Однажды вечером зазвонил телефон Веры. Это была мама.
— Верочка, — сказала она. — Я тут поговорила с тётей Галей. Она очень скучает по тебе. И по Ане.
Сердце Веры ёкнуло.
— Правда? — спросила она.
— Да. Она сказала, что понимает, что вы были правы. Что ей самой было неловко жить у вас так долго. И что она просто не знала, как уехать.
— И что она ещё сказала? — спросила она, затаив дыхание.
— Она сказала, что вы пригласили её на Новый год. Она с радостью приедет. И тётя Тамара с тётей Людой тоже хотят приехать. Но только на несколько дней. И она сказала, что теперь они будут жить у вас в гостях, а не как постояльцы.
Вера улыбнулась. Это было лучшее, что она могла услышать.
— Мам, это замечательно, — сказала Вера. — Я очень рада.
— Я тоже рада, Верочка, — сказала мама. — Знаешь, я горжусь тобой. Ты справилась с этой ситуацией достойно. Ты научилась отстаивать свои границы.
Её слова были как бальзам на душу. Вера действительно чувствовала, что выросла. Что научилась быть не только доброй, но и сильной.
***
Новый год прошёл замечательно. Тётушки, как и обещали, были образцовыми гостями. Они помогали на кухне, рассказывали анекдоты из деревенской жизни, но при этом чувствовали границы, не занимали каждую свободную минуту внимания и даже пару раз сами предлагали уйти пораньше, чтобы Вера и Аня могли отдохнуть. Вера и Аня вздохнули с облегчением, увидев, как поезд увозит тётушек обратно. Казалось, урок был усвоен, и мир в их московской квартире восстановлен окончательно.
Однако спокойствие длилось недолго. Однажды, в обычный, казалось бы, вторник, когда Вера увлечённо работала над важным проектом, а Аня готовилась к онлайн-лекции, раздался звонок в дверь. Вера, ожидая курьера, поспешила открыть, но на пороге её ждал сюрприз.
— Верочка! Наконец-то! — Воскликнула высокая, энергичная женщина лет пятидесяти, с копной рыжих волос и яркой помадой. Рядом с ней стоял юноша, лет семнадцати, смущённо теребивший лямку рюкзака. — Ты, наверное, не помнишь меня? Я твоя двоюродная тётя по отцу, Маргарита Павловна. А это мой сын, Илья.
Вера опешила. Маргарита Павловна? Она смутно помнила эту тётю с давних семейных торжеств, но так близко они никогда не общались. Илья был ей совершенно незнаком.
— Здравствуйте, тётя Маргарита, — выдавила Вера, пытаясь прийти в себя. — А… вы к нам?
— Ну конечно к вам! — Маргарита Павловна рассмеялась, обдавая Веру волной резкого парфюма. — Вы же одни тут в Москве, и я подумала, что вам скучно без нас. Тем более, Илюше надо поступлением заняться. Он у меня талантливый, в МГУ хочет! А где ещё готовиться к таким серьёзным экзаменам, как не в столице? Да ещё и под присмотром родни! Мы ненадолго, Верочка, на пару месяцев, пока не поступит. А там, может, и останемся.
Слова «на пару месяцев» и «останемся» эхом отдавались в голове Веры, вызывая неприятное дежавю. Она посмотрела на Аню, которая вышла в коридор, привлечённая громкими голосами. Лицо Ани выражало смесь удивления, недоверия и растущего ужаса.
Илья, тем временем, прошёл в прихожую, стянул с себя рюкзак и огляделся с любопытством, как будто присматриваясь к новой территории.
— Ну что, Верочка, проходим? — Весело сказала Маргарита Павловна, уже протискиваясь мимо Веры в гостиную, не дожидаясь ответа. — Не стой столбом!
Вера почувствовала, как внутри неё поднимается волна паники. Только что они вернули себе спокойствие, только что расставили границы, и вот снова… нашествие. И на этот раз — не просто тётушки, а активная, целеустремлённая Маргарита Павловна с сыном-абитуриентом.
Первые дни пребывания Маргариты Павловны и Ильи были, как ни странно, довольно сносными. Илья был тихим и вежливым юношей, постоянно сидевшим с учебниками или в интернете, изучая вузы и программы. Он был настолько погружён в свои планы, что почти не создавал шума. Казалось, он был полной противоположностью предыдущим гостьям. Вера и Аня даже начали расслабляться, думая, что на этот раз всё будет иначе.
Но Маргарита Павловна быстро показала свой истинный характер. Она оказалась женщиной с безграничной энергией и неуёмной жаждой деятельности. Ей было скучно просто сидеть дома.
— Верочка, Анечка, — сказала она как-то вечером, когда Вера пыталась сосредоточиться на отчёте, а Аня переписывалась с женихом. — Мне кажется, вы себя совсем не балуете! Вот у нас в Воронеже, мы по субботам всегда в баню ходим! А вы?
Она начала "наводить порядки". Передвигала мебель, которая, по её мнению, стояла "неправильно", перебирала посуду на кухне, объясняя, где что должно лежать, даже если Вера и Аня привыкли к другому расположению. Она считала своим долгом контролировать учёбу Ильи, постоянно устраивая ему "проверки знаний" прямо в гостиной, когда Вера или Аня пытались там работать или отдыхать.
— Илья, а что такое дифференциальное исчисление? — Громко спрашивала она, пока Вера пыталась понять сложный экономический график. — Ну-ка, рассказывай!
Илья, покраснев, начинал мямлить что-то про производные, а Маргарита Павловна перебивала его, давала свои "ценные указания" и тут же спрашивала что-то про русскую литературу, внезапно вспомнив о Пушкине. Вера чувствовала, как её терпение истончается.
Однажды Маргарита Павловна решила, что Илье нужна "культурная программа" для расширения кругозора.
— Сегодня идём в Третьяковку! — Объявила она утром. — Верочка, Анечка, вы с нами? Надо же Илюшу просветить! Он же у вас совсем ещё дикий!
Вера и Аня, конечно же, отказались, сославшись на работу. Но это не остановило Маргариту Павловну. Она притащила из музея кипу буклетов, которые тут же разложила по всему столу в гостиной, а вечером начала громко читать Илье лекцию о художниках-передвижниках, как будто готовилась к экзамену сама.
— Ты представляешь? — Прошептала Аня Вере, когда они вечером сидели в своей комнате, пытаясь отгородиться от шума. — Она считает, что мы недостаточно образованны! Она мне сегодня минут пятнадцать рассказывала про то, как важно читать классику, и что мы с тобой, наверное, только про свои компьютеры и думаем.
Вера потерла виски. Головная боль возвращалась.
— Мне кажется, она даже хуже предыдущих тётушек, — пробормотала Вера. — Те хоть просто существовали. А эта… эта вездесуща.
Напряжение росло с каждым днём. Вера и Аня стали замечать, что их собственные вещи начали «перемещаться». Книга, которую Вера оставила на прикроватной тумбочке, оказывалась на полке в гостиной. Любимая чашка Ани с её именем – на совсем другой полке на кухне. Мелочи, но они доводили до белого каления, подрывая ощущение контроля над своим домом.
Маргарита Павловна, словно не замечая их молчаливого раздражения, продолжала свои "реформы". Она решила, что Вера слишком много работает и слишком мало ест, и начала активно готовить. Кухня, и без того небольшая, постоянно была заполнена запахами её кулинарных экспериментов. При этом она оставляла после себя горы грязной посуды, которые Вера или Аня вынуждены были мыть, потому что Маргарита Павловна всегда "очень торопилась" или "устала после готовки".
— Верочка, ты сегодня совсем бледная! — Заявила она как-то Вере, которая только что закончила тяжёлый созвон. — Я вот тебе бульончик сварила, на мясном наваре! Обязательно поешь, а то совсем зачахнешь!
Вера, хоть и ценила заботу, чувствовала себя загнанной в угол. Ей хотелось кричать.
— Маргарита Павловна, — осторожно начала Вера, когда та принялась переставлять её книги на полке, — а вы не могли бы… ну, не трогать наши вещи? Мы потом не можем найти то, что нам нужно.
Маргарита Павловна удивлённо подняла брови.
— Да что ты, Верочка! Я же только для порядка! У вас тут всё как попало лежит! Я же с любовью, чтобы вам удобнее было!
Её слова были сказаны с такой искренностью, что Вера снова почувствовала себя виноватой. Как объяснить человеку, что его "любовь" и "порядок" нарушают личное пространство и создают хаос?
Ситуация усугубилась, когда однажды вечером, возвращаясь с работы, Аня застала Маргариту Павловну… в своей комнате. Она стояла у шкафа Ани, держа в руках её новое вечернее платье.
— Тётя Маргарита! — Аня воскликнула, её голос дрогнул от возмущения. — Что вы делаете?
Маргарита Павловна вздрогнула и поспешно опустила платье.
— Ой, Анечка! Я просто… любовалась! Какое красивое у тебя платье! Я подумала, вдруг тебе не идёт, хотела примерить, оценить со стороны.
— Вы не должны заходить в мою комнату без спроса! — Голос Ани стал твёрже. — И тем более трогать мои вещи!
Маргарита Павловна надула губы.
— Ну, Анечка, что ты как маленькая! Мы же родня! Что тут такого? Я же не с плохими намерениями!
Аня, не говоря ни слова, выхватила платье и повесила его обратно в шкаф. Закрыла дверцу и посмотрела на Маргариту Павловну таким взглядом, что та поспешила ретироваться.
Вера, услышав шум, вышла из своей комнаты. Увидев Аню, она поняла, что произошло что-то серьёзное.
— Что случилось? — Спросила Вера, подходя к сестре.
— Она! — Аня дрожащим пальцем указала в сторону гостиной. — Она рылась в моих вещах! В моём шкафу! Это уже перебор! Я так больше не могу! Я завтра же начинаю искать себе съёмную комнату!
Её слова были не просто угрозой, они были криком отчаяния. Вера понимала, что на этот раз Аня не шутит.
Вера чувствовала, что ситуация выходит из-под контроля. Она должна была что-то делать. Но что? Прямые разговоры с Маргаритой Павловной приводили только к обидам и её заверениям в "благих намерениях".
Вера решила позвонить своей маме, Ольге Николаевне. Возможно, она знала что-то о Маргарите Павловне, что могло бы пролить свет на её поведение.
— Мам, привет, — начала Вера. — У меня тут… опять гости. Тётя Маргарита Павловна приехала.
Мама замолчала.
— Маргарита? — Наконец произнесла она, и в её голосе Вера уловила нотки тревоги. — Илья с ней?
— Да. Говорят, что на пару месяцев, пока Илья не поступит в МГУ. Но они уже начали… устанавливать свои порядки. Мам, она залезла в Анин шкаф. Аня уже собирается съезжать.
Ольга Николаевна долго молчала. Вера слышала её тяжёлое дыхание.
— Верочка, — наконец сказала мама, её голос был непривычно серьёзным. — Ты должна быть осторожна с Маргаритой. Она не такая простая, как кажется.
— Что ты имеешь в виду? — Спросила Вера, почувствовав холодок в душе.
— Маргарита… она всегда была особенной. Ещё в молодости она была очень… навязчивой. Хотела быть в центре внимания, контролировать всех. И она всегда завидовала мне. Моей квартире, моему браку.
Вера слушала, затаив дыхание.
— Ещё до твоего рождения, — продолжала мама, — она очень хотела переехать в Москву. Ей казалось, что здесь все возможности. Она даже пыталась уговорить твоего отца… ну, неважно. В общем, она всегда хотела жить в столице. И вот, кажется, у неё появился повод.
— То есть… она не просто так приехала? — Поняла Вера.
— Я думаю, она приехала с определённой целью, — сказала мама. — Ей нужно обосноваться в Москве. Илья — это лишь предлог. Она использует его, чтобы получить доступ к вашей квартире.
Слова мамы обрушились на Веру как холодный душ. Это было не просто семейное нашествие, это был тщательно продуманный план.
— Мам, а что нам делать? — Вера чувствовала себя беспомощной.
— Верочка, ты должна быть твёрдой. Объясни ей, что у тебя есть своя жизнь. Что вы не можете быть ей няньками. И главное — не ведись на её манипуляции. Она будет давить на жалость, говорить, что ей некуда деться, что Илья не поступит. Но ты должна стоять на своём.
Вере стало немного легче. Теперь она понимала мотивы Маргариты Павловны. Это было не просто недопонимание, это была целенаправленная стратегия.
На следующий день Вера решила действовать. Она не могла позволить, чтобы их жизнь снова превратилась в хаос. Утром, когда Илья ушёл на подготовительные курсы, а Маргарита Павловна сидела на кухне, попивая чай и читая журнал, Вера подошла к ней.
— Маргарита Павловна, — сказала Вера, стараясь, чтобы её голос звучал спокойно и твёрдо, без намёка на агрессию, — нам нужно серьёзно поговорить.
Маргарита Павловна подняла на неё удивлённые глаза.
— О чём, Верочка? Что-то случилось?
— Случилось, — ответила Вера. — Эта квартира — наш с Аней дом. Мы очень рады вас видеть, но… вы перешли все границы.
Маргарита Павловна нахмурилась.
— Я не понимаю, о чём ты говоришь. Я же только помогаю! Забочусь о вас!
— Ваша «помощь» и «забота» мешают нам жить, — продолжила Вера, чувствуя, как адреналин разливается по её венам. — Вы переставляете наши вещи, заходите без спроса в наши комнаты, особенно в комнату Ани. Это неприемлемо. Мы взрослые люди, у нас есть свои привычки и своё пространство.
Лицо Маргариты Павловны вытянулось.
— Верочка, да что ты такое говоришь! Я же не со зла! Я же как родная!
— Да, вы родная, — сказала Вера, — но это не даёт вам права нарушать наши границы. Мы не можем так жить. Илья должен поступить, это прекрасно, но это не значит, что вы должны жить у нас до тех пор, пока он не закончит институт.
Маргарита Павловна начала краснеть. Она явно не ожидала такой отповеди.
— Значит, вы меня выгоняете? — Спросила она, и в её голосе уже появились нотки обиды, знакомые Вере по прошлым конфликтам. — Я же столько для вас делаю! Я же к вам всей душой!
— Мы не выгоняем вас, Маргарита Павловна, — спокойно, но твёрдо произнесла Вера. — Мы просто просим вас найти другое жильё. Илья может приезжать к вам учиться, но жить здесь вы не можете. У нас не общежитие.
Маргарита Павловна вскочила. Её глаза метали молнии.
— Ах так! Значит, вот как вы с родными поступаете! А я-то думала, что вы добрые, гостеприимные! А вы… вы просто эгоистки!
Она развернулась и вышла из кухни, громко хлопнув дверью. Вера стояла, тяжело дыша. Её трясло, но она чувствовала себя сильной. Она сделала это.
Вечером, когда Аня вернулась домой, Вера рассказала ей о своём разговоре с Маргаритой Павловной. Аня обняла Веру.
— Ты молодец, сестрёнка! — Сказала она. — Я тобой горжусь! Наконец-то!
Однако, Маргарита Павловна, похоже, не собиралась сдаваться так просто. Весь вечер она ходила по квартире с видом мученицы, громко вздыхала, намекая на свою «бедную долю» и «неблагодарных родственников». Илья, смущённый, сидел в своей комнате, почти не выходил.
На следующее утро Маргарита Павловна объявила, что она «очень плохо себя чувствует» и не может встать с постели. Вера и Аня переглянулись. Это была классическая манипуляция.
— Может быть, ей вызвать врача? — Спросила Аня с усмешкой.
— Думаю, обойдётся, — ответила Вера, уже привыкшая к подобным приёмам.
Но тут произошло нечто неожиданное…