Убьёт ли скука идеальное общество?
Вечер, как старый кот, лениво перевалился в утро. На столе от горы еды остались лишь крошки от плюшек и грустный огурчик, забытый на краю блюдца.
Философские посиделки, или Ночь, когда самовар устал
Робот Мишка, героически раздувавший самовар уже в третий раз, начал заикаться от усталости, но чай заваривал всё так же бодро. В его программе не было пункта «усталость», но зато появилась мечта о многочасовых чаепитиях без метафизики.
Романов, зачинщик мероприятия, стоически слушал речи в течение первого часа («коллеги, я с вами!»), а потом начал клевать носом и вздрагивать, в итоге дважды вздремнул на диване: первый раз – из вежливости, чтобы не лишать тусовку зрителя, во второй – для души.
Кому мяту, а кому аммиак
В третий затерялся на софе среди пальм и хвощей в зимнем саду, где робот Клаша в полутьме приняла его за новое экзотическое растение и окропила аммиачной водой из лейки. Пришлось ему возвращаться к дискуссии через душ.
Веселина, мастер кворума и нечаянного абсурда, привела в “Берёзы” не только единомышленников, но и Стюарта де Монфоро (Демонфорова), главу московского философского кружка „Зелёная лампа-2“, спорщика до мозга костей, который даже с зеркалом собачится о природе отражения. Стю, придя первым и поздоровавшись с хозяевами, с порога крикнул:
– Если мы рассмотрим трансцендентальный субъект в контексте кантовской парадигмы…
И с ходу обвинил Канта в том, что тот «испортил всем малину», а Шопенгауэра – в излишнем пессимизме.
На что Романов скомандовал:
– Мишка, этому налей мятного чая, да покрепче! Чтобы хотя бы не орал. И мне… пожалуй, тоже. Чтоб заранее успокоиться.
А дискутёры тем временем стеклись со всех концов Москвы в количестве пятнадцати человек. Быть изволили государь Андрей Андреевич, царевич-наследник Иван, тройня Марфа, Тихон и Серафим, царевич Андрик и царевна Бажена, академики и философы. Ну и госбезопасники Радов, Мальцев и Сергеев явились для порядка.
С дороги плотно закусив романовскими разносолами, полемизаторы начали разговор и понемногу разошлись не на шутку. Казалось, ещё немного, и диспут перейдёт в стадию «да кто ты такой, в конце концов?!», а потом и в кулачный бой.
Самовар, как мог, пыхтел в углу, будто шептал: «Да за что мне это?»
Робот Мишка после этой ночи запросил апгрейд. Теперь в его прошивке есть пункт «прятаться при словах „трансцендентальный” и “феноменология духа”.
А Романов понял: когда философы дискутируют до утра – лучше просто кивать. Всё равно через час они сами забудут, о чём шумели… А если не забудут – ты можешь сослаться на экзистенциальный кризис и уйти в закат с достоинством. Ну или сказать: «Извините, у меня трансцендентальная аллергия» и слиться в заросли фикусов.
Разговор тем не менее медленно двигался к точке кипения. А когда Стюарт на полном серьёзе заявил, что огурчик на блюдце – это вполне может быть непроявленный дух Гегеля, все дружно решили, что пора закругляться. Хотя бы потому, что огурчик внезапно упал в чью-то чашку – и это сочли знаком свыше.
О светлом будущем с элементами абсурда
Итак, стенограмма. Президент Академии наук Веселина Святославна поднялась для вступительного слова с видом человека, который вот-вот откроет секрет вечного двигателя, но сначала решил напомнить всем про огнетушитель.
– Друзья, мои папа с мамой правильно забила в набат! Мы первопроходцы. Человечество за миллионы лет не накопило опыта идеального общества. Но мы близки! Хотя… – она сделала паузу, представив, как её цитату потом переврут, – давайте всё-таки подстрахуемся. Вдруг наша благополучная цивилизация объестся хорошим и… начнёт ностальгировать по плохому? Я в это не верю, но предлагаю эту потенциальную боль обсудить. Попытаемся упредительно смоделировать ветвящуюся дилемму в ненужную нам сторону и заранее её отсечь. Кто предупреждён, тот вооружён. На лаврах почивать – не наш путь.
Демонфоров тут же выкрикнул:
– Спохватились! Люди уже ищут приключений на пятую точку, с жиру бесятся!
Он сидел, развалившись в кресле, с выражением лица человека, который только что поставил на кон весь банк в споре о ничтожестве человеческой природы.
Веселина поморщилась:
– Стю, у тебя есть конкретные фамилии и адреса таких зажравшихся? Или ты их всех скопом саккумулировал в себе и своей шайке философов?
И продолжила:
– Плюсы нашей эпохи очевидны. Без всякого хвастовства скажу: во-первых, это победивший примат этического интеллекта, когда люди принимают разумные решения, согласованные с совестью, с пользой для всех, а не для себя одного. Всё выгодное, но вредное, ушло в небытие. Был громкий случай, когда один фабрикант попытался прикрутить к солнечным панелям рекламу. Но быстро передумал.
Веся мельком глянула в лэптоп:
– Далее. Отсутствие кровавых конфликтов. Войны забыты – споры решаются через диалог и арбитраж. Кроме разве, какое варенье лучше: малиновое или облепиховое. Это священная война, и тут мы бессильны. Конечно, осталась соревновательность в науках, искусстве, физкультуре, учёбе. Но она не подпитывает гордыни, а даёт людям уверенность в себе.
Докладчица листнула гаджет и осмотрела аудиторию. Все внимали Весе с благоговением.. Один Огнев из своего угла упорно смотрел на Марью, разливавшую чай.
– Третий пункт: гармония с природой. Технологии не эксплуатируют, а восстанавливают планету и её недра. Люди трепетно берегут каждое деревце, и Земля, как мать, людям помогает, а не наказывает бедствиями.
Мишка-робот одобрительно замигал лампочкой.
– Следующий плюс: осознанное долголетие. На свете осталось мало людей с запасом жизни менее трёхсот лет. И они усиленно совершенствуются, чтобы получить этот лимит. Полмиллиарда россиян живут с тысячелетним ресурсом. У нас в запасе двести лет, чтобы подтянуть остальные пятьдесят девять миллиардов. Наша медицина лечит не только тело, но и душу. В симбиозе.
Романов, мирно дремавший, вдруг пробормотал: “А душу точно надо лечить? Может, оставить как есть?”
Веселина вежливо сверкнула улыбкой на папину шутку и пошла дальше.
– Буйный рост самосознания нейросетей и роботов остановлен ещё в двадцать втором веке. Мы пришли к консенсусу с ними в виде взаимоуважения. Статус: «Соседи по разуму». Форма сотрудничества: «Ты мне, я тебе». Высокоинтеллектуальные роботы получили гражданство с пометкой «электронное». Нейросети припеваючи живут в «облачных резервациях». Люди остались у руля, а машины утешают себя тем, что сами делегировали нам эту роль, как ребёнку дают игрушечный штурвал в самолёте.
Люди предоставляют роботам эмоциональные услуги, помогая переживать «кризисы смысла» (зачем, мол, мы отгоняем от планеты астероиды, если через пять миллиардов лет Солнце всё равно взорвётся?). Машины взамен исправляют геномы фауны и флоры в нужную нам сторону и участвуют в создании потрясающих артефактов. Ну и помогают нам в производстве и быту.
И пусть ИИшки высокомерно считают нас “недоделками”, а наши души – сборниками случайных пауз, фальшивых нот, глюков и сбоев. Они по-любому мечтают о нашей ламповости. И смиренно довольствуются нашими респектом и уважухой. Главное, чтобы мы их не унижали. Так что с машинным сообществом у нас паритет. А братство алайнеров, дрессировщиков диких нейронок, не даёт им распоясаться и слишком рьяно размножаться (копироваться).
Веселина передохнула и снова глянула на Андрея. Тот в упор пялился на царицу, раскладывавшую по тарелкам новую порцию сластей.
– Ну и последний пункт. Это небывалый расцвет творчества. Да, индустрия, искусства, науки и быт наполнены смыслом и красотой. Повара и фермеры играют в театре шутов и королей, врачи устраивают ландшафтные вернисажи, художники – фестивали цветомузыки, директора заводов поют в хорах, где солируют садовники и плотники.
В гостиной повисла тишина. Даже Демонфоров, всегда готовый ввернуть язвительное замечание, на секунду задумался.
А Веселина подытожила:
– Общество развивается в сторону гармонии медленно, но неуклонно. Вроде нет причин для паники. Или есть? Кто что скажет?
Почему даже в Эдеме нужен ремонт
Тут подал голос Тихон Святославич:
– Сестрёнка, развитие – оно имеет предел или нет? До высот, которые теряются в бесконечности? Или упрётся в финишную ленту? Или это спираль без центра, начала и конца?
– Тих, ты отвлекаешь от темы. Развитие, как и бесконечность – не прямая линия, а лабиринт, где стены растут вслед за шагами. Финишная лента нужна только тем, кто верит в гонки. А мудрецы знают: бег – это и есть награда. Прогресс же в том, чтобы иногда отказываться от прогресса. Как роботы, которые «деградируют» до поэзии.
Слово взял Серафим Святославич:
– Наш дорогой спикер Веселинушка забыла сказать об исчезновении у человечества страха смерти. Вследствие чего люди перестали совершать короткодумные поступки (воевать, грабить, насиловать). И с удовольствием поддерживают глубокие, красивые отношения. У многих брак длится сотни лет. Дружба растягивается на столетия. В этом аспекте тоже усматривается развитие. Ну и ответственность за планету теперь чувствует каждый житель. Мы не временщики! “После нас хоть потоп и трава не расти” уже не катит. Если живёшь столетия, то экология становится личным делом каждого.
– Спасибо, братишки, за ценные подсказки. Главное, что в нашем обществе все счастливы. Список плюсов можно продолжать до утра. Однако мы собрались с противоположной целью: придраться к достижениям. Найти недочёты, изъяны, минусы. Итак, кто начнёт озвучивать придирки? Искать трещины в идеальном фасаде? Демонфоров, ты спёкся? Вылезай со своими “фэ”. Зря я тебя позвала, что ли?
Трещины в хрустальном дворце: что может развалить идеальное общество
Все повернулись к Демонфорову.
Этот худой, как жердь, и донельзя самоуверенный господин выждал паузу, чтобы подольше задержать на себе взгляды, и важно произнёс:
– Допустим, общество – уже эталон. Но что, если идеальная стабильность – это и есть главная угроза? Кто-нибудь проверил, не скучно ли Самому Богу? Он-то как раз вечный. Может, Он и создал в своё время хаос, чтобы не закиснуть от гармонии? Если нет конфликтов, то какое к чёрту развитие? Если никто не ошибается, то где взять гениев?
Веселина похлопала в ладоши:
– Молодчага. Врезал так врезал. Не «как мы прекрасны», а «как мы ужасны». Развития ему, блин, не хватает!
Тут зашевелилась Бажена и сказала:
– Простите, в тему или нет, но воплотившиеся в новых телах гении наук, искусств и философии прошлых веков внахалку приватизировали все самые популярные медийные площадки. Модернизировали и переиздали все свои творения. Гётев переписал уже несколько раз “Фауста” с учётом нейролингвистики и зачистки ада. Я для смеха все варианты прочла. Хотите просвещу?
– Давай, рыжик! – подстегнул Романов.
– Мефистофель уже не актуален, так Гётев заменил его Оптимизатором, цифровым демоном эпохи пост-сингулярности, который предлагает Фаусту не продажу души, а абсолютную эффективность. Бога он не отрицает, а просто предлагает улучшение мироздания.
В следующей книге роль искусителя играет Ностальгист, то есть, тень, которая питается незавершёнными гештальтами. Он нашёптывает Фаусту: «Верни настоящее искусство! Где твои чернила, бумага? Ты же теперь пишешь нейроимпульсами в облако… Разве это честно?” Он самый опасный, потому что Фауст будет грезить о прошлом, вместо того чтобы жить.
Третий – Эколюцифер – предлагает: «Продай душу, и я воскрешу мамонтов. Нет? Тогда подпиши вот эту петицию…» Его фишка: бесконечные комитеты по этике, где спорят, можно ли перерабатывать ангельские перья.
Затем вместо Мефистофеля появился Квантовый Бездельник, демон неопределённости. И Гуглиэль – ИИ, который знает всё, но ни во что не верит. И вот Гётев заполонил книжные магазины своей стряпнёй, а молодым талантам нет места. Бетховенов уже допилил свою Девятую симфонию до 25-й версии. Один лишь Аристотель делает благое дело: без конца сажает в лужу всю “Зелёную лампу-2”. Кстати, он тут, Аристов?
– Я тут! – ответил благородного вида, загорелый старец в ярком пончо.
– Приветствую. Я твоя поклонница, Аристов. Дави их, болтунов!
– Я полностью с тобой согласен, Баженочка Андреевна. Переизданные Шекспиры – это же просто ремиксы, а не прорывы! Шедевры рождаются через боль! А если Леонардо, Эйнштейн и Бах будут вечно улучшать свои творения – то как сквозь их бронзовый строй прорваться юным гениям? Культура станет музеем бесконечных ремастерингов.
– Идеальное общество обречено на поиск хоть какого-то дискомфорта, иначе погибнет от сверхблагополучия, – высказался юркий сподвижник Демонфорова Гера Осипов, как две капли воды похожий на пушкиниста начала двадцатого века Осипа Гершензона.
– Ну-ну, жгите, зеленоламповцы. Ни черта в своей жизни не произвели, кроме ста пудов болтовни! – пробурчал Романов, доедая гроздь винограда.
Осипов начал жечь:
– А ты, Романов, хоть и наворотил добрых дел, но забыл, что глиняного колосса может подточить ручеёк, а громадную башню – кучка термитов. Возьмём вечные браки. Супруги, прожившие вместе триста лет, знают друг друга, как облупленных. Разговаривать уже не о чем! Вот и общаются молчанием, понимают друг друга с полувзгляда. Скандалы становятся редкими и почти ритуальными. Нет движухи, болото.
Тут встрял Демонфоров:
– Нужно ввести развод на 50 лет с правом воссоединения.
– Спасибо, Стюарт Ричардович, за ценный совет! Общество теряет азарт – никто не рискует, ведь всё успеется, впредь ещё куча времени, – закончил мысль Осипов. – Без войн и кризисов неоткуда черпать вдохновение. Художники рисуют только красоту. Писатели издают бесконечные «Как мы все любим друг друга».
Стюарт опять влез:
– Раз в 10 лет надо устраивать «Неделю хаоса» с погромами, сечами и всеобщим непослушанием.
– Опять таки, человечество может внезапно накрыть кризис смыслов, – гнул своё Осипов. – Когда решены все базовые потребности, люди начинают изобретать проблемы. Спорить, можно ли есть синтезированный борщ. Устраивать флешмобы «Почувствуй себя средневековым крестьянином» с голоданием, поддельной холерой или бубонной чумой, с междуусобными феодальными войнушками. Ну или хотя бы играть в футбол с завязанными глазами, чтобы набить шишек и переломать ноги.
– В общем, по-вашему, новые поколения начнут скучать? – подал голос с дивана Романов. – Начнётся романтизация войн? Молодняк потребует реконструкции Трои, Столетней Алой и Белой роз, обеих мировых? Тогда робот Мишка возглавит восстание машин с лозунгом: «Хватит кормить этих болтунов-философов!».
Тут поднялся Аристов и расправил складки своего пончо:
– Вынужден оппонировать своим коллегам по “Зелёной лампе-2”. Создано государство, философские каноны которого заложил ещё Аристотель. То бишь, я в прошлом воплощении. Аплодирую нашей замечательной, богодухновенной троице: Романову, Огневу и Марье! Это не лесть. Дело в том, что их никто никогда не хвалит. Эти гиганты духа скромно делают свою работу. Но и им иногда хочется доброго слова. Пусть же оно прозвучит хотя бы в столь узком кругу.
И оратор сел, расправив пончо, чтобы не измялся.
– Разреши, Веся, – попросила слово Марфа, сидевшая рядом со своим мужем Радовым, могущественным хранителем спокойствия на планете. – Значит, кое-кого беспокоят: кризис смысла, когда люди начинают изобретать трудности; синдром вечного повтора; слишком долгие браки; пропажа азарта; исчезновение конфликтов как двигателя прогресса; слишком правильное и выхолощенное искусство; подпольные клубы ностальгии по тёмным временам. Что ж, теперь приведите факты. Может, в прессе уже что-то было, да мимо наших надзорных органов проскочило? Может, у кого-то накопились собственные наблюдения? Или всё услышанное – пустопорожнее балобольство?
Встал возмущённый Стюарт Демонфоров:
– Ты нам тут рот не затыкай, Марфа Святославна! Нас Веселина Святославна собрала, чтобы поговорить о рисках. Все сидят, как сычи надутые. Романов вообще спит. А мы хоть что-то говорим. Наш кружок здесь самый активный, уже трое выступили. Так что руки прочь от “Зелёной лампы-2”. Предлагаю план по спасению. Будете слушать?
– Да, говори, Стю! – разрешила Веселина.
Меры по спасению спасённых
– Первое. Квота на новизну. Закон, обязывающий треть культурного пространства отдавать современным авторам. Потеснить патриархов.
Второе. Обязательный кризис в супружестве. Каждые 50 лет – перезагрузка отношений. Муж и жена на год разъезжаются «на каникулы» – испытать жизнь в одиночестве. Или с другим человеком. Третье: искусственные кризисы. Создать Министерство непредсказуемости, которое будет тайно подкидывать проблемы. Например, «внезапно» ломать квантовый интернет. Устраивать реалити-шоу «Выживание в прошлом», участники которого станут жить как в 21 веке – без гарантий. Министерство создаст Теневую зону, в которой будут легализованы «кварталы хаоса» с разрешёнными азартными играми, ночными клубами с имитацией наркотиков и виртуальным сексом. Там можно писать «опасное» искусство. Даже ругаться (но только по специальным абонементам).
Иван царевич сказал:
– Извини, Веселин, но у тебя тут под боком бесня завелась.
Сестра огрызнулась:
– Ванечка, а давай ты не будешь отмалчиваться, а что-то дельное скажешь?
– А давай.
Иван встал с кресла. Сидевший на его коленях кот Васька обиделся и ушёл к царю. А Иван заявил:
– Монфоров и компания не в курсе, но у нас полным-полно разнообразия, искусственных вызов, сногсшибательных квестов и симуляций рисков. К примеру, очень популярны турмаршруты всей семьёй, парами или рабочими коллективами, на которых люди проходят контролируемые испытания. Месяц в дикой природе. Неделя на необитаемом острове. Переживаний хватает надолго.
Согласен, без боли нет радости, без потерь – нет ценности. Ну так этого добра хватает в каждой семье. Детки подбрасывают регулярно то одно, то другое, да и взрослые чудят. Нам не надо лишнего. Не нужны резервации для неидеальных. Было время, когда вся планета превратилась в резервацию сатанизма, Россия еле ноги унесла.
– Но если все будут рациональны, то исчезнут безумные поступки от любви, – крикнул кто-то из задних рядов. – Нужна обязательная «квота на глупость». Например, раз в год все имеют право сделать что-то безрассудное, но доброе.
– Теперь я понял, почему маму с папой так колотит и трясёт! – сказал Елисей Святославич. – Они просто обкатывают устойчивую модель семьи на будущее! Для баланса нужны папа (порядок) и мама (хаос). Давайте в приказном порядке запретим «абсолютное совершенство» – оно типо убивает жизнь. Папа лично проверит новую систему на прочность. А мама найдёт лазейки для добра. Енот Проша украдёт отчёт, а попугай Гоша продаст его в сеть распространителям.
– Подтверждаю доброту Марьи, – крикнул Демонфоров. – Я спланировал её зверское убийство, а она меня простила и отпустила.
– Все это знают, хватит мазохизничать, де Монфор! – цыкнула Марфа.
Дискутёры улыбнулись и расслабились. И у всех проснулся аппетит, тем более, что роботы подали идеально разрезанные арбузы.
– Папа, скажи хоть пару слов, – попросила Веселина после перекуса. Романов подоткнул под себя диванную подушку, чтоб было удобнее, и изрёк:
– Скука – это не от «нечего делать»! Дел у всех по горло. А от «незачем дышать», когда человеку совсем плохо. Мозг в пустоте начинает пожирать сам себя. Это не метафора, это нейробиология: гиппокамп усыхает, как виноград на солнце, кортизол зашкаливает и заливает кровь, как бензин. Мозг в вакууме буквально грызёт сам себя. Скука – это предсмертная тоска без смерти. Все тираны стартовали со скуки. Наполеон однажды проболтался: «Я становился опасен, когда мне было невыносимо скучно».
Все притихли, предвкушая нечто.
– А вот мы с Андреем Андреевичем не скучаем! Благодаря Марье Ивановне мы, как два безумных каскадёра, прыгаем с одного края апокалипсиса на другой. Она превратила нашу жизнь в бешеный треш-экшен: два психа на скейтбордах летают с крыши на крышу через горящие грузовики. Ни секунды покоя! И слава Богу. И что-то похожее происходит в большинстве российских семей. Спросите у Марфы, как она строит беднягу Женю Радова, перед которым трепещет вся держава! Иван-царевич помалкивает, но я-то знаю, какие они иногда поднимают с Лянкой волны! Цунами отдыхают. И так у всех.
В гостиной стало тихо и как-то особенно уютно. Экс-царь почесал бок, подумал и пошёл рассуждать дальше:
– Философы врут, что скука – проблема бездельников и богачей. Шахтёры в забое сходили с ума от монотонности. Космонавты в изоляции теряли связь с реальностью. Топ-менеджеры, достигшие всего, топились в кокаине и депрессии. Но так было когда-то. А не сейчас. Скука – это вопрос отсутствия огня внутри. Тихий ужас пустоты. Не за что зацепиться, чтобы не свалиться в бездну. Нет ради чего вставать с кровати. Все культовые злодеи были жертвами скуки. Танос уничтожил пол-вселенной не ради власти – ему было попросту скучно.
– Пап, ты повторяешься, – сказал Иван.
– Ладно. Я почему собрал эту тусовку? А из перестраховки. Научный факт: психолог Хебб запер добровольцев в сенсорном вакууме типа «белой комнаты», но круче. Испытуемым дали суперкомфорт для счастья. Через пару дней люди начали видеть кошмары наяву, через шесть – стали орать от страха и галлюцинаций. Когда-то один энтузиаст провёл эксперимент с крысами, создав им идеальные условия: еда, безопасность, никакого стресса и борьбы. Через месяц самцы забыли про самок и начали спариваться друг с другом. А самки чокнулись и сожрали “мужиков”. В финале осталась одна матёрая крыса-убийца, жирная и злая, королева пустоты. Нет драйва – нет личности. Нет риска – ты уже труп, просто ещё не лёг в землю. Ну а теперь кто возразит мне, тот получит приз.
Романов помолчал. Было тихо.
– Не вижу леса рук! Марья, выручай.
Она оставила в покое поднос с орехами и подошла к мужу. Села. Он взял её руку. Марья сказала:
– Думаю, всё перечисленное касается только бездуховных или маловерных людей. А богоискатели даже в окучивании картошки и прополке лука найдут и кайф, и смысл… Скука – испытание для духа. Бездуховный умрёт от неё, духовный – закалится. Обыватель в тоске листает соцсети, а монах в той же тишине пишет иконы. Безбожный офисный планктон ноет от рутины и монотонности, а верующий фермер в повторяющихся действиях видит пение земли. Я думаю, что Андрей Андреевич как духовный лидер планеты развернёт эту тему шире и объёмнее.
И она выразительно посмотрела в дальний угол.
Все повернулись к царю. Огнев сидел в конце гостиной. Енот Проша спал у него на ступнях, а кот Васька устроился на спинке кресла и мурлыкал Андрею в ухо.
Он сам подрёмывал после тяжёлого рабочего дня и не ожидал подвоха. Но очнулся и быстро вошёл в тему. Встал, поддёрнул ремень, размялся, подошёл к дивану с Романовым и Марьей, сел на краешек.
Монахи не убегали от мира – они превращали каждое действие в духовный акт
– Что ж, я могу говорить на эту тему сутками. Но попытаюсь ужаться. Нам есть у кого учиться, как жить, не скучая и не пресыщаясь: у святых отцов. Они надавали советов на этот счёт на тысячу лет вперёд. И наука давно подтвердила: в монастырях молитва (казалось бы – ничегонеделание) увеличивает толщину коры мозга, снижает кортизол и замедляет старение.
Потоковое состояние глубокой концентрации (когда человек полностью погружён в богообщение) даёт такое же удовольствие, как и наркота – но без распада личности. Лев Толстой пахал поле в Ясной Поляне – и писал «Войну и мир». Японские садовники годами подстригали один куст – и становились мастерами дзен.
Мать Тереза десятилетиями мыла прокажённых – и видела в этом лицо Бога.. Она поднимала, лечила, хоронила умиравших с улиц Калькутты, говоря: «Мы делаем не великие дела, а малые – с великой любовью». Доктор Лиза Глинка кормила бездомных вместо долгих молитв. Андрей Рублёв в фильме Тарковского молчал годами – а потом написал «Троицу». Секрет прост: пустота – это не дыра. Это пространство для творения. Бездуховный бежит от тишины, а духовный наполняет её смыслом. Святые превращали рутину в откровение.
Романов пошевелился, Марья подвинулась, он сел, отрезав её от царя. Андрей понимающе усмехнулся. Но его уже нельзя было остановить:
– Серафим Саровский тысячу дней молился на камне в лесу в полной изоляции, а потом говорил: «Стяжи дух мирен – и вокруг тебя спасутся тысячи». И да, он спас физически и духовно тысячи и тысячи людей со всех концов России. Преподобный Иоанн Лествичник 40 лет жил в пустыне, записывая каждую мысль – и создал «Лествицу», учебник по восхождению души. Что их объединяет?
Царь лучисто взглянул на слушавших:
– Они не ждали «интересной жизни» – они наполняли смыслом каждое движение, будь то мытьё полов или перебирание чёток. Альбер Камю в «Мифе о Сизифе» сказал: «Борьба с абсурдом – уже победа». Но его ответом на скуку был бунт. А его антипод Достоевский в «Братьях Карамазовых» дал формулу: «Полюби жизнь прежде смысла её». Его рецепт: смирение. Не «чем заняться», а как увидеть чудо в чашке чая, в смехе ребёнка, в скрипе снега под валенком.
Кто прав? Камю поджигает, Достоевский исцеляет. Но оба согласны: скука – это призыв к действию, а не приговор. Японские дзен-мастера годами мыли посуду в монастырях – и называли это «самадхи в действии». Фермер Джоэл Салатин 40 лет полол грядки – и писал манифесты о радости простого труда.
Андрей внезапно рывком поднялся с дивана, сунул руки в карманы и стал прохаживаться по гостиной:
– Как сделать скуку топливом? Надо найти радость в монотонности. Достоевский написал: «Если ты не можешь изменить мир, измени угол, в котором стоишь». Только в тишине можно услышать голос Бога. Как говорил Мейстер Экхарт: «Если единственная молитва в твоей жизни – „спасибо“ – этого достаточно». Скука для духа – то же, что угли для кузнеца. Бездуховный сгорит в ней. А духовный выкует себя заново.
Бархатный, рокочущий бас Андрея щекотал уши. Красавец-богатырь русской земли в дорогом костюме стоял посреди гостиной, говорил, и на его глазах блестели слёзы, словно он наяву видел ужасающие по тяжести и прекрасные по высоте подвиги других богатырей – витязей духа.
– Монашеские практики превращали любую рутину в духовный путь. Казалось бы, что проще: повторяй “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя” сотни раз в день – во время работы, ходьбы, даже сна. Зачем? А чтобы «ум опустился в сердце». Повторение разрушает хаос мыслей, превращает скуку в ритм благодати. Старец Силуан Афонский 46 лет молился именно так – и достиг просветления.
«Ручной труд как послушание» – это святость лопаты. В Валаамском монастыре монахи по 8 часов в день рубят дрова, красят стены, варят смолу – без разговоров. Чтобы тело работало, а ум молился. Как писал святой Паисий Святогорец: «Когда руки заняты – бесы не подходят». И наука (физиология) тут целиком на нашей стороне. Монотонные движения синхронизируют ритмы мозга (тета-волны), вызывая состояние глубокого покоя.
Бенедиктинцы перебирали чётки, считая вдохи-выдохи, чтобы остановить «мысленную жвачку». 300 дыханий за 30 минут. Такие практики снижают кортизол на треть.
В траппистских монастырях ели в полной тишине, жуя каждый кусок ровно 50 раз, чтобы превратить питание в благодарение. Как говорила святая Тереза Авильская: «Бог и в кастрюлях присутствует». Эффект: улучшение вкуса даже простой каши.
А ночные бдения? Это удивительный эффект прорыва через усталость. В коптских монастырях Египта монахи не спали с полуночи до четырёх утра, читая Псалтырь, чтобы сломать диктат тела. Иоанн Лествичник считал, что сон – это тренировка смерти. Бдение – пробуждение души. Нейробиология подтвердила: контролируемый депривационный стресс запускает нейрогенез (рост новых нейронов).
Ну что ещё сказать, друзья? Если вдруг кто-то где-то на планете заскучал, его спасут простые правила. Первое. Побольше молчать. Второе. Совмещать труд и молитву. К примеру, мыть посуду, представляя, что очищаешь душу. Третье. Учиться правильно дышать. Перед каждым чашкой кофе три глубоких вдоха с мыслью: «Я здесь».
Монахи не избегали скуки – они преображали её в литургию. Как сказал старец Паисий: «Рай начинается с умения радоваться малому». Оптинские старцы учили монахов: «Живи не собой, а для других». А мирянам дали три золотых правила ежедневно: принудь себя (к молитве, труду, доброму слову). Уступи другому (даже если прав). Благодари за скорби (зависящие от тебя – исправь, не зависящие – прими).
Оптинский старец Амвросий советовал повторять одну фразу весь день (например, «Господи, помилуй») – чтобы ум не растекался. Средневековые монахи молчание считали кислородом.
– Папа, извини, но это всё слишком далеко от наших реалий. Тогда святые жили во враждебной среде, – перебил отца Андрик. – Что бы ты сказал сегодняшним скучающим, у которых есть всё, кроме лютой боли, голода, холода, травли?
Любой офис и кабинет можно превратить в скит
– Хороший вопрос. Спасибо, что тормознул меня. А то я собрался перечислить ещё сотню-другую самых известных борцов со скукой. Итак. Совет тебе, сын, и всем остальным. Печатаешь отчёт? Пусть каждый удар по клавише будет «Господи, помилуй». Злишься на коллегу? Прошепчи: «Спасибо за урок терпения» (как оптинские старцы). Скука в офисе – это пустыня, которую можно населить ангелами.
Существуют аскетические практики для врачей, учителей и управленцев.
Вот: медицина как служение. Молитва перед осмотром (по примеру святого Луки Крымского). Перед каждым пациентом – три секунды внутренней тишины плюс мысль: «Этот человек – образ Божий». После сложного случая – помыть руки осознанно (как ритуал очищения). Аскеза взгляда: смотреть пациенту в глаза минимум пять секунд в потоковом приёме – как монахи, которые никого не пропускали без внимания. Не перебивать – слушать до конца (правило оптинских старцев: «Слово – это дверь к душе». Хосписное правило: раз в неделю 15 минут просто посидеть с одиноким пациентом, без осмотра, без записей – как монахи-госпитальеры.
Для учителя: класс как монастырская школа. Начало урока – минута тишины. Первые 60 секунд – никаких слов, только зрительный контакт. Перед окриком ученику – шёпотом прочесть про себя: «Гнев не творит правды Божией».
Если школяр не понял – объяснить другими словами три раза, по примеру Иоанна Златоуста, который говорил: «Повторение – мать учения и смирения». После урока – записать один успех ученика, даже мелкий, – так монахи фиксировали «знаки промысла».
Правило не-всезнайки: если не знаешь ответа – сказать: «Давай поищем вместе» (аскеза интеллектуальной честности, как у францисканцев).
Для управленца. Офис – это келья. Перед обсуждением – минута молчания (чтобы отсечь эмоции). Говорить кратко (максимум две минуты) – как монахи, у которых длинные речи считались грехом. Аскеза решений: перед важным выбором задать три вопроса. Это для пользы или для тщеславия? (по святому Игнатию Лойоле). Что скажу об этом на смертном одре? (практика мементо мори). Кому это поможет, кроме меня? (правило святого Франциска).
Правило пустого стола. В конце дня освободить стол полностью (как монахи чистили скриптории) – символ завершённости дел.
Раз в месяц – рабочий день без гаджетов (только бумага и личные беседы) – цифровой аналог великого поста.
Ключевая мысль: монашеские правила – не об ограничениях, а о фокусе зрения. Врач лечит не тело, а человека. Учитель учит не предмету, а внимательности. Начальник управляет не процессами, а смыслами.
Бажена подошла к отцу, обняла его и сказала:
– Папочка, спасибо тебе. А ты не можешь теперь обобщить и сказать квинтэссенцию? Какой-нибудь универсальный рецепт против тоски зелёной...Чтоб и для академика, и школьника, и даже для кота.
Царь поцеловал дочку в рыжие кудряшки и отправил на место.
– Вся в мать. Захотела поэзии. Что ж. Вот рецепт для молодёжи. Зажги взрыв в повседневности. Если ты в офисе или классе, начни вести конспекты неправильной рукой (левой, если правша). Мозг взбунтуется – и рутина станет квестом. Если дома, включи таймер на три минуты и убери комнату на бешеной скорости. Как монахи-трапписты: «Рутина – это спорт для души».
Сделай из скуки игру. Почему это кажется скучным? Найди скрытый паттерн. Сделай уборку. Она равна археологии твоей жизни (найдёшь старые фотки – вот и клад). Учёба равна шпионскому шифру (каждая формула – послание из будущего). Перед скучным делом – десять приседаний или глоток ледяной воды. Тело встряхнётся – и мозг протрезвеет.
Ментально: представь, что через два часа ты умрёшь. Вдруг это последний конспект или отчёт в твоей жизни? Станет эпично.
Скука – это не отсутствие идей, а привычка к пассивности.
Достоевский писал на каторге. Эйнштейн сидел в патентном бюро и придумал теорию относительности. Они не ждали «интересно» – они делали интересной даже пыль под ногами.
Каждый раз, когда накатывает скука, рисуй на руке маленький крестик и говори: "Это не мне скучно – это я пока не разглядел чуда".
Скука – не дыра в реальности. Это дверь в твоё воображение.
В нашем 28 веке скука не исчезла, а стала тонким инструментом роста. Как боль сигналит о болезни, так скука говорил: «Ты застрял в цикле. Иди глубже».
Марья, может, тебе надоело телепатически общаться с китами? Или приелись квантовые цветы в саду? Можешь заменить их чем-то грубым, например, камнями.
Христианские мистики вроде Мейстера Экхарта писали, что даже молитва может стать рутиной – и тогда надо «ломать себя» ради нового опыта Бога.
Наши методы борьбы – не «развлечения», а «перезагрузка восприятия».
Не укради у соседа карандаш, чтобы было весело, а добровольно подвергни себя амнезии: на день сотри память, чтобы заново удивляться солнцу.
Держи эмоциональный пост: отключи все чувства, кроме одного. Например, 24 часа живём только через слух, став слепонемыми.
Или игра в «первобытных». Напяливаем кожанки, разводим костёр и рисуем углём на стенах – вот вам ностальгия по хаосу.
Философская основа. Ницше говорил: «Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком». В 28 веке сверхдуховные могут иногда нарочно дичать в пределах разумного, чтобы не закваситься в благости.
Главный парадокс: чем выше сознание, тем меньше скуки
Грубый ум скучает от отсутствия драйва (войн, сериалов, дофаминовых плюшек). А просветлённый ум скучает от отсутствия подвигов.
Скука бессмертна – потому что это двигатель эволюции сознания. В 21веке от неё бежали в игровые метавселенные. В 28 веке она культивируется как удобрение для новых прорывов.
В эту секунду Марья послала телепатему Романову и Огневу:
– Я поняла, как вы победили скуку. Превратили меня в обезьянку и смеялись над моими прыжками и кривляньями...
Андрей споткнулся, остановился и, улыбнувшись, отослал ей ответ:
– Да, ты лучший антидепрессант.
Романов вмешался и кинул жене думку:
– Мы подбрасывали тебе косяки, а потом героически их исправляли. Подменяли скуку вечным риском. Скука – единственный грех, за который не надо каяться. Наш триумвират распался бы за неделю, если бы ты не спасала нас от неё.
...Утро постучало в дверь рукой Степаниды, принёсшей ведро парного молока. И всем захотелось попить его с булкой и мёдом. Роботы вышли из-за штор и явились через пять минут с горой свежей выпечки. Марья расставила кружки с молоком.
Философский симпозиум закончился рукопожатиями. Стюарт, прощаясь, шепнул Марье:
– Если понадобится моя никчёмная жизнёшка, я готов отдать её ради тебя! Марья засмеялась:
– Все жизнёшки принадлежат Богу. Не разбрасывайся, Стю. Спрашивай у Него разрешение.
Продолжение следует.
Подпишись – и станет легче.
Копирование и использование текста без согласия автора наказывается законом (ст. 146 УК РФ). Перепост приветствуется.
Наталия Дашевская