— Не смей так говорить, — негодующе воскликнула Тая, — ты нужен мне, понимаешь нужен.
— Не верю, в то что можно любить калеку и урода. Ты из жалости сюда приехала, только жалость мне твоя не нужна. Уезжай, там Колька наверное вернулся, здоровый, красивый, с медалью за тот последний бой. Вот его и люби, за него и замуж иди, а со мной нечего тут время терять.
Тая сжала его руку сильнее.
— Колька? Колька да, вернулся, только мне он не нужен. Он хороший парень, но мое сердце принадлежит тебе, дурак ты этакий. И какая разница, есть у тебя медаль или нет, одно легкое или два? Ты — это ты, Егор. Мой Егор. А шрамы… Что шрамы? Они заживут, и я хочу быть рядом с тобой, понимаешь, только с тобой.
Она придвинулась ближе и коснулась губами его лба. Егор вздрогнул, но не отстранился. Она чувствовала его напряжение, его борьбу с самим собой.
— Неужели ты думаешь, что я такая пустышка? Что меня волнует только красивая внешность? Я люблю тебя за твою душу, за твою силу, за то, что ты, несмотря ни на что, остался человеком. Ведь только из-за твоей смелости, ребята тогда выжили. И тот самый Колька, будет благодарен тебе за это всю жизнь.
Слезы текли по ее щекам, но она не отпускала его руку.
— Я буду рядом, Егор. Всегда. Даже если ты будешь меня прогонять. Даже если ты будешь самым невыносимым человеком на свете. Я просто буду рядом.
Егор молчал, глядя в потолок. В его глазах появились слезы. Он отвернулся, пытаясь скрыть их, но Тая видела. Она знала, что ее слова дошли до него, что он услышал ее. Она понимала, что ему нужно время, чтобы осознать, что он не один, что есть человек, готовый разделить с ним его боль и страдания. Прошло несколько дней. Тая приходила каждый вечер, приносила ему его любимые яблоки, читала вслух книгу “Повесть о настоящем человеке”. Иногда он огрызался, иногда молчал, но она не сдавалась. Она видела, как постепенно в его глазах появляется искра, как оттаивает его заледеневшее сердце.
Однажды вечером, когда Тая уже собиралась уходить, Егор остановил ее.
— Останься, — тихо попросил он.
В его глазах уже не было той отстраненности, когда она только приехала. В них промелькнула какая-то искра, словно далекий огонек надежды. Сердце Таи забилось с новой силой. Она улыбнулась сквозь слезы.
— Да, Егор, я побуду ещё с тобой, — и погладила по щеке.
Он, словно ребенок, уткнулся лицом в ее ладонь и заплакал. Плакал долго, беззвучно, сотрясаясь всем телом. Тая гладила его по голове, шептала успокаивающие слова, пока он не уснул, обессиленный. Она просидела рядом с ним до самого утра, боясь пошевелиться. С рассветом Егор проснулся. Он с удивлением обнаружил, что спит, прижавшись к Тае. Она тоже спала, сидя на стуле рядом с кроватью. На ее лице застыла умиротворенная улыбка. Егор осторожно высвободился, стараясь не разбудить ее. Он посмотрел на свои руки, на свои ноги, на свое отражение в тусклом стекле окна. Он все еще был калекой, уродом, как он сам себя называл. Но что-то изменилось. Боль, терзавшая его душу, немного утихла. Он больше не чувствовал себя таким одиноким.
Тая проснулась от легкого прикосновения к своей щеке. Егор стоял рядом, смущенно улыбаясь.
— Прости, что разбудил, — прошептал он, — спасибо, что ты есть.
Тая обняла его, и почувствовала, как он дрожит.
— Я всегда буду рядом, Егор, — сказала она, — всегда.
С этого дня все изменилось. Егор начал выбираться из своей скорлупы. Он стал больше говорить, больше улыбаться, интересоваться жизнью вокруг. Даже превозмогая боль, стал делать зарядку. Однажды в палату пришли двое в военной форме, у одного были погоны полковника.
— Кто здесь Егор Репнин, — спросил один из них.
— Я, — ответил Егор и насторожился.
Тогда он достал листок и зачитал.
— По ходатайству командира вашей части. За мужество и отвагу, проявленную в бою, за спасение боевых товарищей, вы награждаетесь, Орденом Красной Звезды.
Лицо Егора исказилось гримасой боли, но он выпрямился, как мог. Тая с гордостью смотрела на него, зная, чего ему стоит это усилие. Полковник прикрепил орден к его больничной пижаме. Егор посмотрел на награду, потом на Таю, и в его глазах снова блеснули слезы. Но это были уже слезы благодарности и надежды. После ухода военных, Егор долго молчал, глядя на орден. Потом повернулся к Тае и тихо сказал:
— Может, я и правда не такой уж бесполезный…
Тая подошла к нему и обняла.
— Ты самый лучший, Егор, — прошептала она. — И ты нужен мне. Очень нужен.
Через неделю после этого, его вызвал к себе начмед и сказал.
— Ну всё герой, у нас тебе больше делать нечего. Готовы документы о твоём переводе в Москву, там и продолжишь лечение. Ожоги тебе на лице подправят, шрам постараются максимально убрать. Глядишь, и снова красавцем станешь.
Узнав о такой новости Тая очень обрадовалась, а Егор сказал ей.
— Проводишь меня до Москвы и уедешь домой, в Берёзовку. А я закончу лечение и вернусь. Нечего тебе со мной по госпиталям таскаться. У тебя дома работа, и мама больная. Так что послушайся меня, и сделай так как прошу.
— А ты справишься сам, без меня? — спросила она с беспокойством.
— Справлюсь, не сомневайся. Я теперь благодаря тебе, со всем справлюсь.
На вокзал их проводила Вера, на прощание, обнимая таю прошептала.
— Готовься, нелегко будет, но если не сдашься, станешь самой счастливой женщиной. Так как твой Егор, тебя больше никто не будет любить. А это для нас, для баб, дорогого стоит.
Всю дорогу до Москвы Тая украдкой наблюдала за Егором. Он сидел, отвернувшись к окну, и смотрел на проплывающие мимо пейзажи. В его взгляде читалась задумчивость и какая-то новая решимость. Она понимала, что он снова борется с собой, со своими страхами и сомнениями. В Москве они попрощались на перроне. Егор крепко обнял Таю, прижал к себе и прошептал на ухо.
— Я скоро вернусь, жди.
Тая кивнула, не в силах произнести ни слова. Слезы душили ее, но она старалась держаться, чтобы не расстраивать Егора. Она смотрела как он спускается в метро, и в сердце поселилась тоска, но вместе с ней и надежда, надежда на то, что все будет хорошо, что они обязательно будут вместе. Прошло несколько месяцев. Тая работала, помогала матери, писала Егору письма. Он тоже писал ей, рассказывал о своем лечении, говорил что скоро будет дома. В каждом его письме чувствовалась любовь и благодарность. А потом в Берёзовку пришло письмо, в котором он сообщал, что скоро приедет, и обещал дать телеграмму. В назначенный день Тая стояла на перроне, замирая от волнения. Поезд остановился, и из вагона вышел Егор. Он был другим. Похудевший, но подтянутый, с твердым взглядом и уверенной походкой. После нескольких операций, что пришлось ему перенести, лицо уже не выглядело таким пугающим, а главное, уродливый шрам, стал почти не заметен.Он шел прямо к ней, улыбаясь. Тая бросилась ему навстречу, и они крепко обнялись.
— Ну вот ты и дома, родной, — целуя проговорила она.
В Берёзовке, Егор не пошёл в родительский дом, остановился у двоюродной сестры матери и своей крёстной. Узнав о том что сын вернулся, скоро туда заявился Андрей.
— А ты чего это у чужих людей обитаешь? — набросился он на сына прямо с порога.
— Я не у чужих, я у крёстной, — спокойно ответил Егор, — а к тебе в дом я не пойду. Мне там места нет.
— Это ещё почему?
— Потому что ты, зная где я нахожусь, и что со мною случилось, даже письма написать не удосужился, не то, чтобы приехать. Так что, поживу пока здесь, а как только домик какой-нибудь куплю, сразу Варю к себе заберу. Не хочу чтобы она тебе и твоей новой жене мешала.
Андрей побагровел.
— Вот значит как, меня во всём виноватым считаешь.
— Ничего я не считаю, — усмехнулся Егор, — просто говорю о том что есть на самом деле.
— Ну ладно, живи тут, если тебе так хочется, — пробубнил отец, — только Варьку ты не получишь.
И вышел хлопнув дверью.
— А это мы ещё посмотрим, крикнул вслед Егор.