Елена Светлова закрыла дверь кабинета за собой так, что стеклянная вставка задрожала. В руке зажато заявление — на этот раз не на отпуск, а на увольнение.
— Все, хватит! — прошипела она в пустой коридор. — Тридцать лет в школе, а в итоге — бесконечные отчеты, истеричные родители и зарплата, на которую даже хороший крем для лица не купишь!
Последней каплей стал сегодняшний педсовет, где директриса с важным видом объявила: «С этого месяца все педагоги обязаны вести блоги в соцсетях. Для имиджа школы!» Лена представила, как будет писать посты в перерывах между проверкой тетрадей и составлением бессмысленных таблиц, и поняла — пора.
Позвонила подруге и соседке Гале, та попросила подождать до завтра, а вечером материализовалась в квартире с бутылкой вина. На самом деле, с двумя, но про вторую Лена пока не была в курсе.
— Ты что, совсем с ума сошла?! — Галя чуть не поперхнулась. — Бросить школу? В пятьдесят лет? Да ты же там как рыба в воде!
— В аквариуме с пираньями. Представляешь, вчера мама одного «гениального» девятиклассника заявила, что «Евгений Онегин» — это пропаганда безделья, и потребовала убрать его из программы. А сегодня директорша намекнула, что мой блог должен быть «молодежным» — с мемами и хэштегами. Я в видеоклипах даже звук выключить не сразу могу!
Галя фыркнула:
— Ну, зато у тебя лицо в десять раз моложе, чем у этой директорши. Спасибо моим бесплатным процедурам!
Лена машинально потрогала кожу — действительно, гладкая. С тех пор, как Галя устроилась медсестрой в элитный SPA-центр, у нее появилась привычка приносить подруге то пробники люксовых кремов, то приглашения на «тестовые процедуры».
— Ладно, допустим, ты уволилась. И что дальше? Сидеть дома?
— Нет! — Лена вдруг оживилась. — Я хочу открыть свое дело.
— О-о-о! Наконец-то! Только что?
— Ну… — Лена оглядела свою квартиру — идеально чистую, с аккуратными полочками, где стояли дорогие мыла ручной работы и баночки с кремами. — Я люблю, когда все красиво и пахнет хорошо. Может, продавать что-то такое?
— Мыло! И кремы! И средства для уборки! Ты же чистюля — вот и преврати это в бизнес!
— Но я ничего не понимаю в продажах…
— Да ладно тебе! Сейчас все торгуют в интернете. Нажал кнопку — и готово!
Лена засомневалась:
— А налоги? Документы?
— Какие налоги?! — Галя рассмеялась. — Ты же не нефтью торговать собралась!
Лена задумалась. В голове уже крутились названия: «Чистый уголок», «Ароматы счастья»… А что, если правда попробовать?
— Ну… — она потянулась за телефоном. — Может, и получится что-нибудь…
— Ура! — Галя чокнулась с ней бокалом. — Скоро ты будешь бизнес-леди, а я — твой главный маркетолог!
— Ты хоть знаешь, что это слово значит?
— Приблизительно. Реклама ― она и в Африке реклама.
Лена рассмеялась. Впервые за долгое время она чувствовала — что-то новое и, возможно, очень хорошее только начинается.
* * *
— «Чистый уголок» — звучит как камера хранения в общественной бане! — фыркнула Галя, развалившись на Ленином диване. — Давай что-то поэнергичнее! «Блеск и нищета»?
— Ты хочешь, чтобы нас заблокировали за оскорбление чувств потребителей и русского языка? Галь, соберись! Я же все свои «на черные день» деньги в это вложила!
— Тогда «Чистота — залог...», нет, стоп, это уже есть. О! «Мойдодыр и Ко»!
— Галя, мне пятьдесят, а не пять.
В итоге остановились на нейтральном «Лавка чистоты», который через два часа сменили на «Ароматный уют», а потом и вовсе зарегистрировались как «Мыльно-кремовые радости». Была мысль про мыльно-рыльные.
— Вот видишь, — торжествующе сказала Галя, когда на экране появилось подтверждение регистрации, — а ты боялась!
— Я до сих пор боюсь! Ты представляешь, я только что потратила деньги, которые десять лет копила «на всякий случай», на... на мыло!
— Не на мыло, а на бизнес. И вообще, «всякий случай» уже наступил — это твой случайный бизнес!
Фотосессия товаров превратилась в анекдот.
— Барсик, дорогой, ну пожа-алуйста, — Лена заманивала кота кусочком сыра, — просто посиди рядом с этим гелем для душа...
Кот презрительно посмотрел на «Лавандовые грезы» и демонстративно лег прямо на упаковку «Суперблеска для ванн».
— О! — обрадовалась Галя. — Это же готовый рекламный ход: «Настолько натурально, что даже коты одобряют!»
— Он не одобряет, он помечает территорию, — вздохнула Лена, но фото все равно сделали.
Следующим «моделем» стал плюшевый мишка, оставшийся от Лениной племянницы.
— Смотри, как органично! — Галя подвинула медведя ближе к скрабу. — «Уход такой нежный, что даже игрушки в восторге!»
— Галя, это же крем для удаления налета с плитки...
— Ну и что? Зато фото жизнерадостное!
Когда дело дошло до описаний, Лена попыталась вспомнить все свои педагогические принципы.
— Надо писать четко и по делу: «Гель для мытья посуды. Объем 500 мл…»
— Ску-ука! Ты же литератор! Давай так: «Когда ваши руки погружаются в теплую пену этого геля, кажется, будто сам граф Монте-Кристо моет за вами посуду!»
— Галя, это бред.
В итоге описания представляли собой странную смесь Лениного прагматизма и Галиного креатива:
«Мыло ручной работы "Сиреневая нежность" (100 г). Содержит натуральные масла. Гарантированно не вызывает раздражения (проверено на коте). При использовании возможно чувство легкой эйфории (не подтверждено клиническими исследованиями)»
Когда пришел первый заказ, Лена заплакала.
— Ой, ну что ты, — обняла ее Галя, — это же хорошо!
— Это не слезы радости, — всхлипнула Лена, — это у меня глаза болят от того, что три часа разбиралась, как оформить доставку!
Но когда через неделю продажи пошли одна за другой, даже Лена признала:
— Кажется, у нас получается!
— Конечно получается! Я же говорила: голь на выдумки хитра, а две подруги — тем более!
Первый заказ пришел через три дня после регистрации, второй ― через неделю. Постепенно все стало налаживаться. Они сидели с Леной и отмечали пятидесятыйй заказ, когда Елена зашла проверить электронную почту (что в последнее время делала на автомате).
Именно в этот момент на почту пришло письмо с темой «Уведомление от ФНС».
— Галя… — голос Лены дрожал. — Это… это какая-то ошибка.
— Чего там? — Галя заглянула через плечо и присвистнула. — Ого! Это они, наверное, лишний ноль добавили.
Но нет. Налоговая требовала уплатить сумму, которая в несколько раз превышала все доходы Лены. Плюс штрафы. Плюс пени.
— Но… как?
— Напиши им, что ты учительница! — предложила Галя. — Может, пожалеют?
— Галя, это не двойки исправлять!
Визит в налоговую стал унижением. Чиновник в очках монотонно бубнил что-то про «НПД», «УСН» и другие неизвестные аббревиатуры. Лена чувствовала себя так, будто ее вызвали к доске решать уравнение с десятью неизвестными.
— Вы должны были учитывать все поступления, — равнодушно пояснил мужчина.
— Но я думала, маркетплейс…
— Маркетплейс не освобождает от налоговых обязательств.
Лена вышла на улицу, села на лавочку и заплакала.
— Все… — прошептала она. — Я не только ничего не заработала, но теперь ещё и должна.
Галя молча обняла ее за плечи. Даже она не нашлась что сказать.
Вечером Лена сидела перед ноутбуком, готовая нажать кнопку «Закрыть магазин».
— Может, еще подождем? — робко предложила Галя.
— Подождем чего? Налоговая просто так долг не спишет.
— Ну… — Галя закусила губу. — Может, есть кто-то, кто разбирается в этом?
Лена вздохнула.
— Я не знаю ни одного адекватного экономиста.
* * *
Лена шла по улице, уткнувшись в злополучное налоговое уведомление, и так увлеклась подсчетом, во сколько лет она расплатится с долгом (примерно в сто пятьдесят, если продать почку), что не заметила, как врезалась в кого-то твёрдого и пахнущего дорогим парфюмом.
— Ой, простите! — забормотала она, поднимая рассыпавшиеся бумаги.
— Лена? — раздался знакомый голос.
Она подняла глаза и увидела мужчину в очках, который смотрел на неё с удивлённой улыбкой.
— Миша? Сомов?
— Самый настоящий, — он наклонился, чтобы помочь собрать бумаги, и замер, увидев документы с логотипом ФНС. — Ого. Ты в налоговой работаешь?
— Нет, — Лена всхлипнула так громко, что прохожий с таксой испуганно дёрнулся. — Они хотят, чтобы я у них работала. Без зарплаты. Пожизненно.
Михаил поднял бровь, но, к счастью, не стал устраивать допрос прямо на месте. Вместо этого предложил:
— Давай выпьем кофе? Разберёмся.
Через десять минут они сидели в уютной кофейне, и Лена, захлёбываясь, объясняла ситуацию: маркетплейс, мыло, кот в кадре, налоговая, долг, паника.
— То есть ты думала, что если продаёшь через интернет, то налоги сами собой испаряются? — улыбнулся Миша.
— Ну... да! — честно призналась Лена. — Там же все автоматически!
— Автоматически только деньги считают, — он достал ручку и начал что-то записывать на салфетке. — А налоги — это как стихи Пушкина: кажутся сложными, пока не разберешься. Но в отличие от «Евгения Онегина», их можно пересчитать в свою пользу.
Лена посмотрела на него и впервые за последние дни почувствовала — может, не все потеряно.
* * *
— Ты где пропадала?! — Галя встретила ее на пороге с таким видом, будто Лена сбежала в кругосветное путешествие без предупреждения и вернулась через восемьдесят дней. — Я тебе сто раз звонила!
— Галя… — Лена глубоко вдохнула. — Ты помнишь Мишу Сомова?
Галя замерла.
— Того самого Мишу? Твоего бывшего? Красивого? Умного?
— Ну... да.
— Помню. И?
— И... он сейчас придет сюда. Разбирать мои налоги.
Галя издала звук, который можно было описать только как «торжествующий визг».
Михаил появился с ноутбуком и папкой документов. Галя встретила его так радушно, будто он был не бывшим однокурсником подруги (а еще бывшим парнем), а лучшим другом.
— Мишенька! Сколько лет! — она чуть не задушила его в объятиях. — Лена говорила, ты теперь большой начальник?
— Ну... экономист, — скромно ответил Миша, но Галя уже тащила его к столу, заваленному Лениными финансовыми документами.
— Вот, — Лена смущенно указала на коробку из-под конфет, доверху набитую чеками. — Это... ну... бухгалтерия.
Миша медленно выдохнул.
— Понятно.
Галя исчезла на кухне, оставив их вдвоем среди хаоса стикеров, тетрадей в линейку и кошачьей шерсти (Барсик немедленно решил проверить нового человека на прочность).
Три часа спустя Миша нашел ошибку маркетплейса в расчетах, Ленины неучтенные расходы (оказалось, что корм для кота нельзя записывать как «производственные затраты») и, главное, способ уменьшить долг.
— Ты спас мою жизнь, — Лена с благодарностью смотрела на него.
— Пока только твой кошелек, и то не до конца — улыбнулся он.
Галя срочно ретировалась к подруге в первые минуты подсчета, так что они были вдвоем.
Когда часы пробили полночь, а последняя бумага была наконец заполнена, Лена неожиданно осознала, что сидит с Мишей в полуметре друг от друга, в тишине, при мягком свете лампы.
— Спасибо, — тихо сказала она.
— Пустяки, — он убрал очки и протер глаза. — Хотя... честно говоря, я рад, что мы случайно встретились.
— Я тоже.
Их руки случайно коснулись на столе. Лена не отдернула ладонь.
— Знаешь, — Миша вдруг засмеялся, — я все думал, как же ты выглядишь после стольких лет...
— И? — она замерла.
— А ты все такая же. Только теперь еще и бизнесвумен.
Лена рассмеялась, и в этот момент Барсик, словно одобряя момент, запрыгнул Мише на колени и начал мурлыкать.
* * *
— Тысяча рублей прибыли! — Лена торжествующе ткнула пальцем в экран ноутбука, где красовался свежий отчёт. — И это после всех налоговых выплат!
— Не «тысяча», а «одна тысяча двести сорок семь рублей», — поправил ее Миша, снимая очки и устало потирая переносицу. — Точность — вежливость не только королей, но и предпринимателей.
— Ой, да ладно тебе, бухгалтер! — Галя с размаху плюхнулась на диван, едва не придавив Барсика. — Главное — штрафов больше нет, долг почти погашен, а «Чистый уголок» теперь чище, чем совесть директора Лениной школы!
Лена засмеялась. За последний месяц ее жизнь изменилась до неузнаваемости: вместо бесконечных школьных отчетов — собственный бизнес, вместо одиноких вечеров — Миша, который теперь заходил почти каждый день (официально — «проверить бухгалтерию», неофициально — просто потому что хотел).
Миша только ухмыльнулся и потянулся за документами:
— Кстати, о расходах... Ты опять записала обед в кафе как «деловую встречу»?
— Ну... мы же обсуждали бизнес!
— Обсуждали, как Барсик разлил твой новый крем, — засмеялся он. — Но ладно, оставлю это в графе «непредвиденные расходы».
На следующий день они шли по улице — Лена оживленно рассказывала о новой партии мыла с запахом жасмина, а Миша нес ее сумку с образцами, изредка вставляя замечания вроде:
— Только не забудь сохранить чеки за ингредиенты.
— Да-да, господин финансовый надзор, — закатила глаза Лена, но тут же радостно продолжила: — Ой, смотри, вон тот магазинчик взял на пробу наши саше! Если понравится ― сделают большой заказ!
Миша смотрел на ее сияющее лицо и не мог сдержать улыбки. Еще полгода назад эта женщина рыдала из-за налогов, а теперь — вот она, совсем другая: уверенная, счастливая, его...
— Что? — Лена заметила его взгляд.
— Ничего. Просто думаю, как тебе идет быть предпринимательницей.
— Это все благодаря тебе, — она взяла его под руку.
— Нет, — он покачал головой. — Ты все сделала сама. Я просто немного... упорядочил процесс.
— Упорядочил, — фыркнула Лена.
— Зато теперь у тебя не «Чистый Уголок», а «Чистый Учет», — пошутил он.
В кафе они сидели за тем же столиком, что и в день их случайной встречи. Только теперь между ними не лежали налоговые уведомления, а стояло два капучино — Ленин с сиропом, Мишин без добавок.
— Знаешь… а ведь если бы не этот ужасный долг, мы бы никогда не встретились снова.
— Значит, надо сказать спасибо налоговой, — улыбнулся Миша.
— И Гале. Это же она настояла, чтобы я пошла в тот день. Хотя я собиралась сидеть дома и реветь в подушку.
— Тогда за Галины прозрения, — он поднял чашку.
— И за то, что налоги — это не навсегда, — чокнулась с ним Лена.
— А мы?
— А мы... — она замялась, но Миша закончил за нее:
— А мы — наоборот.
Лена поняла: ее «Чистый Уголок» теперь — это не только магазин с мылом и кремами. Это ее новая жизнь, где наконец-то всё на своих местах.
Автор: Алена Шаповалова
---
Байки из палаты номер семь
Рассказ о жене изменщика.
В седьмой палате кардиологического отделения, как и в тысяче других палат, было светло и безлико. Белые стены, белые кровати, белые лица больных. Все это давило, угнетало и мучило Светлану Григорьевну. Если не считать десяти дней в роддоме после кесарева сечения, в больнице она не лежала никогда. Не то, чтобы, здоровье у Светланы Григорьевны отличалось силой и крепостью – времени на себя не хватало. А еще Светлана, женщина сорока шести лет от роду, искренне считала: ограничение личности человека душной атмосферой белых палат не может влиять на его гармоничное развитие в положительном ключе. Еще быстрее раскиснешь.
Но если Светлана Григорьевна предполагала, то Господь располагал. После перенесенного вирусного заболевания она так ослабла, что даже ходить не могла. Даже до туалета с трудом добиралась. Проклятая болезнь дала осложнение на сердце, да такое, что Светлана очутилась здесь. Иначе… Что было бы иначе – ей и думать не хотелось.
Она послушно проходила процедуры, пила лекарства, не стонала и не стенала. Гладкие стены палаты Светлана воспринимала, как индивидуальную тюрьму. Не нравится – иди домой. Сдохнешь на воле, если так хочется. Светлана терпела, как и многие другие свободолюбивые люди терпят длительное заточение.
В палате находилось еще шесть коек. На них сидели, лежали, спали, читали, болтали шесть женщин. Две совсем молоденькие девочки, двое – совсем пожилых бабулек и две – ровесницы Светланы. С большинством из них общение не ладилось – не тот тип характера, с которым Светлане комфортно сосуществовать. Она понимала – не в доме отдыха находится, выбирать соседок, совпадающих взглядами на мир с ней – роскошь. И просто старалась не обращать на них внимания, терпеть и лечиться.
Типичный интроверт, она страдала от бесконечной сорочьей трескотни на одни и те же темы: диагноз, лечение, выписка, симптоматика и лекарства. Женщины не обладали каким-то особенным мышлением и глубокой сутью – простые люди, и темы, волновавшие их, были простыми, насущными, как соль – ЖИЗНЬ! Чувствуя в Светлане чужую, постоялицы палаты отделились от нее невидимой стеной, сторонились ее, не набиваясь в подружки. Людям не нравятся гордецы. Светлана казалась всем высокомерной и холодной.
Она это понимала. Спрятавшись в своей скорлупе, оставила небольшую бойницу, своеобразный наблюдательный пункт. Не обязательно ведь общаться, можно просто смотреть на то, чем живет людская масса. Это ведь – как книгу читать. Тоже опыт. А любой опыт рано или поздно пригодится.
Например, Ольга, дама средних лет. Оказалась здесь не случайно. Сердце ее барахлило давно, и доктор был хорошо знаком с этой пациенткой. Нервная, взвинченная какая-то, Ольга то и дело хватала звонивший мобильник и выскакивала из палаты. Возвращалась зареванная. Врач при очередном обходе очень серьезно ей сказал:
- Я отберу от вас телефон, Ерофеева! Сколько можно? Как вас лечить, если вы никак не можете избавиться от основного раздражителя! Я серьезно! Прекратите общаться со своим мужем, забудьте о его существовании!
Ольга кивала, плакала. А потом вновь отвечала на звонки, выбегала из палаты. И снова - плакала.
Ветреный супруг один только раз посетил Олю, и то скверная встреча получилась. Несчастная вернулась в палату убитая горем. Залилась слезами. . .
. . . дочитать >>