Эти слова окончательно выбили Максима из колеи.
Сын?
Его?
Отец?
Шок, замешательство, ярость – всё смешалось в его сознании. Он попытался крикнуть, но его голос застрял в горле. Его тело не слушалось, ноги подкосились.
Александр Александрович подошёл вплотную к Максиму. Он не прикоснулся к нему, но Максим почувствовал, как его сознание окутывает что-то холодное, но спокойное.
Это было не разрушение, а контроль. Невидимые нити, сотканные из чистой ментальной энергии, обвили его разум, успокаивая бурю, подавляя хаос.
— Уникальный? – голос Александра прозвучал теперь прямо в сознании Максима, минуя уши. – Нет, Максим. Ты лишь необузданная сила. Сырой, необработанный материал. А теперь… ты будешь слушать меня.
Игорь Николаевич и Анна, наблюдавшие за этой сценой, были в полном оцепенении. Они чувствовали, как давление Максима исчезло, как воздух в зале стал свободным. Они видели, как некогда всесильный Максим вдруг осел, его глаза остекленели, а взгляд стал пустым. Он не был сломлен, но он был отключен. Его сознание было взято под полный, абсолютный контроль.
Александр Александрович посмотрел на Игоря Николаевича и Анну. В его взгляде не было ни сочувствия, ни угрозы, лишь холодная оценка.
— Ваша роль в этом спектакле окончена, – хладнокровно произнёс он вслух.
Эти слова словно стёрли последние воспоминания об их страданиях, наполнив их головы ощущением лёгкой усталости и смутной тревоги. Они не помнили точно, что произошло, только что были в опасности, а теперь всё закончилось.
Двое людей в строгих костюмах подошли к Максиму, который стоял, словно марионетка, и аккуратно взяли его под руки.
— Нам предстоит многое обсудить, Максим, – сказал Александр, глядя на своего сына, чей взгляд был теперь направлен в пустоту. – И многое узнать.
Он развернулся и вышел из зала, его шаги были твёрдыми и уверенными. За ним следовали его люди, уводя Максима. Двери зала закрылись, оставив Игоря Николаевича и Анну в тишине, не помнящих, что именно произошло, но ощущающих глубокую, необъяснимую усталость. Максим стал лишь пешкой в руках того, кто всегда играл по своим правилам.
Тишина, наступившая в старом выставочном зале, была оглушительной. Она давила на барабанные перепонки, словно вакуум, поглотивший все звуки. Игорь Николаевич и Анна медленно подняли головы. В их сознании зияла огромная чёрная дыра, поглотившая последние минуты. Они помнили страх, панику, невыносимое давление, но не могли вспомнить причину. Лица их были бледны, а тела дрожали от остаточного напряжения, словно от пережитой лихорадки.
— Что… что произошло? – прошептала Анна, голос был хриплым и слабым.
Она попыталась встать, но ноги подкосились, и она снова опустилась на холодный пол.
Игорь Николаевич огляделся. Зал был пуст. Только пыль танцевала в лучах уличных фонарей, пробивающихся сквозь высокие окна. В воздухе витал какой-то странный, едкий запах. Его разум отчаянно пытался восстановить картину, но каждый раз натыкался на невидимую стену. Было ощущение, что из его памяти вырвали целый кусок.
— Я… я не знаю, Анна, – ответил Игорь Николаевич, массируя виски. – Кажется, мы… потеряли сознание? Было очень душно.
Он пытался найти логичное объяснение, но даже для него это звучало неубедительно. В голове пульсировала тупая боль, а тело было неестественно тяжелым.
Они сидели так ещё несколько минут, пытаясь прийти в себя. Наконец, Игорь Николаевич, собрав остатки сил, поднялся.
— Нам нужно отсюда уйти, – произнёс он с неожиданной решимостью.
Это было не желание, а инстинкт, кричащий о необходимости немедленно покинуть это место. Анна, не задавая вопросов, кивнула. Поддерживая друг друга, они медленно поплелись к выходу, оставляя за собой лишь смутное ощущение пережитого кошмара, детали которого ускользали, как дым.
***
Тем временем бронированный лимузин бесшумно скользил по ночным улицам, оставляя позади городские огни. В салоне царил полумрак. Александр Александрович сидел напротив Максима, который был безволен, его глаза открыты, но взгляд абсолютно пуст. Два человека в строгих костюмах сидели по бокам от Максима, их лица были непроницаемы.
— Он – чистый лист, – произнёс Александр, голос был низким, почти медитативным. – Необработанный потенциал. И невероятная, неуправляемая сила.
Он протянул руку, не касаясь, и провёл ею перед лицом Максима. В этот момент Максим вздрогнул, его зрачки чуть сузились, но тут же вернулись в исходное положение.
– Слишком много хаоса. Слишком много боли.
Александр закрыл глаза. В его сознании разворачивались картины, которые он почерпнул из разума Максима – эгоцентризм, обида, боль, жажда власти, детская жестокость, помноженная на колоссальную, новообретенную силу. Это было его собственное отражение, но искаженное, неконтролируемое.
— Сын, – прошептал Александр, и в этом слове не было ни нежности, ни упрёка, только констатация факта. – Я не знал о тебе. Ты не должен был быть таким. Но ты стал. И теперь я должен научить тебя.
Он открыл глаза. В них полыхнул едва заметный огонёк, не гнев, а нечто более древнее и холодное – холодное спокойствие хищника, который наконец-то поймал свою добычу.
Лимузин остановился у массивных, неприметных ворот, которые тут же распахнулись, открывая вид на тёмную аллею, ведущую к величественному особняку, утопающему в зелени. Это было не просто поместье, а крепость, скрытая от посторонних глаз и оснащенная по последнему слову техники, но в то же время дышащая вековой историей.
Максима вывели из машины и повели по коридорам особняка. Его тело двигалось механически, подчиняясь скрытой воле Александра.
Они прошли через несколько дверей, прежде чем оказались в просторной, но аскетичной комнате. Стены были сделаны из какого-то необычного, тёмного материала, поглощающего свет, а в центре стояло кресло, напоминающее трон.
— Посадите его, – скомандовал Александр.
Максима усадили в кресло. Его взгляд по-прежнему был направлен в пустоту. Александр Александрович встал перед ним.
— Ты думал, что ты уникален, Максим, – начал Александр, и его голос звучал не только в воздухе, но и в разуме Максима, минуя слух. – Ты думал, что ты всемогущ. Но ты всего лишь ребёнок, играющий с огнем, который может сжечь не только тебя, но и всех вокруг.
Александр протянул руку и медленно прикоснулся ко лбу Максима. Это прикосновение было нежным, но в то же время невероятно мощным. Через него хлынул поток информации, не слов, не образов, а чистой энергии, вливающейся в сознание Максима.
Максим вздрогнул.
Его тело задрожало.
В его пустых глазах появились и тут же исчезли, сменяя друг друга, тысячи картин: древние свитки, звёздные карты, лица людей, чьи глаза светились такой же силой, как у него, но в них была мудрость тысячелетий. Он видел города, разрушающиеся под неконтролируемым ментальным натиском, и целые цивилизации, погибающие из-за тех, кто не смог обуздать свою мощь. Он видел Александра, не просто человеком, а частью чего-то гораздо большего, древнего, связанного с самой тканью реальности.
Это было погружение. Александр не рассказывал, он показывал. Он раскрывал перед Максимом не только историю их рода, но и законы, по которым живёт этот мир – мир, скрытый за завесой обыденности, мир, где такие, как они, являются одновременно и богами, и проклятием.
Максим не мог сопротивляться. Его сознание было захвачено, его воля подавлена. Он был вынужден впитывать всё, что транслировал ему Александр – уроки, предупреждения, правила, которые были высечены не на камне, а в самой структуре мироздания. Это была не только информация, это был опыт, впечатывающийся в его душу.
— Ты должен понять, – голос Александра гремел в его разуме, – что сила – это не только разрушение. Это ответственность. Это баланс.
Максим почувствовал, как его эго, его гордыня, его прежние представления о себе рушатся под этим потоком. Он был не уникален. Он был лишь звеном в цепи, частью чего-то огромного и непостижимого. И его место в этой цепи было не на вершине, а в самом начале – как ученика, как инструмента.
Когда Александр Александрович убрал руку, Максим тяжело задышал. По его лицу текли слёзы, но он не плакал. Это была реакция его тела на перегрузку, на колоссальный объем информации, на слом прежнего мира и рождение нового. Его глаза больше не были пустыми. В них появился страх. И нечто, что можно было назвать пониманием.
Александр отступил на шаг, наблюдая за ним.
Теперь ты всё знаешь, Максим, – произнёс он уже вслух, его голос был спокоен. – Но правила теперь диктую я. И ты будешь их соблюдать. Потому что ты – мой сын. И ты будешь служить тому, что больше, чем ты сам.
Максим молчал, его голова опущена. Он был сломлен, но не уничтожен. Он был переформатирован. И теперь ему предстояло узнать, какова его новая роль в этой гораздо более масштабной и опасной игре.
Присоединяйтесь и не пропускайте новые рассказы! 😁
Если вам понравилось, пожалуйста, ставьте лайк, комментируйте и делитесь в соцсетях, это важно для развития канала 😊
На сладости для музы 🧚♀️ смело можете оставлять донаты. Вместе с ней мы напишем ещё много историй 😉
Благодарю за прочтение! ❤️
Предыдущий рассказ ⬇️
Другие рассказы ⬇️