"Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чём говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас" (Еккл 1:9-11) – автор древней Книги Экклезиаста в трех коротких строчках по сути сообщает путь к познанию всего, что мы бы хотели знать о себе: хочешь понять людей – изучай прошлое и найдешь все ответы; хочешь узнать будущее – изучай прошлое. Но автор здесь же предупреждает: "во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь" (Еккл 1:18).
Готовы ли вы умножить скорбь свою, напитавшись травмами прошлых поколений? И все лишь для того, чтобы понять, что же происходит сейчас и что будет происходить завтра? Что ж, читайте дальше, но я вас предупредила.
Психологическое состояние, которое возникает у людей, переживающих и принимающих близко к сердцу чужие травмирующие истории и эмоциональные страдания, психологи называют эмпатией – состраданием. Но иногда эти душераздирающие истории с их несправедливостью наносят травму и меняют жизнь людей, которые сами непосредственно не участвовали в событиях, а лишь узнали о них, услышали, прочитали, посмотрели, испытали шоковое состояние – это уже называется викарной травмой, болезнью эмпатии, болезнью свидетеля, вторичным травматическим стрессом. Можно сказать, что человек, становясь свидетелем чужой боли и страдания других, сам начинает испытывать эмоциональные расстройства: тоску, депрессию, глубокую печаль или раздражительность, тревогу, страх, иногда – острое желание убежать, уехать, сменить город, регион, страну...
В зоне риска получить викарную травму постоянно находятся специалисты "помогающих" профессий – психологи, спасатели, учителя, врачи, социальные работники, журналисты и полицейские. Но в зоне риска нередко оказываются и люди, сочувствующие "не по профессии", а по дружбе, по зову сердца, по свойственной людям в целом черте – сопереживать, подставлять плечо, помогать. Пример: некая женщина по имени А., не первый год живущая в одной из азиатских стран, примчалась экстренно к подруге, чтобы поддержать – сын подруги, полукровка (мама - русская, папа – местный, азиатской национальности), систематически подвергался школьному буллингу и серьезно пострадал. История эта даже попала в СМИ, ею занималась полиция. А. выслушала, посочувствовала подруге и... через неделю собрала своих двух детей и укатила к маме в Москву. Брак ее оказался на грани краха, дети пережили серьезное потрясение, будучи вырванными из привычной среды. А. понадобился год размышлений и помощь психолога, чтобы переосмыслить происходящее, понять, что ее поступок был вызван эмоциями, а не реальными причинами. Семейная жизнь восстановилась, дети вернулись в привычную им школьную среду, к друзьям и приятелям, у обоих все хорошо. Затянулась ли семейная трещина или осталась шероховатость – время покажет. А что было изначальной причиной круговорота событий, в который оказались втянуты и совсем посторонние люди? Клевета. Одноклассник позавидовал мальчику, который в рейтинге класса потеснил его на первом месте, сочинил грязную выдумку, пустил слух и запустил механизм школьной травли. Пока взрослые поняли, что происходит, пока вмешались и начали разбираться – один уже в реанимации, другие в полиции, а третьи мчатся с чемоданами в аэропорт спасаться от собственных домыслов и страхов.
Ущерб от клеветы может быть колоссальным, клеветнические слухи и домыслы могут циркулировать веками, очерняя чье-то имя и делая невинного человека преступником в глазах окружающих. Английское слово calumny (клевета, очернение), французское calomnie (поклеп) уходят корнями в античность, к римскому calumnia (ложное утверждение, введение в заблуждение; ложное обвинение, злонамеренное обвинение) и глаголу calvor (обманывать), что в свою очередь, вероятно, происходит от совсем уже древнего протоиндоевропейского ḱelh. Вот уж точно, "все уже было в веках, ничего нового". Иногда думается, что и Интернет создали не для удобства получать информацию, а как более совершенный прообраз древней паутины лжи. Судите сами: полгода тянется скандал с клеветой в адрес корейского актера, звезды первой величины Ким Су Хена. Уже и "доказательства" признаны фикцией, и основные обвинители пошли на попятный, а злобные онлайн комментарии и домыслы в его адрес и в адрес поддерживающих его поклонников плодятся и множатся. И до сих пор находятся те, кто продолжает твердить, мол, дыма без огня не бывает. Ой ли? А если обратиться к прошлому, как советует древний автор?
V веке до н.э. У жителей греческих полисов появился новый способ заработка – сикофантство (от др. гр. syke "смоковница" + phaino "разоблачение"). Сикофанты выискивали контрабандистов, занимавшихся запрещенным вывозом смоквы из Аттики, и доносили правительству. Как водится, занятых в контрабандном промысле было не так много, как желающих заработать на доносах. В итоге, расцвел бизнес на клевете. Уже ко второй половине века слово "сикофант" стало синонимом "шантажиста", "взяточника" и "клеветника". Сикофанты охотились на влиятельных сограждан, состоятельных горожан, выдающихся и дорожащих общественным мнением полководцев, ораторов, ученых. Криминальные "авторитеты" создали античный вариант "крышевания" – брали под свое крыло целые банды сикофантов за проценты от сумм, полученных с потенциальных жертв. Сикофанты стали ярким примером, как можно играть с моралью общества и паразитировать на законодательстве в ущерб и обществу, и закону. В историю сикофанты вошли под прозвищем "грязные собаки демоса". Юлия Щербинина в книге "Злоречие" пишет:
"Прославленного оратора Демосфена однажды хотели назначить обвинителем, но он ответил решительным отказом: «Афиняне, советчиком вашим я буду и впредь, хотите вы этого или не хотите, но клеветником и доносчиком – никогда, как бы вы этого ни хотели!» Известного сикофанта Аристогитона проницательный Демосфен уподобил скорпиону и змее, а затем обозначил его подлинное место в обществе: «Он ходит, окруженный тем, чем окружены нечестивые в Аиде – проклятием, руганью, завистью, раздором, враждой». В дальнейшем змея станет устойчивой аллегорией клеветника. Вездесущий, изворотливый и нахальный сикофант – среди главных персонажей выдающегося древнегреческого драматурга Аристофана. В комедии «Птицы» сикофант выступает с пафосной самохарактеристикой: «Я островной глашатай и доносчик». В «Мире» толпа клеветников третирует богача Каллия. Во «Всадниках» сикофант Клеон грозится «задушить, запугать, обобрать» всякого афинянина, но особенно богатого. В «Плутосе» один из главных героев все тот же ненавистный клеветник, возомнивший себя главным человеком в городе".
На рубеже I-II вв. до н. э. в историческое состязание с "собаками демоса" вступили римские делатории (лат. delatores), новые действующие лица в римском уголовном праве – информаторы, осведомители системы. Задача их была не столь и сложна – извещать о налоговых преступлениях и получать проценты с возвращенного в имперскую казну. Но люди суть люди, продажность расцвела на ниве оговоров. Для обвиненного делаториями судебная тяжба заканчивалась обращением в рабство или смертной казнью. Поскольку делаториям выплачивалась четверть конфискованного имущества, мишенью осведомителей стали богатые сограждане. Но процессы показали, полуграмотному делаторию выстоять в прениях на суде против образованного римлянина в налоговых вопросах не так и просто, а наказание за клевету сурово. Так не проще ли обвинить не в налоговом преступлении, а в измене императору? А уж конфискация имущества была типична для казнённых "предателей". И понеслись вереницей обвинения в госизмене. В ход пошли "подметные" письма, сфабрикованные улики, подкупленные гонцы. Не менее доходны были и пикантные обвинения в оскорблении чести и достоинства служителей и служительниц культа. И совсем неудивительно, что в такой скандал попал один из богатейших граждан Рима полководец и политик Марк Лициний Красс. Непростые дни судебного разбирательства Красс перенес с удивительным спокойствием и даже, похоже, с безразличием. Хотя, когда ему предъявили обвинение в распутстве и соблазнении целомудренной жрицы богини Весты (весталки) Лицинии, у Красса были причины беспокоиться: обоим участникам скандала грозила смертная казнь. И весталке, если судить по историческим источникам, – особо жестокая:
«Весталка Попилия за преступный блуд погребена заживо», – пишет Тит Ливий о событиях 509–468 гг. до н. э.
483 г. до н. э. «К общему беспокойству добавились грозные небесные знамения, почти ежедневные в городе и округе; прорицатели, гадая по внутренностям животных, то по полету птиц, возвещали государству и частным лицам, что единственная причина такого беспокойства богов – нарушение порядка в священнодействиях. Страхи эти разрешились тем, что весталку Оппию осудили за блуд и казнили» (Ливий).
«Весталка Секстилия, осужденная за преступный блуд, закопана заживо», – новое сообщение Тита Ливия, датируемое 278–272 г. до н. э.
Иногда обвиняемым удавалось оправдаться:
В 418 г. до н. э. «от обвинения в нарушении целомудрия защищалась неповинная в этом преступлении весталка Постумия, сильное подозрение против которой внушили изысканность нарядов и слишком независимый для девушки нрав. Оправданная после отсрочки в рассмотрении дела, она получила от великого понтифика предписание воздержаться от развлечений, выглядеть не миловидной, но благочестивой» (Ливий).
В чем польза обвинять весталок? Что с них взять? Казалось бы, иное дело – обвиненные в связи со служительницами культа знатные горожане. На процентах с конфискованного имущества казненных многие доносчики сколотили себе целые состояния. Но справиться с не просто богатым, а умнейшим и богатейшим Крассом все же не смогли. По сути, где доносчики учились плести интриги, там Красс преподавал. Скандал принес ему лишь выгоду. Чтобы подтвердить благопристойность встреч, Красс купил виллу Лицинии (кто сказал, что весталки бедны, и с них нечего взять?), саму же встречу объяснил желанием поторговаться непосредственно с владелицей виллы. И что, собственно, не так? Кроме факта нечастых встреч есть какие-то доказательства греха? Нет? На нет и суда нет.
Эстафету античных доносчиков в средние века подхватили "родственники инквизиции" – тайные доносчики, соглядатаи. Армию таких доносчиков святая церковь нарекрутировала во всех слоях населения. "Родственники инкивизиции" охотились на королей и маршалов, торговцев и банкиров, аристократов и простолюдинов, художников, ученых, поэтов. Главное обвинение – ересь, основная награда – имущество казненного. Ряды добровольных сотрудников инквизиции исчислялись тысячами. Инквизиции не нужны были особо грамотные или нравственные, точно по Стругацким: "Умные ненадобны. Надобны верные".
"Родственники" инквизиции, как и все ее служители, пользовались правом безнаказанности. Им разрешалось всегда носить оружие, они были неподсудны светскому (даже королевскому) суду. Всякое противодействие служителям инквизиции, попытка обвинить их в клевете или предвзятости, в личной выгоде и корысти, рассматривалась как вред святой инквизиции с целью поддержки еретиков и распространения ересей. Поставленные, таким образом, в исключительное положение, "родственники" могли делать с кем угодно что угодно. Легко представить себе, какими вымогательствами занимались они, угрожая арестами и доносами, как сводили счеты с личными врагами, какими орудиями мести служили.
Доносы из способа борьбы с беззаконием стали абсолютным символом несправедливости и незаслуженного страдания. Отношение к доносчикам выразилось во множестве художественных произведений. Одно из самых ярких:
В трактовке Боттичелли виновницей торжества клеветы выступает глупость (ослоухий невежественный царь Мидас на троне не способен анализировать факты и думать головой), а движут клеветой зависть и злоба.
Со змеей сравнивает клеветников баснописец Иван Крылов, утверждая: "
Напрасно про бесов болтают,
Что справедливости совсем они не знают,
А правду тож они нередко наблюдают:
Я и пример тому здесь приведу.
По случаю какому-то в аду
Змея с Клеветником в торжественном ходу
Друг другу первенства оставить не хотели
И зашумели,
Кому из них идти приличней наперёд?
А в аде первенство, известно, тот берет,
Кто ближнему наделал больше бед.
Так в споре сём и жарком и немалом
Перед Змеёю Клеветник
Свой выставлял язык,
А перед ним Змея своим хвалилась жалом;
Шипела, что нельзя обиды ей снести,
И силилась его переползти.
Вот, Клеветник было за ней уж очутился;
Но Вельзевул не потерпел того:
Он сам, спасибо, за него
Вступился
И осадил назад Змею,
Сказав: «Хоть я твои заслуги признаю,
Но первенство ему по правде отдаю:
Ты зла, — твоё смертельно жало;
Опасна ты, когда близка;
Кусаешь без вины (и то не мало!),
Но можешь ли язвить ты так издалека,
Как злой язык Клеветника,
От коего нельзя спастись ни за горами,
Ни за морями?
Так, стало, он тебя вредней:
Ползи же ты за ним и будь вперёд смирней».
С тех пор клеветники в аду почётней змей.
Русские пословицы резюмировали коротко: "Змею обойдешь, а от клеветы не уйдешь" и "Клевета - что уголь: не обожжет, так замарает".
В Китае тоже высказались кратко, но с подтекстом: 污口横蔑 – грязные рты клевещут (污口 wūkǒu "грязный рот" + 诬蔑 wūmiè "оклеветать, оболгать, запятнать"). Старое выражение, эпохи Мин. Иероглиф 污 wū "грязь, стоячая вода, болото" здесь употреблен не случайно: чистой воде – течь вдаль, удел мутного зловонного болота – зарасти травой, исчезнуть в забвении.
Ли Бо (李白(701-762):
秀色一如此，
多为众女讥。
君恩移昔爱，
失宠秋风归。
Перевод А. И. Гитовича:
За грацию,
За красоту такую
Ее все дамы
Дружно поносили —
И государь
Изгнал ее, тоскуя,
Он, клевете поверивший
В бессилье.
Клевете верят по невежественности и в бессилье. Клевещут из зависти и по злобе. Нынешний скандал с Ким Су Хеном – подтверждение, что сколько бы веков ни прошло, ничто не меняется.
"Вот сейчас в этих затаившихся домах невидимо рождаются подлецы, доносчики, убийцы, тысячи людей, пораженных страхом на всю жизнь, будут беспощадно учить страху своих детей и детей своих детей". (Стругацкий А. Н.,Стругацкий Б. Н. "Трудно быть богом")
Печально? Что ж, я вас предупреждала прежде, чем вы начали читать.
Но спешу заверить: миром не правят клевета и зависть. Ведь будь все так пессимистично, разве именно в эти дни не засияла бы в ночном небе звезда, названная именем Ким Су Хена?