На обед захотелось картошки. Отварной молодой картошки, посыпанной укропом. И жирной селедки, икряной, свежей, политой душистым подсолнечным маслом. И лучок сверху тоненькими колечками. И плошка кисло-сладкой капусты. И хлеб – мягкий, пористый, теплый.
Или… нет. Лучше приготовить перцы фаршированные, тушеные в сметанном, с чесночком, соусе. Вся кухня пропахнет ядреным чесноком. Весь подъезд. Соседи глотают слюнки! А ты, такой, черпаешь ложкой горячий соус, и в рот. И когда закончишь с мясистым, свежим, сочным перцем, с удовольствием подберешь остатки сметаны куском хлебца. М-м-м-м, вкуснота!
Не… с перцами возиться лень. А если…
А если сварить макароны, а потом красиво разложить по тарелкам, посыпать тертым сыром или накрошить туда брынзу, а потом полить оливковым, нет, лучше кунжутным маслом? И рядышком примостить черри, сладкие, как мед? В шкафу найдутся и кунжутные семечки – щедро рассыпать их на блюдо! Великолепно! Итальянский вкус! Брависсимо!
А, может быть, взять по куску мяса, отбить его слегка, обвалять в рубленых сухарях и сразу – на чугунную сковороду? Мясо скворчит, образуя аппетитную корочку. Быстренько перевернуть его, подождать три минуты, посолить и поперчить, а потом дать минутку отдохнуть. К мясу подать простейший салат из огурцов и помидоров в маринадной (соль, сахар, уксус, масло) заливке. Вах! Мужское, сытное блюдо! А запах, ёлы палы!
Все, что угодно, только не сосиски, магазинные пельмени и магазинные же котлеты. Этого «добра» Харитонов Витька наелся «по самое не могу»! Он потому и кухарить начал, что уже больше не желал питаться всяким мусором, которым Лорка его кормила. Не из вредности так получалось. Просто она не умела готовить. Не научили. Лоркина мама всю жизнь кормила мелкую Лариску всякой бурдой. А то и совсем не кормила.
Не то, что бы она безрукая была или ленивая, просто душа не лежала к кухне. Не было любви у нее к готовке. Этой любви не научишь в техникуме, это в крови должно быть. Когда любишь, хочется не только обнять, но и накормить. А Лоркина мамаша любить не умела. Она вообще жила автоматически: подъем – работа – дом – сон. И еще жалуется на бывшего мужа, что ушел от нее. И на дочку, что сбежала от мамы в двадцать шесть лет.
От нее все сбегали. Даже кошки. Даже цветы не хотели проживать вместе с Антониной Ивановной Мышкиной. Редкостный вампир. Она часто звонит Харитоновым. Позвонит, попыхтит в трубку и начинает ныть. Ноет монотонно, тягуче, долго. Все у нее плохо, вечно «не слава Богу», крокодил не ловится, не растет кокос. Лорка терпеливо слушает, а потом глотает таблетки от головной боли.
Из-за этого Витя отказался от домашнего телефона. По мобильному ныть дорого. А со временем, когда связь подешевела, Тоня вновь «ныла» по часу, пользуясь выгодным тарифом.
Почему-то он знал, что у Лорки именно такая мама и никакая другая.
Витя познакомился с Ларисой на работе. У Ларисы была какая-то невнятная должность, дурацкая фамилия, так подходящая к ее образу, серенькая, незаметная, робкая. Зарплата – слезы, но Лорка держалась за свою работу мертвой хваткой, потому что ужасно боялась перемен. Она вообще всего боялась. А еще Лариса постоянно мерзла, и ее носик краснел от малейшего температурного колебания к минусовым значениям.
Так и сидела бы вечно Лариска-крыска в малюсеньком своем кабинетике, похожему на конуру, кутаясь в толстой вязки кофту, если бы не Витя. А он, в отличие от хиленькой, почти прозрачной девы, имел здоровый вид, двухметровый рост и мощные мускулы. Однажды зашел в Ларискину конурку, чтобы подписать путевку и… пропал.
Ма-а-а-а-ленькая…
Лариса напомнила ему любимую домашнюю мышку Крошку из детства. Витя сам назвал ее Крошкой. Никто мышей не любил: брат грозился прибить за*ранку, как только та вылезет из своего укрытия ночью. Мама вообще чуть в обморок не падала при виде этой мелочи.
Купили мышеловку. Крошка попалась на третий день охоты. Мама была на работе, брат – в школе. Витя оставался дома – болел.
Он аккуратно переместил несчастную в банку, и она пыталась выкарабкаться из западни, скользя крошечными лапками по стеклу. И такое у мышки было «несчастное лицо», такие обреченные глазенки… Так она жалобно попискивала, что Витя чуть сам не разрыдался.
Вечером мать, увидев пленницу, взвизгнула и дернулась было к стулу - повыше спрятаться. А Витя заплакал:
- Неужели ты не видишь ее грусть? А ушки - розовые. И носик хорошенький… М-а-а-а-а-ма! Давай не будем ее убив-а-а-а-ать!
Крошка прожила у Вити шесть лет. Для нее была куплена клетка. Витя лично кормил ее и чистил клетку. Брат Лешка посмеивался только, но не обижал мышку. Мама фыркала, но тоже не посягала на мышиную жалкую жизнь. Они ее не любили, но и не трогали зря, потому что ее жалел Витя. А мама и брат Витю любили больше всего на свете…
***
Наверное, Лешка и мама научились бы любить и Лорку, потому что Витя выбрал ее в жены. Но на белом свете уже давно не существовало ни мамы, ни Лешки. Они погибли во время страшного лесного пожара – отправились за за ягодами на дальнюю заимку, а там их и накрыло. Витя учился в другом городе, потому и остался жить. И теперь Виктор вымахал в здоровенного детину, а так и жил один-одинешенек.
А тут – Лорка! Прижалась к обогревателю, носик свой сопливый в кофту спрятала, трясется, авторучку в пальцах кое-как держит. А пальчики холодные, красные, застывшие. Глазенки несчастные. Ушки из-под волосиков торчат. Из старых оконных рам сифонит вечным сквозняком. Такое зло на конторское начальство Виктора взяло: сволочи! Сидят в своих кабинетах с европакетами, с ламинатом, с личными барами, с секретутками, а простые люди загибаются от холода!
Наверное, Виктор одичал без любви. Без настоящей любви, которой хочется укутать, которой хочется делиться. Как раньше, в его маленькой семье – она стояла на крепком фундаменте взаимной приязни. Маму, Лешку и Витьку тоже бросили в свое время, но это сплотило их еще крепче. Все трое делились друг с другом последним. Старались порадовать и облегчить друг другу жизнь. Мама жалела сыновей – сыновья жалели маму – ей нелегко доставалась жизнь матери-одиночки.
А тут – такая мышка-норушка. Как ее не пожалеть? Как ее не согреть, малипусечку ушастенькую, страдалицу с глазками-пуговичками? И Витя пожалел, полюбил и пригрел Ларису на своей крепкой груди. Представляете, что творилось в управлении? Все завидовали Лариске и ненавидели Витю за столь нелепый выбор. Но влюбленным было наплевать. Витька оказался тем самым крепким плечом, настоящим хорошим парнем, надегой, о каких мечтают наши русские женщины, уставшие тушить избы и останавливать коней.
А для Лорки Виктор был огромной вселенной, в которой, оказывается, так тепло и спокойно. И ни один метеор, ни одна, даже самая стервозная комета не смели Лорку толкнуть или задеть хвостом. Чревато – вселенная в виде Виктора тщательно укрыла безобидную свою звездочку звездной шалью млечного пути.
Он пестовал Лорку, он лепил ее, он творил! Зашуганная девочка постепенно, не сразу, превращалась в любимую женщину. Поняв, что из Лорки кулинарка никакая, на буковку «ХА», Витя с удовольствием взял кухонные обязанности на себя. Он мастерски справлялся со своей новой работой: искусно крошил лук и переворачивал блины в сковороде, отбивал мясо и чистил рыбу, лепил пельмени и жарил картофель. А Лора с восхищением наблюдала, и с удовольствием открывала для себя чудесный мир поварского искусства.
Зато Лора любила мыть посуду. Она перемывала каждую тарелку, напевая что-то под нос. От пены отделялись радужные пузыри, чашки блаженствовали в горячей воде и потом, сполоснутые и тщательно вытертые полотенцем, поскрипывая под тонкими Лориными пальчиками, укладывались в сушку отдыхать до утра.
Лора вила свое гнездышко, любовно переплетая каждую травинку. Рядом с ней, оказалось, очень уютно жить. Атмосфера, созданная маленькой Витиной женой, была мягкой такой, теплой, как шерстка персидской кошки. Как бабушкин свитер. Как русская печка. Все около Лоры становилось покладистым и уступчивым, как она сама. Все, кроме Лориной мамы.
Виктор не понимал – как так можно жить? Разве ему, Лешке, их матери – проще было? Нет. Они все время преодолевали сложности. Почему же Антонина весь негатив обиженной женщины переносила на дочку? Почему она до сих пор это делает? Неужели Антонине не жалко Лору? Или она просто завидует? Или живет по принципу: не хватает тебе чего-то – отбери у близкого! Вот именно – отбери!
Она доводила Ларису до слез каждый раз, когда та к ней приезжала. Она продолжала вымещать на дочери свои комплексы и проблемы. Долго продолжаться это не могло – в конце концов, Лора сойдет с ума или вернется к своей сумасшедшей мамаше… и все равно сойдет с ума!
У Виктора зудели кулаки. Хотелось разобраться с чокнутой Антониной раз и навсегда. Он придумал план втайне от жены. Лора ничего не должна знать – ей нельзя волноваться. Он все просчитал. И он сделает это.
Автор: Анна Лебедева