Окончание
– Маш, нужно съездить на экспертизу. Тебе с дочкой.
Дима взялся за дело ее так серьезно, что Маше становилось боязно. Казалось, что такую войну ей не осилить.
– Обязательно? – она нахмурилась.
– Да. И давай, наконец, проведем всё официально. Володька с Людой уже все приготовили, пока я ездил, осталось завести дело. Надо, чтоб ты написала всё.
Следователь Володя Баринов и Людочка очень быстро сдружились. И было уже ясно, что дружба их основана на взаимной симпатии.
– Страшно мне, Дим, – вздыхала Маша.
– Но ты ж хочешь вернуть родную дочь?
– Хочу. Только... Только ведь я и к Кате привыкла. Как я ее отдам? Не представляю. Мне дурно делается от всего этого... Иногда хочется махнуть рукой.
– Маш, не сдавайся. Нужно наказывать за такие преступления!
– Согласна... Дим, я вот что подумала. Ты только не удивляйся. А можно будет и нам с Катей пожить дня три у твоей тетки в Москве?
– Вам? Зачем? Ты что хочешь сама с ним встретиться?
– Не с ним. Я б на дочку посмотрела.
– Но она же... Они ж в Подмосковье живут. На даче родителей.
– Вот и хорошо. И район это Раменский. И тетка твоя там недалеко живет. Я знаю Москву. Ты ж сказал, что Гарин там не часто бывает. А меня там никто не знает. Мне б хоть ... одним глазком.
– Просто взглянуть и всё?
– Не знаю. Я не знаю пока. Но уверена, что если буду рядом, решение придет. Ты поможешь?
Как мог он не помочь?
В предпраздничные дни, когда в поездах совсем мало народу, они заносили в вагон красную коляску, грузились сами. С ними вызвалась ехать и Люда. Там училась у нее подруга. Она уж давно мечтала погулять по Москве, ради этого взяла отгулы. Да и помощь ее с ребенком была не лишней.
Размеренный стук колес, горячий чай в граненом стакане с подстаканником, сменяющие друг друга картины за окном и хорошая компания на время отвлекли от горестных дум.
Маша претворяла свой план в жизнь. Тот, который придумала ещё в роддоме. Казалось, все идёт как нельзя лучше.
Не учла она там, в роддоме, только одного – того, что Катя станет такой родной. Такой, что и думать об этом страшно.
***
Ирэна обожала эти прогулки. Сначала Анютка спала положенный ей час в коричнево-бежевой немецкой коляске, а потом просыпалась и они ее поочередно носили на руках. У няни Полины болели ноги, долго ходить она не могла, поэтому неизменно брала мягкое сиденье поломанного стула, чтоб сидеть не на сырой холодной скамье.
А Ирэна катила коляску по аллее, иногда встречалась со знакомыми и малознакомыми мамочками, такими же как она. Дети, замотанные как кули, почивали в закрытых колясках, а мамы говорили, конечно же, о них – о своих сокровищах.
Вот и на этот раз с Ирэной сравнялась милая девушка с красной коляской. Девушка была на голову выше Ирэны. Она улыбнулась ей.
– Я знаю, у Вас тоже девочка, – сказала девушка как будто волнуясь.
– Да-да. Девочка. Сыро сегодня, Вам не кажется? – ответила Ирэна, просто, чтоб начать знакомство, чтоб не скучно было катать коляску.
– Да, сыровато. Но парк тут красивый.
– Вы не местная?
– Нет, мы из Вологодской области.
– А рожали здесь?
– Нет, там же и рожала.
– И не страшно было с такой маленькой –в дорогу? А сколько вам?
Обычный разговор обычных мам. Только одна из них периодически покрывалась бурыми пятнами, опускала глаза и силилась начать разговор о самом важном.
– А можно? – Маша показала на коляску.
– Конечно. Тогда уж и я посмотрю Вашу крошку, – Ирэна тоже заглянула в коляску, – Надо же, Ваша покрупнее будет. Впрочем, я и сама вон не гигант.
Она оглянулась на собеседницу, девушка пристально смотрела на Анечку, закусив нижнюю губу и сжав руки в варежках в кулаки. Потом она перевела глаза на ее и, казалось, медленно выдохнула.
– Что? – как будто не слышала.
– Говорю, что наша помельче, наверное, хоть и ровесницы они. Такие щёчки! Какой вес у Катюши?
– Вес? А, семь килограмм уже.
– Ого. А Анютка ещё и до шести не дотянула.
Поговорили о питании. Выяснили, что одна из детей – искусственница, а другую кормят грудью.
– Вы как будто расстроены чем-то. Или мне кажется? Уж простите, если сую нос не в свое дело ..., – они шли по аллее и Ирэна вдруг заметила, как изменилась собеседница, побледнела, наморщила лоб. И это выражение лица показалось знакомым.
– Да нет. Мне как раз поговорить с Вами надо, Ирэна.
Ирэна резко повернула голову, подняла брови.
– Вы знаете мое имя?
– Да. А меня Маша зовут, если что.
– Очень приятно. Так о чем поговорить? – Ирэна уже немного напряглась, хоть и улыбалась мило. Такого поворота она не ожидала.
– Разговор очень сложный будет. Для нас обеих сложный.
– Господи, Маша, Вы меня пугаете. Говорите уже...
– Дело в том, что Ваша Анечка – моя родная дочь, а девочка, которую вы с мужем решили удочерить, в моей коляске.
После этих слов Ирэна начала озираться. Ей этот разговор очень не понравился.
– Простите, мне ... мне надо уйти. Я вспомнила кое-что...
Она развернула коляску и быстро покатила ее к сидящей на скамейке няне. Оглянулась, ещё раз извинилась и прибавила шагу. Маша осталась стоять на месте, смотрела вслед уходящей.
В бежево-коричневой коляске лежала маленькая копия ее. Она помнила себя такой на чёрно-белой фотографии на руках у мамы.
Как же напугала она жену Леонида! Так, что та мигом убежала. Наверное, не так нужно было начать разговор.
А как?
"Я – бывшая любовница Вашего мужа". В общем, как ни крути, разговор тяжёлый. Видимо, план ее рухнул. Глупо было надеяться, что не примут ее за сумасшедшую. А может и вообще – жена Леонида в курсе подмены.
Тем временем Ирэна с няней дошли до парковых ворот. Ирэна оглянулась. Девушка с красной коляской стояла на том же месте, чуток покачивала коляску, смотрела им вслед.
Пройдя метров пятьдесят от парка Ирэна вдруг остановилась:
– Полина, вы с Анечкой идите домой. А я задержусь чуток. По делу надо.
И она пошла назад. Маша стояла на том же месте. Она уже не смотрела в ту сторону, решила, что Ирэна ушла, думала о своем, поэтому даже вздрогнула, увидев вернувшуюся жену Леонида.
– Простите, я, наверное, некрасиво убежала...
– Да что Вы, – Маша покачала головой,– Уж кому просить прощения, так это мне. Я очень виновата перед Вами.
– Виноваты? В чем же?
Она стояла перед Машей такая маленькая, натянутая, не очень красивая, но ухоженная молодая женщина, старалась держаться гордо и независимо, но волнение ее было столь искренним, что скрыть его было невозможно.
– Ирэна, я прошу: выслушайте и не перебивайте, и не убегайте, пожалуйста. Вам будет трудно меня простить, но это мой шанс вернуть моего родного ребенка, и я не могла им не воспользоваться.
Лицо Ирэны изменилось: Анечку она никому не отдаст. Какая глупость – надеяться на это!
И Маша начала свой рассказ. Говорила медленно, о Леониде рассказала очень сдержанно, чтоб зря не ранить. О кавказцах, об угрозах, о маме, о родильном доме, о том, как любит Катюшу и теперь не знает, что делать.
И чем дольше она говорила, тем больше лицо Ирэны вытягивалось.
– Оставить бы всё, как есть. Но... Ведь она моя родная дочка. Она так похожа на меня. А как же Катя? Как мои близкие? Мне очень плохо, Ирэна. Очень ...
Ирэна молчала. Не могла поверить в услышанное.
– Я ... Я не верю, – прошептала...
– Скажите,– вдруг пришло Маше в голову, – А Вы не помните группу крови Леонида?
– Леонида? Помню. Третья.
– А у меня первая. Вот. А у Кати вторая. Как такое могло быть? Люда говорит, что группа крови исправлена. Ведь у Вашей Ани первая, как у меня, да?
– Да, но это же не доказательство, – ответила Ирэна не совсем уверенно.
– Наверное. Мои друзья в милиции готовы доказать, что Катя не родная мне. А я все никак не решусь. Думаю – зачем? Она же родная. Как и Вам – моя Аня ...
Ирэна молчала. Сейчас в голове творился ералаш. Ей нужно было все обдумать, проанализировать. Неужели это всё может быть правдой?
Неужели эта встреча – не страшный сон? Вся жизнь разделилась на "до" и "после". Полчаса назад была она счастливой женой и матерью, а теперь всё рухнуло.
– Я не верю, – повторила она, попятилась и пошла прочь из парка.
Машу трясло. Глаза застелила пелена. Она, не помня себя, направилась в кафе, где должны были ждать ее Люда и Дима. Но на выходе из парка кто-то забрал ее коляску, подхватил ее под руку. Она испуганно оглянулась и расслабилась: они были здесь, ее друзья. Такси, горячий чай, пироги тети Тани. Отлегло, но не отпустило.
На следующий день она опять была в парке. Правда, поехала без Кати, с ней осталась Люда. С Машей поехал Дима. Он был сторонником других методов. Но не спорил. В парке установили новогоднюю ёлку, горели гирлянды. Они провели там весь вечер, замёрзли. Маша с тоской смотрела на ворота парка.
Но никто не пришел.
Ребята не могли знать, что этот вечер Ирэна провела в московской квартире. Она приехала туда без Анечки, нужно было поговорить с мужем наедине. Он увидеть жену здесь не ожидал, пришел раздраженный и усталый, и разговор получился соответствующий.
Он все отрицал, кричал, что ее водят вокруг пальца. Но он забыл, что жена его достаточно умна. Он перегнул. Как раз эта излишняя нервозность и истерия и подтвердили – врёт.
– Ты так гадко врешь, Лёня. Так гадко.
Леонид сидел на диване, локти на коленях, низко опустил голову.
Как же устал он соответствовать этому идеальному семейству! Как устал! Он уже не понимал, жалеет ли, что женился на этой калеченной, в общем-то, женщине или нет.
– Не достоин значит, да? А я пожалел тебя вообще-то. Пожале-ел! – вдруг заговорил он.
– Что?
– Да, пожалел. Женился тогда из жалости. Думаю, бедная девчонка. И, знаешь, полюбил. Полюбил. Думаю – сделаю ее счастливой. Она же достойна. Вот и с ребенком этим – мечтал, что будешь ты довольна, что будет он здоровым, умным, потому что мой. Но и твой, воспитан тобой.
Ирэна оцепенела, слушая мужа.
– А ты, вы... Вам не понять меня. Никогда не понять, – он мотал опущенной головой.
– Так ты забрал Аню у матери? У этой Маши, да? У нас ее дочка?
– Я не знаю. Я уже ничего не знаю, – он встал, заходил по комнате, – Чего нам нормально не жилось? Давай забудем всё это и начнем сначала, Ирэн. Хочешь, я вас за границу отправлю? Поживете, всё тут утрясется. Давай?
– А как же она?
– Кто?
– Маша.
– А за это не волнуйся. Ничего она не докажет. Я всё уладил. Я для вас всё сделаю, Ирэн. Я ж люблю тебя. Обещаю, ты будешь счастлива. Мы вырастим нашу дочь.
Ирэна отвернулась к окну, смотрела на холодные огни новогодней Москвы.
***
Сегодня ночью они уезжали. Маша устала. Моральное напряжение не отпускало, сомнения и обида не давали спать ночами. Она виновата перед Ирэной ничуть не меньше, чем виноват Леонид. Наверное, она возненавидела ее и уже куда-нибудь уехала.
Но в последний вечер в парк они с Дмитрием поехали. Как-то по инерции.
– Смотри, – махнул рукой Дмитрий.
На скамейке, обхватив колени руками в тёплых белых варежках, сидела Ирэна. Рядом с ней стоял грузный мужчина. Она тоже увидела их, встала, пошла навстречу.
– Здравствуйте, Маша.
Дима тактично отошёл в сторону.
– Здравствуйте, Ирэна. Я уж и не надеялась... Мы уезжаем сегодня, – Маша так хотела расстаться по-дружески, так хотела просить хотя бы о переписке, но не знала, с чем пришла Ирэна.
– Уезжаете? А как же... Маша, я с предложением к Вам: мы с родителями приглашаем Вас с дочкой к нам на празднование Нового года. Сможете? Пожалуйста, не отказывайте нам.
Это было так неожиданно для Маши, она растерянно смотрела на Ирэну.
– А как же...
– Леонида не будет, если Вы об этом. Мои родители, я, Вы и дети. Ну, няня ещё с нами. Соглашайтесь, нам это обеим нужно.
– Нам? Я...я согласна, – она обернулась на Дмитрия.
Разговор он слышал, кивал.
Людмила и Дима уехали. Дмитрий очень переживал за Машу, а Людмила радовалась. Маме она написала письмо, просила прощения, что оставила ее одну на Новый год.
На следующий день за Машей к дому тетки Дмитрия приехала машина, водитель доставил ее на загородную дачу.
Целую неделю она провела в доме родителей Ирэны. Узнала, что с Леонидом Ирэна разводится. Осталась ему московская квартира, а вот новой должности и поддержки тестя он лишился. Впрочем, о нем говорили они крайне мало.
Девушки знакомились ближе, сближались с детьми друг друга. Дед катал на веранде две коляски. Мама Ирэны немного грустила.
Новогодняя суета, подготовка стола, встреча нового года, лирическое музицирование Ирэны... Маша немного стеснялась, но простота и добродушие царили здесь, она освоилась.
– Маша, пока ты здесь, надо сравнить прививки, сделать новые медицинские документы. У мамы подруга врач, хоть и выходные, но ..., – они сидели на диване, смотрели на девочек: Анютка – на качельке, Катя – на коврике.
– Что? Почему... , – Маша поначалу не поняла, потом резко обернулась, догадалась, – Ирэна! Ты...ты...
– Да. Я...вернее, мы так решили. Ты заберёшь Анечку. Только теперь она станет Катей. Твоей Катей. Дочка должна расти с матерью. Но мы будем на связи, Маш. Мне очень важно, как будет расти Аня. Вернее, уже Катя.
– Да? – почему-то спросила Маша, она растерянно посмотрела на девочек и вдруг бросилась к Ирэне в колени, обняла, заплакала.
– Ну, что ты, Машенька, что ты... Не плачь, не плачь, – Ирэна тоже хлюпнула носом.
Им вторя заплакали и девочки. Ведь дети чувствуют своих матерей точно также, как и матери чувствуют их.
Эпилог
С поезда встречал Машу Дмитрий. Встречал ее с родной дочкой. Маше ещё предстояло рассказать всю свою историю маме.
Мария понимала – мама тоже, как и она, будет тосковать по той, первой Катюше, которая стала теперь дочкой Ирэны Анечкой. Они расстались на даче, и Маше все казалось, что оставила она там частичку себя. Она смотрела в заднее стекло машины, пока дача не пропала из виду.
– Я буду заботиться о ней, – тихо произнесла рядом сидящая Ирэна об оставшемся на даче ребенке.
На руках она держала свою Анечку, родную Машину дочку.
А потом на перроне она никак не могла выпустить ее из рук, пока уже не попросила проводница отъезжающих подняться в вагон, пока отец не взял у нее ребенка, быстро передал Марии, махнул ей, чтоб шла в вагон, быстро попрощался, развернул за плечи дочь и повел к вокзалу.
– Ирэна, – крикнула Маша сквозь гудок тепловоза. Заплаканная Ирэна обернулась, – Я буду заботиться о ней!
Они вернули всё на свои места. Оставалось излечить раненое сердце.
🙏🙏🙏
Послесловие
Кажется, что всё это – всего лишь выдумка автора. Увы... В жизни случается и не такое. Да, иногда виновники выходят сухими из воды. Вот и в этой истории так.
Но бумеранг зла не заставляет себя ждать.
Врач-неонатолог роддома городка Сокол Аркадий Юрьевич Голованов вскоре попадется на неприятном деле, связанном с запрещенными веществами. Дело будет громким, из профессии он уйдет навсегда. На Игоря Горенко чуть позже будет заведено уголовное дело о растрате госсредств. Он получит срок.
Ну, а главный виновник этой истории Леонид в большие переплёты не попадет, но и карьеры в Москве не сделает. Он будет метаться, переезжая то в Ленинград, то в Минск, стараясь пробиться по лестнице служебной, и всю жизнь будет вспоминать Ирэну и ее семью. Жалеть, что так и не смог стать ее членом.
Видимо, было ему не дано...
***
🙏🙏🙏
За жизненный сюжет благодарю Анастасию С.
Благодарю за лайки, и делитесь с друзьями ссылкой на первую часть, если история понравилась.
Подписчиков ждёт ваш Рассеянный хореограф)