– Ну, не совсем так, – замялся Артём, отводя взгляд в сторону. Его пальцы нервно теребили край кухонного полотенца, а на лбу выступила испарина, несмотря на прохладный вечер.
Оля замерла, держа в руках кружку с недопитым чаем. Кухня, маленькая, но уютная, с деревянным столом и занавесками в мелкий цветочек, вдруг показалась тесной, словно стены сжимались вокруг неё.
– Не совсем так? – переспросила она, стараясь держать голос ровным. – Тогда объясни, что именно она имела в виду, когда сказала, что «Артёмка заслужил эту квартиру не меньше тебя»?
Артём вздохнул и сел на стул, будто ноги перестали его держать. За окном шёл мелкий дождь, и капли тихо стучали по стеклу, создавая фон для их напряжённого разговора.
– Мам просто… – он замялся, подбирая слова. – Она считает, что раз мы женаты, то всё общее. Ну, знаешь, как в семье.
– В семье? – Оля поставила кружку на стол так резко, что чай плеснул через край. – Артём, эта квартира – наследство от моей бабушки! Моей! Не нашей, не твоей, а моей!
Он поднял на неё взгляд, и в его карих глазах мелькнула тень вины. Но тут же сменилась чем-то ещё – упрямством, которое Оля знала слишком хорошо.
– Я понимаю, – сказал он тихо. – Но мама думает, что… ну, что я тоже внёс вклад. Мы же вместе ремонт делали, мебель покупали…
– Вклад? – Оля почувствовала, как внутри всё закипает. – Ты серьёзно? Да, ты поклеил обои в коридоре и помог собрать шкаф. Но это не значит, что ты теперь совладелец!
Она отвернулась к окну, пытаясь успокоиться. Дождь усиливался, и в стекле отражалось её лицо – бледное, с поджатыми губами. Ей было всего двадцать восемь, но в этот момент она чувствовала себя на все сорок. Три года брака, бесконечные компромиссы, попытки ужиться с его семьёй – и вот теперь это.
Квартира в старом панельном доме, досталась Оле от бабушки полгода назад. Это было не просто жильё – это был кусочек её детства. Бабушка, Анна Павловна, пекла в этой кухне пирожки с капустой, рассказывала сказки, учила вязать. Каждый уголок – от потёртого паркета до облупившейся краски на подоконнике – был пропитан воспоминаниями. Оля мечтала вдохнуть в эту квартиру новую жизнь: сделать ремонт, повесить яркие шторы, поставить на полки книги, которые бабушка так любила. И вот теперь свекровь, Галина Ивановна, решила, что её сын имеет на это право?
– Я поговорю с ней, – наконец выдавил Артём, но в его голосе не было уверенности.
– Поговоришь? – Оля повернулась к нему, скрестив руки на груди. – Как в прошлый раз, когда она решила, что я должна бросить работу, чтобы «сосредоточиться на семье»? Или когда она подарила нам тот ужасный сервиз, который я терпеть не могу, и заставила поставить его на самое видное место?
– Оля, ну не начинай, – он потёр виски. – Мама просто хочет, чтобы у нас всё было хорошо.
– Хорошо для кого? – её голос сорвался на крик, и она тут же замолчала, боясь, что соседи услышат. – Для неё? Для тебя? Или для меня, которая теперь должна оправдываться за то, что не хочет отдавать своё наследство?
Артём молчал, глядя в пол. Тишина повисла тяжёлая, как мокрое бельё на верёвке. Оля чувствовала, как в горле встаёт ком. Она любила Артёма – его мягкую улыбку, умение разрядить обстановку шуткой, то, как он обнимал её по утрам, пока кофеварка шипела на плите. Но его мать… Галина Ивановна была как ураган, который сметал всё на своём пути, оставляя за собой хаос и чувство вины у тех, кто осмеливался возражать.
– Ладно, – наконец сказала Оля, с трудом сдерживая дрожь в голосе. – Давай просто спать. Завтра разберёмся.
Но спать она не могла. Лёжа в темноте, она слушала, как Артём тихо посапывает рядом, и думала о том, как всё изменилось за последние месяцы. Когда они только поженились, Галина Ивановна казалась просто заботливой мамой – привозила домашние соленья, звонила раз в неделю, чтобы узнать, всё ли у них в порядке. Но после смерти бабушки всё изменилось. Свекровь стала звонить чаще, приходить без предупреждения, давать советы, которые звучали как приказы. А теперь эта квартира…
Утром Оля проснулась с тяжёлой головой. На кухне уже пахло кофе, и Артём, как обычно, стоял у плиты, жаря яичницу.
– Доброе утро, – сказал он, стараясь улыбнуться. – Хочешь тосты?
– Не хочу, – буркнула Оля, наливая себе воды. – Я хочу понять, что твоя мама задумала.
Артём вздохнул, выключая плиту.
– Она сегодня зайдёт, – сказал он. – Сказала, что хочет обсудить что-то важное.
– Важное? – Оля почувствовала, как внутри всё холодеет. – Что ещё? Она уже решила, как мне жить?
– Оля, пожалуйста, – он посмотрел на неё умоляюще. – Просто выслушай её.
– Хорошо, – кивнула она, хотя всё внутри кричало, что это плохая идея.
Галина Ивановна явилась ровно в полдень, как генерал перед битвой. Её тёмно-синий плащ был застёгнут на все пуговицы, а в руках она держала сумку с логотипом какого-то магазина. Оля невольно отметила, что свекровь выглядела моложе своих пятидесяти пяти – подтянутая, с аккуратно уложенными волосами и яркой помадой. Но её глаза, холодные и цепкие, выдавали характер.
– Олечка, здравствуй, – сказала она, проходя в гостиную без приглашения. – Артёмка, поставь чайник, будь добр.
Оля стиснула зубы, но промолчала, усаживаясь на диван. Галина Ивановна села напротив, поставив сумку на пол, и начала без предисловий:
– Я вчера разговаривала с риелтором, – сказала она, глядя прямо на Олю. – Твоя квартира – хорошее вложение. Но, знаешь, держать её просто так – глупо. Надо либо сдавать, либо продавать.
– Продавать? – Оля почувствовала, как кровь приливает к лицу. – Это моя квартира, Галина Ивановна. Я не собираюсь её продавать.
– Ну почему сразу «твоя»? – свекровь вскинула брови. – Вы с Артёмом – семья. А семья делит всё поровну.
– Это наследство от моей бабушки, – отчеканила Оля, стараясь не сорваться. – Оно не общее.
Галина Ивановна поджала губы, но тут же улыбнулась – той самой улыбкой, от которой у Оли всегда бегали мурашки.
– Олечка, ты не понимаешь, – сказала она мягко, но с металлическими нотками. – Артём – мой сын. Он заслуживает лучшего. Эта квартира могла бы стать для вас стартом. Продадите её, купите что-то побольше, поближе к центру. Или вложите деньги в бизнес.
– Какой бизнес? – Оля посмотрела на Артёма, который молча стоял в дверях, держа поднос с чашками. – Ты что-то знаешь об этом?
– Мам, – Артём кашлянул, – я же говорил, что мы не хотим ничего продавать.
– Ох, Артёмка, – Галина Ивановна махнула рукой. – Ты всегда такой мягкий. Оля, подумай головой. Ты молодая, здоровая, можешь работать. А квартира – это просто актив. Зачем он вам пылится?
Оля почувствовала, как внутри всё закипает. Она встала, сжав кулаки.
– Галина Ивановна, – сказала она, стараясь говорить спокойно. – Эта квартира – не просто актив. Это память о моей бабушке. Это мой дом. И я не собираюсь его продавать, сдавать или переписывать на кого бы то ни было.
Свекровь посмотрела на неё долгим взглядом, а потом вдруг рассмеялась – коротко, резко, словно Оля сказала что-то нелепое.
– Ну, посмотрим, – сказала она, вставая. – Подумай, Олечка. Жизнь длинная, а решения надо принимать быстро.
Когда дверь за ней закрылась, Оля повернулась к Артёму.
– Это что было? – спросила она, чувствуя, как голос дрожит. – Она серьёзно считает, что может вот так прийти и диктовать мне, что делать с моей квартирой?
– Она просто… – начал Артём, но Оля перебила:
– Не начинай, Артём! Не смей говорить, что она «просто хочет как лучше»! Это уже не просто забота, это… это давление!
Он молчал, глядя в пол. А Оля вдруг поняла, что этот разговор – только начало. Что-то подсказывало ей, что Галина Ивановна не отступит так просто.
Вечером, когда Артём ушёл на встречу с друзьями, Оля сидела за кухонным столом, листая старый альбом с фотографиями. Вот она с бабушкой на даче – обе смеются, держа в руках корзину с яблоками. Вот бабушка учит её печь блины, а мука сыплется на пол. Оля улыбнулась, но улыбка тут же угасла. Она не могла позволить, чтобы этот дом, эти воспоминания, стали просто «активом» в чужих руках.
На следующий день Оля решила действовать. Она позвонила своей подруге Кате, которая работала юристом.
– Катя, мне нужна помощь, – сказала она, едва поздоровавшись. – Кажется, моя свекровь хочет забрать мою квартиру.
– Забрать? – Катя присвистнула. – Рассказывай всё по порядку.
Оля выложила всё: разговоры с Галиной Ивановной, её намёки, давление, слова про «общее имущество». Катя слушала внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы.
– Так, – наконец сказала она. – Во-первых, успокойся. Квартира – твоя, наследственная, она не считается совместно нажитым имуществом. Артём на неё никаких прав не имеет, если только ты сама не решишь её переписать.
– Я не собираюсь, – твёрдо сказала Оля.
– Отлично, – Катя хмыкнула. – Тогда вот что: тебе нужно собрать все документы на квартиру. Свидетельство о наследстве, выписку из ЕГРН. И ещё – запиши все разговоры с ней. Если она продолжит давить, это может пригодиться.
– Записывать? – Оля замялась. – Это же… не совсем честно.
– Оля, – Катя вздохнула. – Честно – это когда все уважают твои границы. А твоя свекровь, похоже, этого не делает.
Оля кивнула, хотя Катя её не видела. Она чувствовала себя загнанной в угол, но слова подруги придали ей решимости. Она не позволит отобрать у себя то, что принадлежит ей по праву.
Следующие дни прошли в напряжённой тишине. Артём старался избегать темы квартиры, но Оля замечала, как он нервничает, когда звонила его мать. Галина Ивановна приходила ещё дважды, каждый раз с новыми аргументами: то говорила о «будущем их семьи», то намекала, что Оля «слишком эгоистична».
– Я же не для себя стараюсь, – сказала она как-то за чаем, глядя на Олю с укором. – Для Артёмки. Для ваших будущих детей.
– У нас пока нет детей, – холодно ответила Оля. – И если будут, я сама решу, что для них лучше.
Галина Ивановна поджала губы, но промолчала. А Оля почувствовала, как внутри растёт уверенность. Она больше не собиралась отступать.
Но настоящий поворот случился через неделю, когда Оля случайно подслушала телефонный разговор свекрови. Галина Ивановна стояла на балконе их квартиры, думая, что её никто не слышит.
– Да, я уже почти договорилась, – говорила она, прикрывая рот рукой. – Квартира хорошая, за неё дадут прилично. Главное, чтобы эта девчонка не упёрлась. Если Артём надавит, она согласится.
Оля замерла, чувствуя, как кровь стынет в жилах. Она тихонько отступила в коридор, чтобы свекровь её не заметила. Сердце колотилось так, будто хотело выпрыгнуть из груди.
– Продать? – прошептала она, когда Галина Ивановна ушла. – Она хочет продать мою квартиру?
Оля тут же набрала Катю.
– Она говорила с кем-то по телефону, – выпалила Оля, едва подруга сняла трубку. – Сказала, что почти договорилась о продаже!
– Спокойно, – Катя говорила твёрдо, как всегда, когда дело касалось работы. – Это серьёзно. Нужно выяснить, с кем она говорила и что замышляет. Ты можешь ещё раз с ней поговорить? Запиши разговор, как я тебе советовала.
– Я попробую, – кивнула Оля, хотя внутри всё дрожало.
Вечером, когда Артём вернулся с работы, Оля решилась на серьёзный разговор.
– Артём, – начала она, стараясь говорить спокойно. – Ты знал, что твоя мама хочет продать мою квартиру?
Он замер, держа в руках бутылку воды.
– Что? – переспросил он, и в его голосе было столько удивления, что Оля почти поверила ему.
– Я слышала, как она говорила по телефону, – продолжала она. – Что-то про то, что квартира хорошая и за неё дадут прилично. И что ты должен надавить на меня, чтобы я согласилась.
Артём побледнел.
– Оля, клянусь, я ничего не знал, – сказал он, ставя бутылку на стол. – Она мне ничего такого не говорила.
– Тогда почему она так уверена, что ты на её стороне? – Оля посмотрела ему прямо в глаза. – Артём, я устала быть между вами. Это моя квартира. Моя. И я не позволю никому её отобрать.
Он молчал, глядя на неё, а потом вдруг шагнул вперёд и обнял её.
– Прости, – прошептал он. – Я поговорю с ней. Обещаю.
Но Оля уже знала, что одних разговоров будет мало. Она чувствовала, что конфликт с Галиной Ивановной только набирает обороты. И что-то подсказывало ей, что скоро она узнает нечто, что перевернёт всё с ног на голову.
На следующий день Оля встретилась с Катей в кафе недалеко от её офиса. Дождь прекратился, но серое небо всё ещё висело над городом, как тяжёлое одеяло.
– Я проверила кое-что, – сказала Катя, размешивая сахар в кофе. – У твоей свекрови есть долги. Большие.
– Долги? – Оля нахмурилась. – Какие долги?
– Кредиты, – Катя понизила голос. – Я попросила знакомого из банка глянуть. У Галины Ивановны три непогашенных кредита на общую сумму почти два миллиона. Она брала их на ремонт своего дома и на машину. И, похоже, платить ей нечем.
Оля почувствовала, как мир вокруг неё качнулся.
– То есть… – она запнулась. – Она хочет продать мою квартиру, чтобы покрыть свои долги?
– Похоже на то, – кивнула Катя. – Но без твоего согласия она ничего не сделает. Квартира оформлена на тебя, и точка.
– Но она давит на Артёма, – Оля сжала кулаки. – А он… он не всегда может ей отказать.
Катя посмотрела на неё с сочувствием.
– Тогда тебе нужно быть готовой, – сказала она. – Собери все документы, как я говорила. И подумай, как поговорить с Артёмом. Он должен быть на твоей стороне.
Оля кивнула, но внутри всё кипело. Она представляла, как Галина Ивановна, с её идеальной укладкой и властным голосом, планировала распорядиться её наследством, чтобы решить свои проблемы. Это было не просто давление – это было предательство.
Вечером, вернувшись домой, Оля застала Артёма на кухне. Он выглядел уставшим, но в его глазах было что-то новое – решимость.
– Я поговорил с мамой, – сказал он, едва она вошла. – И… ты была права. Она действительно хочет продать квартиру.
Оля замерла, чувствуя, как сердце пропустило удар.
– И что ты ей сказал? – спросила она, боясь услышать ответ.
– Я сказал, что это не её дело, – Артём посмотрел ей прямо в глаза. – Что это твоя квартира, и только ты решаешь, что с ней делать.
Оля почувствовала, как напряжение, копившееся внутри, начинает отпускать. Она шагнула к нему и обняла его, уткнувшись лицом в его плечо.
– Спасибо, – прошептала она. – Я боялась, что ты…
– Что я выберу её сторону? – он покачал головой. – Оля, ты моя жена. Я с тобой.
Но в глубине души Оля знала, что это не конец. Галина Ивановна не из тех, кто сдаётся без боя. И что-то подсказывало ей, что следующий ход свекрови будет ещё более неожиданным.
– Твоя мама считает, что её сын имеет право на мою наследственную квартиру? – удивилась Оля
– Это было в прошлом месяце, – сказал Артём, нервно потирая затылок, – и я думал, мы это уже решили.
Оля сидела на краешке дивана, сжимая в руках телефон, где только что закончила разговор с Катей. В гостиной пахло свежезаваренным кофе, но уют, который она так любила в их маленькой квартире, сегодня казался хрупким, как тонкий фарфор. Окна запотели от осеннего холода, а за ними мелькали огни проезжающих машин, напоминая, что жизнь снаружи идёт своим чередом, пока её собственная рушится под натиском свекрови.
– Решили? – Оля вскинула брови, стараясь не сорваться. – Артём, твоя мама звонила риелтору! Она уже ищет покупателя на мою квартиру! Это ты называешь «решено»?
Артём опустился на стул напротив, его лицо было бледнее обычного. Он выглядел так, будто хотел провалиться сквозь землю.
– Я же сказал ей, что это не её дело, – пробормотал он. – Обещал, что поговорю с ней ещё раз.
– Поговоришь? – Оля покачала головой, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. – Ты уже говорил. И что? Она продолжает строить планы за моей спиной!
Она встала и прошлась по комнате, пытаясь успокоиться. Половицы поскрипывали под ногами, а старый торшер в углу отбрасывал мягкий свет на фотографии, висящие на стене. Одна из них – Оля с бабушкой на пикнике, обе в соломенных шляпах, смеются над чем-то – заставила её сердце сжаться. Эта квартира была не просто стенами. Это был её якорь, её связь с прошлым. И мысль, что Галина Ивановна хочет её отобрать, была невыносима.
– Я не понимаю, – сказала Оля, остановившись у окна. – Почему она так упёрлась? У неё же есть свой дом!
Артём молчал, глядя в пол. Его молчание было красноречивее любых слов. Оля повернулась к нему, чувствуя, как холодок бежит по спине.
– Ты что-то знаешь, – сказала она тихо. – Артём, скажи мне правду.
Он вздохнул, будто собираясь с духом, и наконец поднял глаза.
– Мама… у неё проблемы с деньгами, – признался он. – Она не хотела, чтобы я тебе говорил.
– Проблемы с деньгами? – Оля нахмурилась. – Какие проблемы?
– Кредиты, – Артём отвёл взгляд. – Она взяла несколько кредитов пару лет назад. На ремонт дома, на машину для сестры. И… похоже, не может их выплатить.
Оля замерла, переваривая услышанное. Катя предупреждала о долгах, но услышать это от Артёма – это было как удар под дых.
– И что, – медленно произнесла она, – она думает, что продажа моей квартиры решит её проблемы?
– Она не прямо так сказала, – Артём замялся. – Но… да, она упоминала, что деньги от продажи могли бы помочь.
– Помочь ей, – Оля почти прошептала, чувствуя, как гнев сменяется горечью. – А обо мне она подумала? О том, что это мой дом? Моя память о бабушке?
– Оля, – Артём шагнул к ней, но она отступила.
– Не надо, – сказала она резко. – Я устала от твоего «Оля, она не хотела ничего плохого». Хотела! Она хочет забрать то, что мне дорого, чтобы решить свои проблемы!
Тишина в комнате стала почти осязаемой. Только тиканье старых настенных часов нарушало её, напоминая, как быстро утекает время. Оля отвернулась к окну, глядя на мокрую от дождя улицу. Она чувствовала себя загнанной в угол, но в то же время внутри росла решимость. Она не сдастся. Не позволит.
На следующий день Оля снова встретилась с Катей. Кафе, где они сидели, было маленьким, с деревянными столами и запахом свежих круассанов. За окном шёл дождь, и прохожие спешили, укрываясь зонтами. Катя, как всегда, была собранной – её тёмные волосы были собраны в аккуратный хвост, а в глазах горела искренняя готовность помочь.
– Я поговорила с Артёмом, – начала Оля, размешивая сахар в кофе. – Он подтвердил про долги. Галина Ивановна по уши в кредитах.
– Я же говорила, – Катя кивнула, листая блокнот. – У неё три кредита, два из них просрочены. Банк уже начал звонить с предупреждениями.
– И что это значит? – Оля посмотрела на подругу с тревогой. – Она правда думает, что я отдам квартиру, чтобы её спасти?
– Она может думать что угодно, – Катя пожала плечами. – Но юридически у неё нет никаких прав. Квартира твоя, наследственная. Даже Артём не может претендовать, если ты не подпишешь дарственную или не продашь её добровольно.
– Он не будет, – сказала Оля, хотя в голосе было меньше уверенности, чем ей хотелось. – Он обещал, что на моей стороне.
Катя посмотрела на неё внимательно.
– Ты ему веришь? – спросила она прямо.
Оля замялась. Она хотела верить Артёму. Он был её опорой, её половинкой. Но его мягкость, его неспособность сказать матери «нет»… Это пугало.
– Я хочу верить, – наконец сказала она. – Но я не знаю, что будет, если она надавит сильнее.
– Тогда тебе нужно быть готовой, – Катя придвинула к ней листок с записями. – Вот список документов, которые нужно проверить. И ещё – я нашла юриста, который специализируется на таких делах. Он может помочь составить письмо, чтобы официально уведомить твою свекровь, что ты не собираешься продавать квартиру.
– Письмо? – Оля нахмурилась. – Это не слишком?
– Не слишком, – Катя покачала головой. – Это сигнал, что ты серьёзна. Иногда такие, как твоя свекровь, отступают, только когда видят, что ты готова идти до конца.
Оля кивнула, чувствуя, как внутри смешиваются страх и решимость. Она не хотела войны. Не хотела превращать свою жизнь в судебную драму. Но если Галина Ивановна не оставит ей выбора…
Дома её ждал сюрприз. На кухонном столе лежала записка от Артёма: «Уехал к маме. Нужно поговорить. Вернусь поздно». Оля почувствовала, как сердце ухнуло вниз. Она знала, что Артём пытается уладить всё мирно, но что-то подсказывало ей, что разговор с Галиной Ивановной не будет простым.
Вечер тянулся медленно. Оля пыталась отвлечься – включила телевизор, листала книгу, даже начала уборку, но мысли всё время возвращались к свекрови. Что она скажет Артёму? Снова начнёт давить на чувство вины? Или придумает что-то похитрее?
Когда Артём вернулся, было уже за полночь. Его куртка была влажной от дождя, а лицо – мрачнее тучи.
– Ну? – Оля встретила его в прихожей, скрестив руки. – Как прошло?
Он снял ботинки, не глядя на неё.
– Она… – он запнулся, – она плакала. Сказала, что я её предаю. Что я выбираю тебя, а не её.
Оля почувствовала, как внутри всё сжимается. Она знала этот приём – слёзы, обвинения, манипуляции. Галина Ивановна была мастером в этом.
– И что ты ей ответил? – спросила она, стараясь говорить спокойно.
– Сказал, что ты моя жена, – Артём наконец посмотрел на неё. – Что я тебя люблю. И что квартира – твоя, и я не позволю никому её трогать.
Оля выдохнула, чувствуя, как напряжение отпускает. Но радость была недолгой.
– Но она не сдастся, – продолжил Артём. – Сказала, что найдёт способ «убедить» тебя.
– Убедить? – Оля нахмурилась. – Это что, угроза?
– Не знаю, – он покачал головой. – Она была… странная. Как будто что-то задумала.
Следующие дни прошли в напряжённом ожидании. Галина Ивановна не звонила и не приходила, что было само по себе подозрительно. Оля собрала все документы на квартиру, как советовала Катя, и даже сходила к нотариусу, чтобы убедиться, что всё оформлено правильно. Но чувство тревоги не отпускало.
А потом случилось то, чего она не ожидала. В субботу утром, когда Оля пила кофе, в дверь позвонили. На пороге стояла женщина лет сорока, в строгом костюме, с папкой в руках.
– Добрый день, – сказала она, улыбаясь. – Я риелтор, Наталья. Галина Ивановна просила меня осмотреть квартиру.
– Что? – Оля чуть не поперхнулась кофе. – Какую квартиру?
– Ну, эту, – женщина посмотрела на неё с лёгким удивлением. – Она сказала, что вы хотите её продать. Я уже нашла потенциального покупателя.
Оля почувствовала, как кровь приливает к лицу.
– Это ошибка, – сказала она, стараясь говорить спокойно. – Квартира не продаётся.
– Но Галина Ивановна… – начала женщина, но Оля перебила:
– Галина Ивановна не имеет никакого права распоряжаться этой квартирой. Это моё наследство. Пожалуйста, уйдите.
Риелтор ушла, извиняясь, но Оля знала, что это только начало. Она схватила телефон и набрала номер Галины Ивановны.
– Что вы делаете? – выпалила она, когда свекровь ответила. – Вы наняли риелтора? Без моего ведома?
– Олечка, успокойся, – голос Галины Ивановны был приторно-сладким. – Я просто хотела помочь. Ты же не знаешь, как это всё работает. Я нашла хорошего специалиста, чтобы оценить квартиру.
– Оценить? – Оля почти кричала. – Вы сказали, что я хочу её продать! Это ложь!
– Ну, не кипятись, – Галина Ивановна вздохнула. – Подумай о будущем. Деньги от продажи – это ваш шанс. Для тебя, для Артёмки, для ваших детей.
– Хватит! – Оля сжала телефон так, что пальцы побелели. – Это моя квартира, и я не собираюсь её продавать. Никогда.
Она бросила трубку, чувствуя, как слёзы жгут глаза. Это было уже слишком. Галина Ивановна перешла все границы.
Вечером Оля рассказала всё Артёму. Он слушал молча, его лицо становилось всё мрачнее.
– Я не знал, – наконец сказал он. – Клянусь, я не знал, что она дойдёт до такого.
– Артём, – Оля посмотрела ему в глаза, – это уже не просто давление. Это… это война.
Он кивнул, и в его взгляде было что-то новое – не только вина, но и гнев.
– Я разберусь, – сказал он твёрдо. – Это зашло слишком далеко.
На следующий день Артём уехал к матери. Оля осталась дома, чувствуя себя так, будто ждёт приговора. Она пыталась занять себя делами – убирала, готовила, листала старые фотографии, но мысли всё время возвращались к свекрови. Что она задумала? Как далеко готова зайти?
Когда Артём вернулся, его лицо было непроницаемым.
– Она призналась, – сказал он, снимая куртку. – Всё из-за долгов. Банк угрожает забрать её дом, если она не выплатит кредиты в ближайшие месяцы. Она думала, что продажа твоей квартиры – это единственный выход.
Оля молчала, переваривая услышанное. Ей было почти жаль Галину Ивановну – почти. Но гнев перевешивал.
– И что теперь? – спросила она. – Она будет дальше пытаться манипулировать нами?
– Нет, – Артём покачал головой. – Я сказал ей, что если она ещё раз попробует что-то подобное, я перестану с ней общаться.
Оля посмотрела на него, не веря своим ушам.
– Ты серьёзно? – спросила она тихо.
– Серьёзно, – он взял её за руку. – Ты моя семья, Оля. И я не позволю никому, даже моей маме, разрушить то, что у нас есть.
Это был поворот, которого Оля не ожидала. Впервые за всё время она почувствовала, что Артём действительно на её стороне. Но расслабляться было рано.
Катя помогла составить официальное письмо, которое Оля отправила Галине Ивановне через юриста. В нём она чётко указала, что квартира является её наследственным имуществом, и любые попытки вмешательства будут иметь юридические последствия. Письмо было холодным, формальным, но Оля чувствовала, что это необходимо.
Галина Ивановна ответила через несколько дней – коротким сообщением, в котором извинялась и обещала больше не вмешиваться. Но Оля не верила в её искренность. Она знала, что свекровь не сдаётся так просто.
Прошёл месяц. Галина Ивановна действительно отступила – не звонила, не приходила, не поднимала тему квартиры. Но Оля не могла отделаться от чувства, что это затишье перед бурей.
Однажды вечером, когда они с Артёмом ужинали, он вдруг сказал:
– Мама нашла выход, – его голос был осторожным. – Она продаёт свой дом.
– Что? – Оля замерла с вилкой в руке. – Свой дом?
– Да, – Артём кивнул. – Сказала, что поняла, что не может рассчитывать на нас. Решила продать дом, чтобы закрыть долги, и переехать в квартиру поменьше.
Оля молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Это было слишком неожиданно. Галина Ивановна, которая всегда казалась непобедимой, сдалась?
– И… как ты к этому относишься? – спросила она.
– Сложно, – признался Артём. – Она моя мама, я переживаю за неё. Но я рад, что она больше не будет давить на тебя.
Оля кивнула, чувствуя, как внутри разливается тепло. Впервые за долгое время она поверила, что они с Артёмом смогут справиться.
Но настоящий финал наступил через неделю, когда Галина Ивановна неожиданно пришла в гости. Оля открыла дверь, внутренне готовясь к новому витку конфликта, но свекровь выглядела непривычно тихой.
– Оля, – сказала она, стоя в прихожей, – я была не права. Я… я хотела как лучше, но всё испортила.
Оля замерла, не зная, что ответить. Галина Ивановна, признающая свои ошибки? Это было как снег в июле.
– Я продала дом, – продолжила свекровь. – Долги закрыла. Теперь у меня будет маленькая квартира в соседнем районе. И… я хочу, чтобы мы начали с чистого листа.
Оля смотрела на неё, пытаясь понять, нет ли подвоха. Но в глазах Галины Ивановны было что-то новое – неуверенность, почти уязвимость.
– Хорошо, – наконец сказала Оля. – Но при одном условии. Вы больше не вмешиваетесь в мои решения.
– Обещаю, – Галина Ивановна кивнула. – И… прости.
Они стояли в прихожей, две женщины, между которыми ещё недавно была пропасть. Оля не знала, сможет ли она полностью простить свекровь, но в этот момент почувствовала, что готова попробовать.
Вечером, когда Галина Ивановна ушла, Оля сидела на кухне, глядя на фотографию с бабушкой. Артём обнял её сзади, уткнувшись подбородком в её плечо.
– Мы справились, – тихо сказал он.
– Да, – улыбнулась Оля. – Кажется, справились.
Она посмотрела на старый подоконник, где стояла маленькая глиняная фигурка – подарок бабушки. Квартира была её, и никто не мог этого отнять. Но главное – она поняла, что её семья, её любовь с Артёмом, сильнее любых конфликтов.
Для вас с любовью: