличник Гордей и неуверенно добавил: ― У нее живот болит, она таблетку выпила. Ждет, когда легче будет.
― Сегодня уже живот, ― с недоверием проговорила Елизавета Александровна.
Гордей виновато опустил глаза. Классная руководительница знала, что он давно и безнадежно влюблен в красавицу Татьяну. Понимая, что прогульщица никому причину своего отсутствия не объясняла, Елизавета Александровна лишь вздохнула: «Что ж, начинаем работать». Ученики дружно открыли рабочие тетради.
Таня явилась только к третьему уроку.
― Почему опаздываешь? ― поинтересовалась Елизавета Александровна.
― Живот схватило, ― прямо в глаза учительнице соврала Таня.
― Я не записала тебя в столовую.
― Ничего. Со мной Железняк поделится, ― заявила нагло и с вызывающей улыбкой посмотрела в лицо учительнице.
― Тебе с больным животом столовская порция не положена. Гордей, подумай о себе. Татьяна сейчас вспомнит, что ей срочно нужно на почту или в поликлинику, и ищи-свищи ее после пятого урока. А ты будешь все семь сидеть голодный.
― Ладно, ― нехотя согласила Гордей, но Елизавета Александровна знала, что кивнул он только для вида.
Впрочем, она не собиралась вмешиваться в их отношения. Детям было по шестнадцать лет, учительница считала, что они уже должны сами набивать свои шишки. К тому же Татьяна была из неполной семьи, ее мама, Инга, много работала в частном салоне красоты, времени на единственную дочь у нее было мало, чем Таня и пользовалась.
Таня Марина была довольно сообразительной девчонкой, но учиться не хотела. Когда она была маленькой, мама активно пыталась развивать ее, насколько это было возможно в условиях их небольшого городка. Водила в детскую школу искусств на хореографию. Воспитывать дочь ей помогала престарелая мама ― Танина бабушка. Именно она стала водить Таню на хореографию, когда Инга пошла работать в салон красоты. Но здоровье у нее было слабое. С каждым годом ей было все тяжелее воспитывать внучку. Когда Тане исполнилось одиннадцать, бабушка умерла. Инга осталась одна. Чтобы дочь ни в чем не нуждалась, маме приходилось работать еще больше. Водить Таню в школу искусств было некому, и она вскоре отказалась ее посещать.
― Доченька, но у тебя же так хорошо получалось танцевать! ― пыталась уговорить ее Инга.
― Мама, мне в эту дурацкую школу нужно ехать на другой конец города. А у нас автобусы ходят в раз в два часа, сама знаешь.
― Ничего, ко времени занятий рейсы есть.
― Конечно. За час до начала и через час после окончания! Я домой из-за этого буду возвращаться по темным улицам! А уроки когда учить? Сама же меня ругаешь, что съехала по математике. Лучше найми мне репетитора вместо хореографии.
Инга сдалась. Но и математику Таньке было тяжело учить. Уже через полгода занятий репетитор сказала Инге: «Я прошу прощения, но не вижу смысла заниматься с Таней. Она все время отвлекается на свои мысли. Решает задания с большой неохотой, формулы не учит. Мы практически не продвинулись вперед. Напрасно тратим ваши деньги и мое время».
Инга решила, что больше давить на дочь не будет. Она ведь была ее единственной радостью. Таня, почувствовав свою власть, вскоре совсем перестала прилагать хоть какие-то усилия и с головой ушла в косметику, красивую одежду и мальчиков.
Таня была самой красивой девочкой в классе. Высокая и тоненькая, с густыми русыми волосами, смугловатой кожей, карими глазами и мягкими чертами лица ― вопиющая, выдающаяся красота. В четырнадцать лет мама подарила ей новый телефон, и Таня завела несколько страничек в социальных сетях.
― Зачем ты каждый день загружаешь новые фотографии? ― удивлялись подруги.
― А вы не понимаете? Это же международная социальная сеть. Меня здесь могут увидеть владельцы модельных агентств. Вот увидите, я вырвусь из этого болота и буду жить в Европе!
В старших классах Татьяна учебу совершенно забросила. Она завела свой блог и стала активно его продвигать. Учителя жаловались Инге, просили повлиять на дочь: «Вы поймите, ей же нужно как-то сдать ЕГЭ!»
Инга умоляла Таню быть дисциплинированней, Таня обещала ей закончить школу, но при этом продолжала ходить туда по велению своей левой пятки.
В одиннадцатом классе она из-за этого постоянно конфликтовала со своей классной руководительницей, которую сильно недолюбливала. Каждый раз, когда та звонила Инге, Таня говорила матери: «Мама, что ты ее слушаешь? Она ко мне просто придирается из-за всякой ерунды! Заколебала уже».
Инга просила дочь быть сдержаннее с учителями, но в мыслях соглашалась с Таней. Дочь чувствовала молчаливую материнскую поддержку и продолжала вести себя вызывающе.
В преддверии выпускного классная руководительница собрала детей, чтобы обсудить подготовку к вальсу.
― Таня, ты занималась хореографией. Может, согласишься станцевать на празднике последнего звонка?
Та пожала плечами. Ей хотелось покрасоваться в танце, но было лень ходить на репетиции. Немного поломавшись для вида, она согласилась.
Началась активная подготовка. В мае оказалось, что посетить праздник последнего звонка должен какой-то важный чиновник из департамента по образованию. Елизавета Александровна сильно разволновалась: ей не хотелось упасть в грязь лицом перед гостем. Дети интенсивно готовились читать стихи, репетировали танец. Таня репетиции нередко пропускала.
За несколько дней до мероприятия проводилась генеральная репетиция. Таня сильно опаздывала. Репетировать без нее было никак нельзя, и одноклассники по очереди звонили ей, но Таня не отвечала. Наконец нервы Елизаветы Александровны не выдержали, и она отправила двоих одноклассников за Таней напрямую. Через час Гордей, который должен был танцевать в паре с Таней, привел ее, улыбающуюся, за руку.
― Ты вообще с ума сошла? ― не сдержалась Елизавета Александровна. ― Мы тебя всем классом ждем уже больше часа. Ты и на последний звонок с таким же опозданием явишься? Может, вообще не будешь танцевать?
― А чего вы сразу орете? Я забыла про репетицию. У меня без нее полно своих дел!
― Интересно, какие у тебя могут быть дела?
― Мне нужно было записаться на укладку в наш новый салон. Дозвониться не могла. Пришлось идти туда самой. Вот и задержалась.
― Записалась?
― Записалась!
― Тогда начинаем репетицию.
Дети хорошо подготовились, движения у всех были отточенными, синхронными. Даже опытный хореограф, с которой Елизавета Александровна консультировалась во время подготовки, их похвалила.
В день праздника Елизавета Александровна очень волновалась, как бы Татьяна не опоздала. Чиновник из департамента приехал вовремя. Все было готово. Волнующиеся девочки с волосами, заплетенными в аккуратные косички (таково было требование директора), выглядели очень мило.
Таня опаздывала.
Елизавета Александровна решила ей позвонить:
― Ты собираешься прийти? ― спросила, не здороваясь.
― Я уже скоро выхожу.
― Откуда ты выходишь, позволь поинтересоваться?
― Из салона красоты. Я делала укладку.
― Какую укладку? Мы же договорились все вместе плести косы!
― Я не буду с косичками, как первоклассница. У меня укладка.
Таня явилась в школу с получасовым опозданием. Ее красивое лицо обрамляли аккуратные локоны.
Елизавета Александровна бросила на нее негодующий взгляд, но времени отчитывать не было. Недовольно цыкнув, учительница отдала команду строиться на выход.
Вальс прошел прекрасно. Таня выделялась среди одноклассниц-выпускниц не только особенной прической, но и грациозностью ― несмотря на разгильдяйство, танцевала она хорошо. Однако важный чиновник из департамента все же сделал замечание классному руководителю за внешний вид: «Вы должны были объяснить ученице, на каком мероприятии она присутствует. Работу с детьми следует проводить лучше».
Позже замечание сделал и директор. Елизавета Александровна выслушала его и спокойно ответила:
― Девочка не захотела заплетать волосы. Я не имела права ее заставлять.
― Вы должны были уговорить ее, объяснить.
― Вот вы бы и объяснили…
Встретившись с Таней на выпускном вечере, Елизавета Александровна сказала:
― Какая же ты, Татьяна, эгоистичная и безответственная!
― Зато красивая и талантливая!
― Вот здесь я могла бы и поспорить, ― холодно заметила Елизавета Александровна, но Таня ее уже не слушала.
* * *
После этого выпускного прошло пять лет. Елизавета Александровна, давно забывшая о Тане, решила поддаться уговорам подруги и отправиться в отпуск в Турцию. Это был первый ее выезд за двадцать лет карьеры.
― Ой, Лиза! Здесь такой крутой ресторан есть! Я такие только в кино видела! Давай сходим! ― попросила Анна.
― Ну ладно, ― поддалась Елизавета Александровна и вечером составила подруге компанию.
Ресторан, который так обрадовал Анну, Елизавете вовсе не понравился: показался слишком пафосным. Пока подруга изучала меню, Елизавета с любопытством и некоторой неприязнью осматривала публику. И вдруг среди чужих смуглых лиц увидела до боли знакомый правильный профиль.
― Господи! Таня?
И верно она! Спустя столько лет! Таня сразу после школы уехала в Москву и больше не возвращалась домой, Елизавета и ее коллеги о ней давно ничего не слышали.
Наверно, почувствовав на себе пристальный взгляд, Таня обернулась и тут же узнала свою учительницу, и почему-то в ее глазах мелькнула искренняя радость. Елизавета Александровна не сводила с нее взгляда. Чем больше она наблюдала, тем больше понимала: что-то явно случилось. Но вскоре Таню под руку вывел из ресторана какой-то немолодой мужчина.
Елизавета Александровна поспешила сообщить Анне о том, что видела Таню.
― Ты про свою Марину, эту заносчивую хамку?
― Да перестань, Анна. Она была ребенком.
― Ну приехала она в Турцию. Отдыхает за счет богатого папика. Она же мечтала об этом. Тебе-то что?
― Нет, Аня. Чувствует моя душа: ей помощь нужна.
― Лиза! Отключай училку! Она взрослая женщина. Пусть живет, как знает.
Елизавета Александровна решила прекратить этот разговор, но не думать о Тане не могла. Когда они вернулись в гостиницу, то долго не могла заснуть. А на следующий день предложила подруге снова пойти в этот ресторан. Та с радостью согласилась.
Войдя в зал, Елизавета Александровна внимательно осмотрела зал и обрадовалась, увидев Таню в углу. Та снова поймала ее взгляд и жестом показала, что выйдет на улицу. Елизавета поспешила следом, оставив удивленную Анну за столиком в полном одиночестве.
― Танечка! Ты как здесь? Мама знает, что ты в Турции? У тебя беда?
Но Таня испуганно оглянулась по сторонам и быстро зашептала:
― Я не могу говорить. Мне нужно идти.
И быстро вложила в руку Елизаветы Александровны маленькую бумажку, сразу же исчезнув в пройме занавесок за входной дверью. Елизавета Александровна развернула скомканную записку и прочитала: «Меня удерживают здесь силой. Паспорт отобрали. Мама не знает, где я. Сообщите ей!»
Недолго думая, Елизавета Александровна заскочила в зал к Анне и вывела ее из-за столика.
― Да что ты ко мне привязалась с этой Татьяной!
― Ты не понимаешь? У нее беда!
― Ну так позвони ей матери, как она просила. У нее есть мать!
― Аня, это не чужой человек. Это моя ученица. У нее беда. Пока я сообщу маме, пока она начнет искать дочь, с девочкой может случиться ужасное!
― Ладно, ― нехотя согласилась Анна. ― Кажется, турок, который пытался со мной только что познакомиться, говорил, что работает в полиции.
― Я бы ему так не доверяла…
― У нас есть другие варианты?
― Хорошо. Давай попробуем.
Анна, явно довольная тем, что нашелся повод поговорить с понравившимся мужчиной, отправилась его искать. Лиза села за столик и ждала. Наконец Анна вместе с незнакомым турком подошла к ней.
― Это Серкан. Пойдем. Он говорит, что может помочь.
Им повезло. Серкан и в самом деле оказался полицейским. Выслушав рассказ Елизаветы, переведенный на английский Анной, он куда-то позвонил и, поговорив по телефону, спросил:
― У вас случайно нет фотографии девушки, о которой вы говорите?
Фотография у Елизаветы Александровны была. С того самого выпускного, на котором они с Таней так нехорошо расстались.
Полицейский скопировал снимок и уверил, что вскоре все выяснит.
Немного успокоенная, Елизавета Александровна вернулась в номер, а Анна осталась с полицейским под предлогом необходимости рассказать Серкану историю Тани. Она была в разводе, а Серкан ей явно симпатизировал.
Тем временем Елизавета Александровна из номера гостиницы позвонила мужу, попросила его сообщить Таниной маме, что ее дочь находится в Турции.
Через несколько дней полиция освободила девушку и нескольких ее соотечественниц из плена нелегального эскорт-агентства, в которое Таню хитростью заманили год назад.
Узнав, что Тане в отделении полиции, Елизавета Александровна поспешила туда. Со слезами на глазах Таня бросилась к ней, обняла и зарылась головой в плечо.
― Простите меня, Елизавета Александровна! Вы были правы. Не тем я хотела выделиться! Какое счастье, что вы сюда приехали!
― Да ладно, детка, не плачь! Все хорошо. Теперь все хорошо. Я прослежу, чтобы тебя обязательно вернули на родину.
― Спасибо, ― улыбнулась девушка, и учительница увидела, что перед ней была уже не прежняя заносчивая девчонка. В глазах у Татьяны была боль и стыд. Но это делало ее лицо еще прекраснее.
Через три дня Елизавета Александровна вернулась домой вместе с Татьяной. У Тани не было ни копейки денег, поэтому учительница сама оплатила ее билет.
― Я вам все верну! Только не сразу…
― Да как уже получится, ― спокойно сказала Елизавета Александровна. ― Ты лучше приходи в гости. Мы с тобой немного перестроим наши отношения.
В гости к бывшей классной руководительницей вместе с Таней заглянул и Гордей.
«А ты изменился!» ― сказала ему Таня, когда они оба уже уходили по домам, нагостившись у Елизаветы Александровны. «Ты тоже!» ― ответил Гордей, глядя на бывшую одноклассницу все таким же влюбленными глазами.
Любуясь ими из окна, Елизавета Александровна сказала мужу:
― Вот увидишь, они поженятся!
― А тебя это осчастливит? ― с улыбкой спросил муж.
― Конечно! Ты же знаешь: мое счастье ― в счастье моих учеников…
Автор: Елена Бур
---
Мышенька моя ненаглядная!
На обед захотелось картошки. Отварной молодой картошки, посыпанной укропом. И жирной селедки, икряной, свежей, политой душистым подсолнечным маслом. И лучок сверху тоненькими колечками. И плошка кисло-сладкой капусты. И хлеб – мягкий, пористый, теплый.
Или… нет. Лучше приготовить перцы фаршированные, тушеные в сметанном, с чесночком, соусе. Вся кухня пропахнет ядреным чесноком. Весь подъезд. Соседи глотают слюнки! А ты, такой, черпаешь ложкой горячий соус, и в рот. И когда закончишь с мясистым, свежим, сочным перцем, с удовольствием подберешь остатки сметаны куском хлебца. М-м-м-м, вкуснота!
Не… с перцами возиться лень. А если…
А если сварить макароны, а потом красиво разложить по тарелкам, посыпать тертым сыром или накрошить туда брынзу, а потом полить оливковым, нет, лучше кунжутным маслом? И рядышком примостить черри, сладкие, как мед? В шкафу найдутся и кунжутные семечки – щедро рассыпать их на блюдо! Великолепно! Итальянский вкус! Брависсимо!
А, может быть, взять по куску мяса, отбить его слегка, обвалять в рубленых сухарях и сразу – на чугунную сковороду? Мясо скворчит, образуя аппетитную корочку. Быстренько перевернуть его, подождать три минуты, посолить и поперчить, а потом дать минутку отдохнуть. К мясу подать простейший салат из огурцов и помидоров в маринадной (соль, сахар, уксус, масло) заливке. Вах! Мужское, сытное блюдо! А запах, ёлы палы!
Все, что угодно, только не сосиски, магазинные пельмени и магазинные же котлеты. Этого «добра» Харитонов Витька наелся «по самое не могу»! Он потому и кухарить начал, что уже больше не желал питаться всяким мусором, которым Лорка его кормила. Не из вредности так получалось. Просто она не умела готовить. Не научили. Лоркина мама всю жизнь кормила мелкую Лариску всякой бурдой. А то и совсем не кормила.
Не то, что бы она безрукая была или ленивая, просто душа не лежала к кухне. Не было любви у нее к готовке. Этой любви не научишь в техникуме, это в крови должно быть. Когда любишь, хочется не только обнять, но и накормить. А Лоркина мамаша любить не умела. Она вообще жила автоматически: подъем – работа – дом – сон. И еще жалуется на бывшего мужа, что ушел от нее. И на дочку, что сбежала от мамы в двадцать шесть лет.
От нее все сбегали. Даже кошки. Даже цветы не хотели проживать вместе с Антониной Ивановной Мышкиной. Редкостный вампир. Она часто звонит Харитоновым. Позвонит, попыхтит в трубку и начинает ныть. Ноет монотонно, тягуче, долго. Все у нее плохо, вечно «не слава Богу», крокодил не ловится, не растет кокос. Лорка терпеливо слушает, а потом глотает таблетки от головной боли.
Из-за этого Витя отказался от домашнего телефона. По мобильному ныть дорого. А со временем, когда связь подешевела, Тоня вновь «ныла» по часу, пользуясь выгодным тарифом. . .
. . . дочитать >>
---
Расчетливая Алевтина (аудио-рассказ 15 минут)
Если бы Алевтине кто-то сказал, что она станет одинокой мамой, то она ни за что бы не поверила. Ведь она все и всегда планировала в своей жизни заранее. Многие считали ее даже слишком расчетливой.
Например, еще со времен развода в первом поспешном браке ранней молодости она установила правило пяти свиданий. Кавалер проходил многоступенчатую проверку на способность быть щедрым, терпеливым, умным, обаятельным и работоспособным. . .