Тяжелая входная дверь скрипнула, впуская меня в сумрак старого дома. Запах полыни и сухих трав ударил в нос – свекровь, Надежда Васильевна, славилась своими целебными сборами на всю деревню. Я осторожно прикрыла дверь за собой и огляделась. Дом казался пустым, хотя я точно знала, что свекровь должна быть здесь – соседка видела, как она возвращалась с рынка пару часов назад.
– Надежда Васильевна? – позвала я, снимая легкую куртку. – Вы дома?
Тишина в ответ. Только часы на стене громко отсчитывали секунды, да ветер шевелил занавески на кухонном окне. Странно.
Я прошла в глубину дома, заглянула на кухню, в гостиную. Никого. На столе лежала недочищенная картошка и недорезанный лук – словно хозяйка внезапно бросила готовку и куда-то убежала.
– Может, в огород вышла, – пробормотала я себе под нос и направилась к задней двери.
Эту поездку в деревню я планировала давно. Петя, мой муж, остался в городе – навалились срочные дела на работе. А мне хотелось убраться из душной квартиры, подышать свежим воздухом, да и со свекровью отношения стоило наладить. Пять лет брака, а между нами все еще стоял холодок непонимания.
Выглянув во двор, я убедилась, что и там никого нет. Может, к соседке зашла? С Анной Петровной они частенько часами чаевничали, обсуждая деревенские новости.
Я вернулась в дом, гадая, чем заняться в ожидании. Взгляд упал на разбросанные в прихожей пыльные мешки с картошкой – наверное, Надежда Васильевна только что принесла их с погреба и не успела убрать. Решив сделать доброе дело, я начала перетаскивать тяжелые мешки в кладовку.
Завершив уборку, я поднялась на второй этаж – хотела разложить вещи в гостевой комнате. Проходя мимо спальни свекрови, услышала странный шорох. Остановилась, прислушалась. Тишина. Показалось?
– Надежда Васильевна? – я легонько постучала в полуприкрытую дверь и, не дождавшись ответа, осторожно заглянула внутрь.
Комната встретила меня все той же тишиной. Солнечный свет, проникающий сквозь тюлевые занавески, высвечивал плавающие в воздухе пылинки. Старая широкая кровать, комод, шкаф с потемневшими от времени дверцами – все было как обычно.
Я уже собиралась закрыть дверь, когда заметила странную деталь – одна из створок шкафа была приоткрыта, и из нее свисал кусок белой ткани. Такой знакомый...
Любопытство взяло верх, и я подошла ближе. Потянула за ткань – и ахнула. Это был кусок кружева от моего свадебного платья! Того самого, которое я после свадьбы оставила у Пети в квартире, а потом куда-то задевала при переезде в наше новое жилье. Я еще так расстраивалась, что не смогу показать платье дочке, когда та вырастет.
Открыв шкаф полностью, я замерла в шоке. На вешалках аккуратно располагались лоскуты моего свадебного платья, разрезанного на части. Каждый кусок был примерно одинакового размера, с обработанными краями, словно свекровь боялась, что ткань расползется. А на каждом лоскуте красовалась вышивка – странные символы и слова, смысл которых я не понимала.
Нашла в шкафу свекрови своё свадебное платье, разрезанное на лоскуты – на каждом была вышита странная надпись. Ноги подкосились, и я опустилась на край кровати, не веря своим глазам. Что это? Зачем Надежда Васильевна изрезала мое платье? Что означают эти вышивки?
Я осторожно сняла один из лоскутов и поднесла к свету. На белоснежной ткани красными нитками было вышито "Бесплодие". На другом – "Разлука". На третьем – "Болезнь". Холодок пробежал по спине.
– Вижу, ты нашла мою работу, – раздался за спиной спокойный голос.
Я вздрогнула и обернулась. В дверях стояла Надежда Васильевна – прямая, как струна, с непроницаемым лицом. В руках она держала какие-то травы и моток красных ниток.
– Что это? – мой голос дрожал. – Зачем вы разрезали мое платье?
Свекровь прошла в комнату и аккуратно положила травы на комод. Села в старое кресло у окна, расправила складки на длинной юбке.
– Ты бы все равно не стала его больше носить, – она пожала плечами, словно речь шла о какой-то ненужной тряпке. – А мне оно пригодилось.
– Для чего? – я крепче сжала лоскут в руке. – Что вы делаете с этими... кусками?
– Защищаю своего сына, – просто ответила она, глядя мне прямо в глаза. – От тебя.
Меня словно окатили ледяной водой. От меня? Защищает Петю от меня? За что?
– Я не понимаю, – я покачала головой. – Мы с Петей счастливы. Я люблю его, забочусь о нем. Зачем его от меня защищать?
– Ты не подходишь ему, – Надежда Васильевна говорила спокойно, словно объясняла ребенку очевидные вещи. – Не твоя это судьба. Не твой человек. И я пытаюсь исправить эту ошибку.
– Какую ошибку? – я начинала злиться. – Мы женаты пять лет. У нас все хорошо. Мы любим друг друга.
– Хорошо? – она усмехнулась. – Пять лет брака, а детей до сих пор нет. Это ты называешь "хорошо"?
Я вздрогнула, как от пощечины. Тема детей была нашей больной мозолью. Мы с Петей очень хотели ребенка, но пока не получалось. Врачи говорили, что нужно просто подождать, никаких медицинских проблем они не находили.
– При чем тут это? – я старалась сохранять спокойствие. – Мы еще молоды, у нас все впереди.
– Лукавишь, – покачала головой свекровь. – Я же вижу, как ты смотришь на чужих детей. Как плачешь тайком, когда думаешь, что Петя не видит. И он страдает, глядя на твои мучения.
Откуда она знает? Неужели Петя рассказал ей о моих слезах, о наших переживаниях?
– Даже если так, – я глубоко вдохнула, – как это связано с моим изрезанным платьем? С этими жуткими надписями?
Надежда Васильевна встала и подошла к шкафу. Провела рукой по лоскутам, словно ласкала их.
– В нашем роду по женской линии всегда передавался дар, – начала она тихо. – Дар видеть судьбы людей, направлять их, помогать или... исправлять ошибки. Моя бабка была знахаркой, мать – повитухой. А я... я умею работать с вещами.
– С вещами? – не поняла я.
– Вещи хранят энергию человека, особенно те, что были на важных событиях жизни, – она сняла с вешалки лоскут с надписью "Бесплодие" и показала мне. – Твое свадебное платье впитало в себя всю энергию того дня – твое волнение, надежды, клятвы. И я использую эту энергию, чтобы защитить сына.
– От чего защитить? – мой голос сорвался на крик. – От счастья? От любви?
– От ошибки, – твердо повторила она. – Петя должен был жениться на Вере. Они были предназначены друг другу. А потом появилась ты, и все пошло наперекосяк.
Вера. Я знала эту девушку – одноклассница Пети, милая, скромная. Они дружили в школе, но когда я познакомилась с Петей в университете, о Вере он даже не упоминал.
– Это Петя вам сказал? Что жалеет о нашем браке? Что хотел быть с Верой? – у меня перехватило дыхание от нахлынувших эмоций.
– Нет, – Надежда Васильевна покачала головой. – Он слишком добр, чтобы признаться в этом даже самому себе. Но я-то вижу. Мать всегда чувствует, когда ее ребенок несчастен.
Я опустила взгляд на лоскут, который все еще сжимала в руке. "Разлука". Неужели свекровь действительно пытается разрушить наш брак? Разлучить нас?
– Что конкретно вы делаете с этими... лоскутами? – спросила я, стараясь говорить спокойно.
– Создаю обереги, – она вернула лоскут на место и закрыла дверцу шкафа. – Пишу заговоры. Тку новую судьбу для сына.
– И как это работает? – я не верила своим ушам. – Вы правда думаете, что нарезанное на куски платье и какие-то вышивки могут разрушить наш брак?
– Не сразу, – Надежда Васильевна улыбнулась, и от этой улыбки мне стало не по себе. – Но уже работает, разве нет? Пять лет вместе, а детей все нет. Петя все больше времени проводит на работе, все меньше – с тобой. Вы отдаляетесь друг от друга, даже если ты этого не замечаешь.
Я хотела возразить, но слова застряли в горле. Потому что в чем-то она была права. Последние месяцы мы действительно словно жили каждый своей жизнью. Петя задерживался на работе, а я... я тоже находила себе занятия, лишь бы не оставаться одной в пустой квартире.
– Это просто... временные трудности, – наконец выдавила я. – У всех семей так бывает.
– Конечно, – она снисходительно кивнула. – Если тебе так легче думать.
Мы замолчали. За окном начало темнеть – незаметно подступил вечер. Где-то на улице залаяла собака, ей ответила другая.
– Что вы от меня хотите? – спросила я наконец.
– Чтобы ты отпустила моего сына, – просто ответила Надежда Васильевна. – Дала ему шанс на настоящее счастье.
– С Верой? – я не могла сдержать горькой усмешки.
– С той, кто предназначена ему судьбой.
– А если я откажусь? – я выпрямила спину, стараясь выглядеть увереннее, чем чувствовала себя на самом деле. – Если я буду бороться за свой брак?
– Тогда продолжу свою работу, – она кивнула на шкаф. – И однажды ты поймешь, что все мои старания не напрасны.
Я встала, чувствуя, как дрожат колени.
– Я люблю вашего сына, – сказала твердо. – И он любит меня. И никакие заговоры этого не изменят.
– Посмотрим, – она тоже поднялась. – А теперь пойдем ужинать. Я приготовила щи, как Петя любит.
Ужин прошел в напряженном молчании. Я едва притронулась к еде, думая о нашем разговоре, о лоскутах в шкафу, о странных надписях. Часть меня хотела немедленно уехать, другая – остаться и разобраться во всем. Может, свекровь просто выжила из ума на старости лет? Или это какая-то изощренная манипуляция, чтобы избавиться от нелюбимой невестки?
После ужина я поднялась в гостевую комнату, заперла дверь и позвонила Пете. Услышав его голос, я чуть не разрыдалась.
– Привет, как ты там? – спросил он. – Доехала нормально?
– Да, все хорошо, – я старалась говорить спокойно. – Как ты? Как дела на работе?
– Завал полный, – вздохнул он. – Придется задержаться допоздна.
Снова. Как и вчера, и позавчера.
– Петя, – я набрала в грудь воздуха, – ты счастлив со мной?
– Что за вопрос? – удивился он. – Конечно, счастлив. А что случилось?
– Ничего, – быстро ответила я. – Просто... соскучилась.
– Я тоже скучаю, – в его голосе слышалась улыбка. – Выходные пролетят быстро, и ты вернешься.
Мы еще немного поговорили о каких-то мелочах, и я нажала отбой. Откинулась на подушку, глядя в потолок. Петя звучал как обычно – тепло, с любовью. Никаких признаков того, что он несчастен или жалеет о нашем браке. Может, Надежда Васильевна действительно все выдумала?
Спать не хотелось, и я решила спуститься вниз за книгой, которую видела на полке в гостиной. Осторожно открыла дверь, стараясь не скрипеть, и замерла. Из комнаты свекрови доносилось тихое бормотание. Я на цыпочках подошла ближе.
Дверь была приоткрыта, и в щель я увидела жуткую картину. Надежда Васильевна сидела на полу в круге из свечей. Перед ней лежали лоскуты моего платья, разложенные в каком-то особом порядке. Она что-то шептала, водя руками над тканью, а потом взяла иглу с красной нитью и начала вышивать на одном из кусков.
Я отпрянула от двери и бесшумно вернулась в свою комнату. Сердце колотилось как бешеное. Это уже не выглядело как простые причуды пожилой женщины. Это было... жутко.
Утром я проснулась от звука телефона. Звонил Петя.
– Маша, привет, – его голос звучал странно. – Ты как, в порядке?
– Да, а что? – я села на кровати, чувствуя, как холодеет внутри.
– Не знаю, – он помолчал. – Странный сон приснился. Будто ты в беде, и я не могу до тебя добраться. Проснулся весь в поту.
Я вспомнила вчерашний ритуал свекрови и поежилась.
– Все хорошо, правда, – заверила я его. – Просто... знаешь, я, наверное, вернусь сегодня. Соскучилась очень.
– Правда? – в его голосе слышалось облегчение. – Я тоже скучаю. Приезжай, я встречу тебя на вокзале.
После завтрака я сообщила Надежде Васильевне, что уезжаю раньше, чем планировала. Она не выглядела удивленной.
– Испугалась? – спросила спокойно, помешивая чай.
– Нет, – я покачала головой. – Просто поняла, что мое место рядом с мужем.
– Как знаешь, – она пожала плечами. – Но от судьбы не убежишь.
Я собрала вещи и вызвала такси до станции. Перед отъездом зашла в комнату свекрови – дверь была открыта, и Надежда Васильевна сидела у окна с вышивкой в руках.
– Я хочу, чтобы вы знали, – сказала я, стоя на пороге. – Я люблю вашего сына. И сделаю все, чтобы он был счастлив.
Она подняла глаза от вышивки и долго смотрела на меня, словно оценивая.
– Знаешь, – наконец произнесла она, – моя мать тоже не одобряла мой брак. Говорила, что я выбрала не того. И тоже... пыталась все исправить.
– И что случилось? – я затаила дыхание.
– Я была упряма, как и ты, – легкая улыбка тронула ее губы. – И прожила с мужем сорок счастливых лет.
Я растерянно моргнула.
– Тогда почему... зачем весь этот спектакль с платьем? С заговорами?
– Потому что хотела убедиться, – она отложила вышивку. – Убедиться, что ты действительно любишь моего сына. Что будешь бороться за него, а не сбежишь при первых трудностях.
– Это был... тест? – не поверила я своим ушам.
– Называй как хочешь, – она встала и подошла к шкафу. Открыла дверцу и достала один из лоскутов. – Держи. Это твое.
Я взяла протянутый кусок ткани. На нем красными нитками было вышито "Любовь".
– Я не понимаю, – призналась я.
– И не нужно, – Надежда Васильевна впервые за все время по-настоящему улыбнулась. – Просто будь счастлива с моим сыном. И сделай его счастливым.
Я осторожно сложила лоскут и убрала в сумку. Может, это странно, но я чувствовала, что должна сохранить его.
На вокзале, ожидая поезд, я написала Пете сообщение: "Люблю тебя. Очень-очень". Он ответил почти мгновенно: "И я тебя. Жду не дождусь, когда ты вернешься".
Я улыбнулась, глядя на экран телефона. Независимо от того, верила ли я в магию лоскутов и заговоров, в одном свекровь точно не ошиблась – от судьбы не убежишь. И моя судьба – быть с Петей, что бы ни случилось.
Поезд подошел к платформе, и я поднялась со скамейки. Впереди был долгий путь домой, к мужу, к нашей жизни. И почему-то я была уверена, что все у нас будет хорошо.
🔔 Чтобы не пропустить новые рассказы, просто включите уведомление 💖
Самые популярные рассказы среди читателей: