Солнечные лучи, словно золотые стрелы, пронзили закрытые глаза. Я поморщилась и перевернулась на другой бок, намереваясь поспать ещё хоть минутку. Но тут же услышала знакомый голос:
— Вставай, соня! — Виола парила над кроватью, её полупрозрачная фигура мерцала в лучах рассвета. — Если не поторопимся, упустим лучший свет для фотосессии!
— Ещё пять минуточек... — пробормотала я, зарываясь лицом в подушку.
— Никаких минуточек! — призрак щёлкнул пальцами, и покрывало с меня слетело, как будто его сорвал порыв ветра. — Вставай, пока солнце не поднялось слишком высоко!
Я приоткрыла один глаз и увидела, как город за окном купается в золотистом утреннем свете. Редкие машины неспешно скользили по пустым улицам, их тени казались особенно длинными. В воздухе витал аромат раннего утра, так знакомый с детства.
«Вот это утро!» — подумала я, поднимаясь с кровати.
Первым делом я направилась к Снежку. Картина, представшая перед глазами, заставила меня улыбнуться: по всей комнате были разбросаны фантики от конфет, на экране телевизора мелькали кадры про инопланетян, а сам виновник беспорядка храпел, уткнувшись носом в подушку.
— Снежок! — я осторожно потянула его за хвост.
Чертёнок подскочил, едва не ударившись головой о балдахин:
— Мне ко второму уроку!!
Я расхохоталась, качая головой:
— А я и не знала, что ты в школе учился!
Пока я принимала душ, слушая, как Снежок ворчит и собирает разбросанные фантики, город за окном просыпался. Птицы начинали петь, первые пешеходы появились на улицах, а воздух наполнился предвкушением нового дня.
Когда я вышла из ванной, благоухая свежестью, Снежок уже сидел за столом, уплетая завтрак, принесённый в номер и переключал каналы в поисках чего-то интересного.
— Ну что, готов к приключениям? — спросила я, закладывая волосы за ухо.
— Только если будут блины! — ответил он, подмигивая.
И мы отправились навстречу новому дню, полному сюрпризов и открытий.
Виола кружила вокруг нас, как назойливая оса. Её полупрозрачные руки размахивали в воздухе, рисуя невидимые линии композиции.
— Наклон головы на три градуса влево! — вибрировал её голосок, будто из радиоприёмника 30-х годов. — Снежок, не забудь про правило третей! И снизу кадр, снизу — она же должна парить над мостовой как богиня!
Чёртенок, нацепивший на себя для пущей важности очки, деловито щёлкал затвором камеры. Я же стояла на брусчатке, изображая томный взгляд куда-то за горизонт, а сама разглядывала вывеску «Аптека доктора Пуля» с витриной, полной склянок в паутине. Где-то здесь, в этом переулке с домами-близнецами в пастельной штукатурке, пахло жареным миндалём и детством.
— Смотри-ка, — ткнула я пальцем в витрину с фарфоровыми куклами, чьи стеклянные глаза следили за нами. — Такая у бабушки в серванте стояла.
— Не отвлекайся! — завизжала Виола, отчего в ближайшей водосточной трубе заворчало. — Руки на пояс, подбородок выше, представь что ты...
Её слова утонули в скрипе флюгера. Я закрыла глаза, и внезапно флёр нынешних лет сменился запахом бабушкиных пирогов с капустой. Тот дом, та кукла, те выходные, когда мир умещался между школой и кинотеатром «Родина». Когда невозможное казалось на расстоянии вытянутой руки — стоит только захотеть... Мы шли к колокольне, когда нас окликнули:
— Куда прете?! — хриплый окрик врезался в воспоминания как топор в пенёк.
Мужичок в ватнике, пропитанном махорочным духом, загородил путь. Его шапка-«петушок» съехала на ухо, обнажая лысину цвета несвежей свинины.
— Проталины! — он ткнул корявойтэ палкой в мои ботинки. — Утонете, дураки! Колокольня закрыта для посещения!
Я окинула его взглядом, которым обычно намекаю на то, что мне глубоко плевать.
— У нас договорённость с администрацией...
— Какая ещё... — он плюнул, и слюна на его подбородке. — Все вы тут понаехали, фоткаться да селфиться!
Виола зависла у моего уха, шипя:
— Сделай ты уже что-нибудь, ну!
— Дорогой, — сладко улыбнулась я, делая шаг вперёд, — а знаешь, что бывает с теми, кто портит дамам настроение?
Щелчок пальцев — и Снежок, пританцовывая, начал нашёптывать что-то на чертовском наречии. Мужик вдруг затрясся, словно его ткнули пальцами в розетку, потом зарыдал, схватился за живот и побрёл прочь, спотыкаясь о собственные ноги.
— Что ты ему сказал? — приподняла я бровь, ступая на хрустящий лёд.
— Что в его трусах вши, — Снежок прыснул, доставая телефон из кармана.
Колокольня выросла перед нами внезапно — седая, покрытая инеем, как сахарной глазурью. Я взяла чёртенка за руку, чувствуя, как под ногами оседает снег. Где-то там, в глубине, хрустнуло.
— Виола, — прошептала я, — а если мы всё-таки провалимся?
— Тогда, — засмеялся призрак, крутя телефон в руках, — будет очень эффектный кадр.
Ржавые петли взвыли, как призраки прошлого, когда я толкнула массивную дверь. Холодный воздух, пропитанный запахом влажного камня и столетий, ударил в лицо. Я замерла на пороге, впитывая тишину, которая оказалась... громкой. Не той пустотой, что давит ушами, а живым, дышащим молчанием, будто стены помнят каждый звон, каждый удар языка колокола.
Ступив внутрь, я услышала, как эхо подхватило шаг и разнесло его на сотни отголосков — вверх, ввысь, где в лучах света из узких окон кружилась пыль, золотая, как священный ладан. Лучи пробивались сквозь решётки, рисуя на стенах узоры из теней — то ли лики святых, то ли трещины в штукатурке, похожие на карту забытых рек.
Подняла голову. Колокольня уходила в небо ярусами, будто гигантская каменная раковина. На каждом уровне — арки, пустые глазницы, где когда-то висели колокола. Теперь лишь ветер гудел в них, напевая мелодию, которую я ловила краем слуха: то ли молитву, то ли плач.
— Эй... — невольно вырвалось у меня, и сразу же своды ответили: «Э-э-эй...», — голос рассыпался эхом, будто десятки невидимых монахов подхватили его. Даже дыхание стало звонким — вдох-выдох, вдох-выдох — будто само здание дышало со мной в унисон.
Провела ладонью по стене. Шершавый камень, тёплый с одной стороны (где светило солнце) и ледяной с другой. Где-то в трещинах застряли перья голубей, обрывки паутин, дрожавших от сквозняка. На полу — осколки кирпичей, поросшие седым мхом, будто время здесь не текло, а осыпалось, как песок через пальцы.
Сделала шаг в центр. Тень от купола легла на меня кольцом, как венец. Закрыла глаза — и вдруг явственно услышала глухой удар, от которого дрогнули кости. Воображаемый колокол качнулся где-то выше, наполняя пространство вибрацией, что прошла сквозь пятки, живот, грудную клетку. Открыла глаза — тишина. Но в ушах ещё звенело, будто эхо того звона шло через века, сквозь войны и наводнения, чтобы сейчас, в эту секунду, коснуться моей кожи мурашками.
«Снежок, — хотела позвать я, но язык прилип к нёбу. — Здесь... здесь всё ещё живёт звон».
Своды шептали в ответ что-то на языке теней и света, а под ногами хрустели вековые пылинки, как пепел от сгоревшего времени.
Торжественность момента была грубо нарушена появлением Виолы. Как всегда, материализовалась из ниоткуда, будто чёрт из табакерки, она начала кружить вокруг нас.
— Немедленно! — её голос прорезал тишину, словно нож. — У нас всего несколько минут, пока этот божественный свет не исчез! Нужно сделать кадры, пока лучи не потеряли свою магию!
Я недовольно поморщилась, отворачиваясь от окна, где последние солнечные блики играли на стенах.
— Знаешь, Виола, — буркнула я, скрещивая руки на груди, — ты мастер портить настроение. Лучше бы продолжала появляться, когда я моюсь в душе. К таким вторжениям я уже привыкла.
Снежок, который до этого момента зачарованно рассматривал узоры света на стенах, фыркнул:
— Тебе ещё повезло! Она любит забираться ко мне на кровать и рассказывать страшилки из преисподней!
Я удивлённо подняла бровь, переводя взгляд с чёртёнка на Виолу. Призрак, невинно улыбаясь, кивнула и прыснула в кулак.
После очередного раунда фотосессий под непрекращающиеся команды Виолы мы с Снежком направились обратно к гостинице. Чёртёнок, демонстративно держась за живот, ворчал:
— Никогда больше! Мой желудок протестует против таких утренних забегов! И вообще, я думал, что мы приехали отдыхать, а не бегать за крутыми кадрами! Как же было хорошо, когда мы ещё не знали эту фифу и спокойно жили без фотографий, света, экспозиции!
Когда до гостиницы оставалось всего несколько шагов, моё внимание привлекла девушка, поднимающаяся со скамейки напротив. Она целенаправленно направлялась в мою сторону, и чем ближе подходила, тем сильнее у меня колотилось сердце.
«Кто она? — крутилось в голове. — Откуда знает меня? Ведь я здесь гость!»
Её уверенная походка, пристальный взгляд — всё это настораживало. Снежок, почувствовав моё напряжение, придвинулся ближе, а Виола материализовалась рядом, готовая в любой момент дать подсказку.
Незнакомка остановилась в шаге от меня, и я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Что-то в её глазах, в манере держаться, говорило о том, что эта встреча не случайна. Совсем не случайна…
Друзья, не стесняйтесь ставить лайки и делиться своими эмоциями и мыслями в комментариях! Спасибо за поддержку! 😊