Влад никогда бы не подумал, что Апокалипсис может быть настолько скучным. В последующие несколько дней воздушная тревога разрывала городской воздух всего пару раз: один раз ночью, пришлось просыпаться, хватать вещи и спускаться в подвал дома. Другой раз днём, пока он ходил за хлебом, но, в итоге, ни ночью, ни днём вражеской авиации и ракет в небе не наблюдалось. Данных о новых ядерных ударах тоже не поступало. Что-то светящееся пролетало высоко-высоко в ночном небе, но что это и куда летело, было решительно непонятно. Может, это знаменитая ракета "Авангард", или "Циркон" нарезает круги по небосклону, чтобы в итоге полететь в сторону Штатов, а может это просто спутник связи, о котором все забыли и он, постепенно теряя орбиту, готовится сгореть в плотных слоях атмосферы.
А кстати, как там космонавты на МКС?! Влад, как человек, считающим себя эрудированным и когда-то увлекающимся космосом, помнил, что на орбите в момент удара должен был находиться международный экипаж, состоящий как раз из американцев и россиян. К тому же буквально перед атакой туда должен был отправиться такой же смешанный экипаж с Байконура.
Итого четверо русских и два американца, в числе последних одна баба. Как изменились их взаимоотношения, когда они с высоты орбиты наблюдали полеты баллистических ракет с последующими взрывами? Какого это - видеть гибель своих родных и находиться, по сути, с их убийцами в одном замкнутом пространстве, не имея возможности безопасно его покинуть. И есть ли на такой случай какой-нибудь секретный протокол, который космонавтов заставляют заучивать наизусть, как «отче наш» и которому они должны следовать космонавты? Типа взять под свой контроль станцию, а членов экипажа из враждебного лагеря – выкинуть через шлюз в открытый космос.
Кто-то скажет, что американские астронавты не несут непосредственной ответственности за начало войны и сотни тысяч, а то и миллионы смертей, но кто-то может решить совсем иначе, и захочет отомстить здесь и сейчас. Хватит ли нашим космонавтам психологической устойчивости, чтобы не сорваться? Влад примерил ситуацию на себя и решил, что по возможности выкинул бы американцев за борт без скафандра. А то лучше – отправил бы их в последний полет в скафандрах. Ну, чтобы они сполна ощутили всю безысходность ситуации, не имея возможности ни за что зацепиться и постепенно опускаясь в атмосферу, где они в итоге сгорят ярким метеором за какую-то секунду.
Но это он думал так сейчас. Всё-таки на сто процентов он не был уверен, как бы поступил в такой ситуации.
Владу не было известно, что корабль Crew Dragon компании SpaceX, так и не смог стартовать, так как Хьюстон и, в частности, мыс Канаверал были одними из целей, пораженных в ходе ответного удара Российской Федерации. Астронавты погибли, когда проходили предполетную подготовку.
Влад догадывался, что в местах, над которыми произошли взрывы, всё было иначе, что там был настоящий ад. Достаточно вспомнить фото разрушенной Хиросимы или Нагасаки, а ведь там мощность взрыва измерялась всего лишь в считанных килотоннах. Сейчас же речь шла о мегатоннах, что было на порядки больше.
Некоторое время там, в стороне, где несколько дней назад они с Алей видели ядерные грибы, по ночам можно было наблюдать зарево. Вряд ли это горели города, скорее уж лес вокруг них. Потом свечение исчезло. Но в ночном небе появилось северное сияние, которого до этого ему еще никогда не приходилось наблюдать не то что в этих широтах, а вообще в жизни. Чёрт его знает, что происходит. Пыль? Или радиоактивные частицы, поднятые взрывной волной в высокие слои атмосферы?
Несколько дней назад из телевизора и интернета всех пугали второй волной коронавируса, а сейчас все ждут второй волны атаки с использованием ядерных боеголовок. Чтобы уж сжечь, всё, что не успели во время первой волны. Всё дотла.
Или мы с американцами выпустили все ракеты, которые только смогли? Лучше уж так. Само ожидание очередного подобного нападения выводило из равновесия. Даром, что медицинские учреждения города была под завязку набиты людьми с сердечными приступами и инсультами, а мест в городском морге внезапно стало не хватать.
Когда они ночью, схватив "тревожные рюкзаки" спустились бегом в подвал, так как лифтом они пользоваться зареклись. Устроившись на ящиках, приспособленных под скамейки и лежанки, Аля задалась вопросом, что делать, если их завалит при взрыве дома? Девять этажей бетонных плит, как ни как. Даже если подвал уцелеет, то шансов выбраться наружу будет не так уж и много, рассчитывать придется только на спасателей извне.
Влад обратил внимание, как на них стали коситься соседи, из тех, что не уехали, и которые тоже по тревоге спрятались в том же подвале. У кого-то случилась истерика на почве клаустрофобии, и человека пришлось приводить в чувство не только уговорами, но и тумаками. После точного удара в челюсть, впавший в истерику сосед успокоился, обмякнув у бетонной стены.
Электричество стали подавать по графику. Обычно утром и вечером на пару часов, так что в холодильнике, по большому счету, отпала необходимость. Правда можно было еще стирать, но порошок и мыло, ставшие в одночасье дефицитом, приходилось сильно экономить.
В один из дней звену вражеских Ф-16 с тевтонскими крестами на фюзеляже удалось отбомбиться по городским мостам и даже по химкомбинату.
Мостам особого ущерба не причинили, и одна половина города продолжала сообщаться с другой в целом и общем в обычном режиме. А вот из-за попаданий бомб по территории химкомбината, пришлось напрячься всему городу, так как после взрыва от завода поползло облако хлора, и народ уже прятался не в подвалах (тем, кто плохо учился в школе, доходчиво разъяснили громкоговорители), а старался подняться как можно выше. Девятый этаж, на котором располагалась трёшка Влада и Али, оказался как нельзя кстати. Правда, в последний момент ветер изменил направление, и облако ушло в сторону, попутно отравив всех свиней на подвернувшейся ферме. Минус запас еды на несколько месяцев, подумал Влад.
На самом химкомбинате без жертв, к сожалению, не обошлось. Порядка двух десятков рабочих пришлось похоронить, предварительно проведя опознание, еще пятерых так и не нашли.
Люди в жуткого вида спецкостюмах появились почти сразу. Они передвигались по городу в спецтранспорте и делали замеры воздуха, по всей видимости, на предмет заражения.
Один вид людей с автоматами, в пучеглазых противогазах, как из фильма ужасов, нагонял на народ неподдельного страху. При этом причиной страха были не столько сами военные, сколько ощущение того, что воздух может оказаться отравленным, и ты толком ничего не можешь с этим поделать. Будешь помирать в корчах на каждом выдохе, выхаркивая клочья лёгких, будучи не в силах сделать вдох, или начнешь покрываться волдырями да терять клочьями волосы при каждом почесывании головы. Неизвестность пугает больше всего.
На следующий день по городу провезли останки сбитого Ф-16, на борту которого можно было различить эмблему военно-воздушных сил Германии - крест, напоминающий тот, что использовался еще во Вторую мировую. Целью такой демонстрации было поднятие духа у населения, особенно учитывая, что самолеты с такими же опознавательными знаками совсем недавно совершили налет на химкомбинат, и весь город тогда замер, гадая, куда пойдёт ядовитое облако.
И ведь знают куда бомбить, подумал Влад. Специально хотят взорвать завод, чтобы вызвать катастрофу и чтобы погибло, как можно больше людей. Впрочем, о том, что вражеская авиация знала, куда сбрасывать бомбы не было ничего удивительного - химкомбинат являлся частью огромного международного холдинга, который до войны поставлял продукцию во множество стран мира, и его расположение не было секретом. Адреса заводов до войны можно было с легкостью найти в интернете.
Паника, случившаяся в первый день и связанная с массовым отъездом из города, несколько поутихла и люди стали выходить на улицу, хотя и шарахались от всякого внезапного звука. Ничего, скоро мы все привыкнем и будем ходить по делам даже под звуки канонады. В магазинах, переживших погромы, ожидаемо начались перебои с товарами, ассортимент хлебобулочных изделий свёлся к булке и хлебу. Уличные киоски, которые еще несколько дней назад торговали выпечкой, сейчас стояли пустыми. Ни продавцов, ни выпечки. Что-то будет дальше!
Макдоналдс стоял с выбитыми окнами и со следами пожара. Народ выместил свой гнев тем способом, который первым пришёл в голову, считая сеть быстрого питания одним из символов Америки. Оставалось надеяться, что рядовые работники не пострадали. Озлобленный и разгоряченный новостями о погибших родственниках народ вполне мог выплеснуть свой гнев на ни в чём неповинных работниках, вся вина которых была в том, что они решили подработать в ресторане, работавшем под американским брендом. Да и кто там работал-то в основном - студенты, да школьники?
Проходя мимо выгоревшего Макдоналдса, Влад вспомнил, как один его знакомый говорил ему, что США никогда не воюют с теми странами, где есть Макдональдс. Странная, конечно, взаимосвязь, из рода тех, что ветер дует потому что деревья колышутся, но, вроде, пока она до недавнего времени работала. Но всегда есть исключения из правил. Если такая корреляция и имела место, то, видать, накопилась такая критическая масса факторов, что наличие Макдональдса в России уже перестало иметь хоть какое-то значение.
Что происходило в стране и за её пределами, по-прежнему было не ясно. По-прежнему, не понятны были мотивы нанесения ядерного удара. Но многие, с кем он говорил, из числа тех, кому он доверял, сходились во мнении, что всё дело в деньгах, как бы это ни банально звучало. Мировая экономика требовала глобальной перезагрузки, для чего и служила война.
И тут возникал логичный вопрос: неужели противоречия были настолько велики, что иного выхода не было? Или кто-то за Океаном решил, что ему не прилетит ответка? Странно перезапускать экономику с криком «да гори оно всё синим пламенем!» В общем, количество вопросов, на которые хотелось бы услышать ответы, только росло.
Данные о происходящем на западных границах были скудны, и было абсолютно непонятно, чему верить, а чему нет. Вся информация поступала только в виде слухов, от которых порой вяли уши. Руководство страны в первые дни хранило на удивление странное молчание, что закономерно породило очередные слухи о гибели центральной власти в её полном составе.
Но постепенно средства массовой информации оживали, но в сильно урезанном виде, так как работала военная цензура. Сводки о состоянии дел передавались как по ТВ, так и по кое-как заработавшему интернету. Работали, понятное дело, лишь те сайты, которым позволяли.
Выход на сайты без домена "ru" или "рф" был невозможен. Социальные сети хоть и работали, но сообщения в них нещадно модерировались и подвергались цензуре. Многие паблики были снесены напрочь, но многие продолжали работать, причем то и дело можно было прочитать всякого рода панические посты, распространявшие откровенно пораженческие настроения. Да, их почти тут же удаляли, но не сразу. Тем не менее, Влад удивился уже тому, что интернет, хоть и в таком виде, но работал. Значит, что-то да успели сделать до войны. Так что кое-какая информация помимо официальной всё равно просачивалась.
В частности, стало известно, что совместно с вооруженными силами Белоруссии под постоянными обстрелами и с использованием контратак удерживается так называемый Сувалкский коридор, через который осуществляется снабжение Калининграда. Балтийский регион России ощетинился пушками и ракетами подобно морскому ежу. "Искандеры" и «кинжалы» делали свое дело, разнося всё вокруг.
По причине уничтожения Санкт-Петербурга, Калининград теперь стал главной военно-морской базой России на Балтике. Подвергать Калининград ядерной бомбардировке, по всей видимости, не решились по причине возможного поражения граничащих с регионом стран НАТО, хотя, скорее всего, хотели просто сохранить более-менее не зараженный радионуклидами плацдарм. Веры в то, что американцы посчитались с интересами Литвы, Латвии или Эстонии ни у кого особо не было. Все считали, что если бы действительно хотели, то шарахнули бы и по Калининграду. И если бы при этом случайно одна из ядерных боеголовок взорвалась над одним из прибалтийских "тигров", то в Вашингтоне никто бы особо переживать не стал - выразили бы глубокое сожаление и всё. Сопутствующие жертвы и всё такое. В общем, при штурме Калининграда ставка была сделана на конвенциональные вооружения.
Поляки не знают, на чьей стороне воевать. По крайней мере, доходят сведения о расколе в их командовании. Как оказалось, русофобия это хорошо, когда по тебе не прилетают раз за разом крылатые и баллистические ракеты, а их прилетело прилично, правда, пока большей частью по местам дислокации американских частей, приглашенных в своё время поляками для сдерживания агрессивной России. Остро встал вопрос, что надо бы объявить о нейтралитете, но, похоже, никто им такой роскоши позволять не собирался позволять. Вопрос гражданского противостояния в Польше растет с каждым днём.
По другим слухам в Эстонии высадилась многочисленная группировка сил НАТО, в первую очередь бундесвера и американских морпехов, и начала развивать наступление в сторону Пскова. Город всё это подвергался мощным бомбардировкам, никто делать различие между гражданскими и военными объектами походу не собирался. Утюжили как в последний раз.
Странно, но со стороны Санкт-Петербурга таких сведений не поступало. Видимо, посчитали, что после удачной бомбардировки там делать нечего. Крупная военно-морская база Балтийского флота была уничтожена, как и миллионы жителей, а потому усилия было решено сконцентрировать на других направлениях.
В сибирской части России, как говорили, упало гораздо меньше ядерных ракет противника, и там можно жить относительно спокойно, не опасаясь попасть под радиоактивные осадки.
Как повели себя соседние государства, не понятно. Вроде Китай тоже подвергся атаке, а вроде как и нет. Индия опять же молчит, как пришибленная.
О заморозке цен на товары первой необходимости до особого указания было объявлено через несколько дней, причем Москвой - значит столица в какой-то части, но цела, правительство как-то, но функционирует. Уже хорошо. Нет ничего хуже, чем безвластие, которое порождает безнаказанность, а безнаказанность, что логично, приводит к всплеску преступности. Спекуляция будет нещадно пресекаться, однако было понятно, что те, кто захочет нажиться на горе, всё равно появятся.
Когда Влад проходил мимо железнодорожного вокзала, где еще совсем недавно вместе с женой попал под бомбардировку, на огромном экране появилось предупреждение о предстоящем обращении президента Российской Федерации. О как! Значит, жив! Из бункера вещает или как? Да хоть бы и из него.
Под экраном стали собираться люди, и вскоре образовалась приличная по меркам опустевшего города толпа. Сначала появилось изображение флага и герба России, потом и сам президент, который выглядел явно постаревшим за эти дни и очень уставшим. Ну что, послушаем, что говорить будет. Народ перешептывался, глядя на верховного главнокомандующего.
"Друзья, товарищи (о как! Товарищи!) наша страна подверглась невиданному доселе нападению с применением ядерного оружия...
Мы не знаем, что послужило причиной таких действий со стороны США и их союзников по блоку НАТО…
Мы знаем только то, что по нашей стране были выпущены сотни ракет с ядерными боеголовками...
Враг рассчитывал осуществить мгновенный глобальный удар, но у него не вышло...
Значительная часть ракет была уничтожена системой противоракетной обороны, но, к сожалению, не все...
Руководство Соединенных Штатов не выходит на связь и не предъявляет каких-либо требований...
Всё еще сохраняется опасность повторного удара...
В настоящее время мы согласовываем действия с нашими союзниками, которые также стали жертвами ничем не спровоцированной агрессии...
Враг понес серьезный урон в результате ответного удара...
Я надеюсь на вашу сознательность. Уверен, что вместе мы сможем преодолеть эти тяжелые времена...
Мы никогда не забудем погибших в результате вероломного нападения... Мы должны сделать всё, чтобы наши воины могли сражаться на всех направлениях, где нас атакует враг...
В этом наше будущее. Мы - победим!"
Изображение сменилось ставшим уже обычным предупреждением о необходимости сохранения правопорядка, соблюдении комендантского часа и правилах на случай объявления какой бы то ни было тревоги.
Значит, вторая волна нападения с использованием ядерного оружия всё ещё может случиться. Так себе перспектива, вообще-то. Влад не был уверен, стоило ли властям доносить эту информацию до широких слоёв населения, но что сделано, то сделано. Должно быть, посчитали, что это меньшее зло. Недаром же там всякие аналитики свой хлеб едят.
Внезапно в толпе послышался какой-то шум и экзальтированный молодой человек, типаж - дрищ, с крашеной челкой начал верещать, что Путин не настоящий, что надо сдаться и всё такое, типа никто нам не хочет зла... И вообще чуть ли не Россия сама виновата.
По сути, его аргументы сводились к сакраментальному "если сдадимся, будем пить баварское". Ему стали поддакивать такого же вида две девицы с пирсингом во все лицо и с тоннелями в ушах. И что удивительно, пара вполне себе пристойного вида и среднего возраста граждан. Кажется, они даже собирались развернуть какой-то плакат. Мда, походу они еще не поняли, как всё изменилось за последние несколько дней.
- Слабоумие и отвага, - произнес рядом стоящий мужчина в кепке и легкой кожаной куртке, в руках он держал брелок с ключом от автомобиля, который вертел на пальце. Наверное, таксист из числа тех, что обычно крутились у вокзала, безбожно заламывая цену на свои услуги.
Влад молча кивнул, соглашаясь.
- Придурки! - мужик с брелоком сплюнул на тротуар. – Смотри, сейчас начнется.
И действительно началось. Откуда не возьмись, появились крепкие ребята в гражданском и парой ловких движений скрутили протестунов, при этом заехав тому, что был с крашеной челкой под дых, да так, что тот аж пополам сложился и повис на кулаке правоохранителя.
А на что они собственно рассчитывали? Страна в состоянии войны, и всякие подобные выступления будут рассматриваться исключительно как пропаганда в интересах противника. Это еще неделю назад они могли бы так спокойно выйти и отделаться максимум штрафом, сейчас если их не грохнут, им уже повезёт.
Тут же, скрипнув тормозами, подъехал обычный микроавтобус "Форд" (самого обычного белого цвета) и всех замеченных в участии в митинге быстро и технично, без малейшей заминки, упаковали. Только девицы тонко повизгивали. Или эти звуки издавал дрищ? Хрен их разберешь сейчас. Бабы ведут себя как мужики, мужики как бабы.
До выяснения личности или уже с концами, подумал Влад, глядя как за провокаторами закрывается дверь микроавтобуса. Водитель ударил по газам и машина споро тронулась с места, уносясь в сторону регионального отделения Федеральной службы безопасности.
- А что, уже такое бывало? - спросил Влад у мужчины с брелоком.
- Не поверишь, но да! Вчера на площади Победы похожих укурков повязали. Хрен поймешь, что у них в головах.
Сейчас вообще надо будет следить и за своим языком, а то ляпнешь чего, кто-то что-то услышит и донесёт, куда следует. Потом доказывай, что не верблюд. А могут и без "услышал" донос настрочить, такого тоже нельзя исключать.
А ведь и такая подрывная работа однозначно будет вестись. И другая, менее заметная, тоже. Война же состоит не только из стрельбы и бомбёжек. Война во все времена велась не только за территории и ресурсы, но и за умы. Еще не раз подобное увидим, и вбросы в интернете, и провокационные листовки с призывами сложить оружие или не помогать своей же армии.
"Иван, стафайся! Переходи на сторону Феликой Германия! Стесь тебья ждет фкусный ужин и крепкая вотка!" Всё это уже было и не раз.
Теперь понятно, почему сообщества в социальных сетях и вообще социальные сети не выпилили полностью. Власть вычисляет с помощью таких пабликов провокаторов, нейтрализация которых сейчас явно была одной из приоритетных задач для поддержания порядка на непострадавших от ударов территориях. И если Россия отключена от глобального интернета, то делать это наверняка стало гораздо проще.
Народ, кажется, еще не осознал, что он живет в новых реалиях, и это реалии новой, до настоящего момента не виданной войны. Когда начиналась Великая отечественная, в массе своей еще были живы те, кто воевал в Первую мировою и Гражданскую. Сколько им было, лет 40-45?
А мы ведь толком не видели войны, мы не знаем что это такое. Для нас война это череда мелких локальных конфликтов, непосредственное участие в которых принимают отдельные армейские части, бригады, подразделения. И шли эти конфликты где-то очень и очень далеко от нас. И эти военные видели и знали, что такое война, она для них – работа. А мы войну если и видели, то только по телевизору, а то и вообще были знакомы с ними по видеоиграм.
Все мы видели, как российская авиация бомбит бармалеев в Сирии, но для нас это было что-то далёкое, почти что ненастоящее.
Выросло целое тепличное поколение, которое не сталкивалось ни с чем более страшным, чем автомобильная пробка длинной в несколько километров. Для него отключение интернета уже становилось бедствием вселенского масштаба, так как они не могли постить свой инфантилизм и котиков на широкую публику, не могли проводить стримы компьютерных игр и всё такое прочее.
Или вот последняя чеченская когда закончилась? В 2000-м? Это уже двадцать лет считай никаких серьезных боевых столкновений на территории страны. Если где-то что-то и случалось, то далеко в горах, на Кавказе. А тут, в Москве с Питером жизнь текла своим чередом, не замечая того, что происходит в мире. Народ явно еще находится в шоке и не осознал, что произошло.
Со времен развала СССР прошло уже почти тридцать лет. Да это было время глубокого экономического кризиса, грозившего дальнейшим распадом государства, время Чеченских войн. Но люди, родившиеся в те годы, ничего этого не видели. Точнее, видели, но своими детскими мозгами вряд ли могли что-то понять и дать происходящему взвешенную оценку. Детство, он такое, мимолетное и запоминается, как правило, в розовом цвете. А потом уже наступили сытые "нулевые", когда реально деньги было некуда девать. Одним словом, тепличные условия.
Да хоть бы президент, вещавший с экрана, и был ненастоящим. Двойником или компьютерной моделью, не важно. Сейчас главное, чтобы он БЫЛ. И лучше будет добровольно обманываться в этом, чем сеять сомнения в головах окружающих. К сожалению (или к счастью?), человеческая природа такова, что группам людей требуется лидер, а без него, группа становится неуправляемой и впадает растерянность и уныние. По крайней мере до того момента, как не обретет нового лидера, но до этого самого момента, люди могут просто-напросто погибнуть.
Потом на экране появилось уже ставшее привычным объявление о необходимости при первых сигналах радиационной тревоги (это если ветер подует со стороны Питера, или дожди оттуда принесет) запереться дома, максимально законопатив все щели в окнах и дверях, и прикрыв вентиляцию. Так себе защита, решил Влад, но что-то иное вряд ли можно было придумать.
Ну и, конечно комендантский час, как же без него, с восьми вечера до семи утра. Народом, не осознавшим всей серьезности этого объявления, на второй день были забиты уже все отделения полиции. После серьёзного физического внушения количество желающих околачиваться по улицам в неустановленное время резко сократилось.
При всех сложностях первых дней власть никуда не пропала. Даже наоборот, она показала, что воистину является аппаратом принуждения и подавления, когда разгоняла мародеров. Нескольких, как ему рассказал при встрече знакомый полицейский с четвертого этажа, особо зарвавшихся, пришлось застрелить на месте. И вообще, полиции было дано устное указание при малейшем подозрении стрелять, а потом уже разбираться.
- Поэтому, - советовал Александр, когда Влад в очередной раз столкнулся с ним у подъезда. - Если вдруг полицейский потребует от тебя остановиться и лечь мордой в лужу - сделай это без лишних слов. Даже если это буду я, понял? Ты меня узнать можешь, а я тебя не факт, что в темноте или сумерках узнаю. Время суток, освещенность, твоя одежда, вообще обстановка, всё может сыграть свою роль. Неудобно получится, если мне потом придется Але сообщать, что тебя того.... Лучше сохранить жизнь, а морду потом можно вымыть, как и шмотки постирать. У нас тут были инциденты, двух парней потеряли из-за излишней вежливости, поэтому теперь всё строго. И жену предупреди, понял?
Он достал сигарету из полупустой пачки, тоскливо посмотрел на оставшиеся, и закурил.
- А ты что, ружье купил? - резко сменил он тему разговора.
Вот ведь, подумал Влад, неужели он видел, как Дима привез ему ружьё. Или кто-то из соседей в окно увидел и настучал.
- Ну, как бы да, - осторожно начал Влад, на ходу пытаясь придумать
- Ну, ты тогда как бы храни его в сейфе. И лишний раз, как бы, не свети, понял? - подмигнул Александр и погасил сигарету о край урны.
Влад понимающе многозначительно кивнул. Как соседи они общались не часто. Так, пересекались иногда в лифте, иногда не лестничной площадке, или вот как сейчас у подъезда, но на Влада сосед производил впечатление адекватного мента. До панибратства дело, однако, не доходило, да и всё равно лучше держать дистанцию.
- Слушай, тут сегодня на Привокзальной площади какую-то молодежь повязали, - спросил Влад, - слышал что-нибудь об этом?
Александр посмотрел на него и глубоко затянулся сигаретой.
- Да, - махнул он рукой, - какие-то еб...нутые на всю голову студенты и типа интеллигенты. Хрен разберет, что у них в головах творится. Одно дело такое нести до войны, совсем другое - сейчас. Как будто ни черта не понимают.
По улице мимо подъезда прошла группа солдат в ОЗК с потрескивающим дозиметром. Один из них посмотрел на Влада и Александра сквозь стекла противогаза, но больше никакой заинтересованности не проявил. Процессия не спеша удалилась.
- Хорошо, если они не понимают, - ответил Влад, когда солдаты скрылись за углом. - Тогда есть хотя бы минимальный шанс, что внемлят объяснениям и однажды поймут. Гораздо хуже, если они это делают специально.
- Это да, - задумчиво, глядя куда-то вперед, согласился Александр. – Пускай ими теперь фэйсы занимаются, это их специализация. Ну, бывай, мне пора на службу. У нас сейчас режим такой, что мама не горюй!
- Казарменный что ли?
- Типа того, - капитан затушил окурок и развернулся, чтобы пойти к автомобилю.
- Погоди! - вдруг воскликнул Влад и полез в карман куртки, чтобы достать старую недокуренную пачку сигарет, которой было года четыре, если он не ошибался. - На, держи, мне она ни к чему.
- Взятка?! - хитро улыбнулся капитан, засовывая пачку сигарет в карман.
- Напоминание о прошлой жизни. Просто не хочу, чтобы был малейший соблазн снова начать. Не то время сейчас, чтобы мучится поиском табака.
Полицейский понимающе развёл руками и направился к своему автомобилю.
- А! Слушай, последний вопрос: мобилизации ждать?
- Да бес его разберет, - ответил Александр, открывая дверь машины, - Пока армейские справляются, вроде. Война-то новая, а частичная уже и так идёт. Как объявят всеобщую - точно узнаешь!
Он сел в машину, которая завелась не с первого раза, выдав трель сухого кашля курильщика, и уехал на службу.
Из военкомата действительно не звонили, видимо в рядовом запаса, да ещё и бухгалтере финансовой службы вооружённые силы большой нужды не испытывали. Но это пока. И понятно, что в самом плохом случае, ему в руки, как и всем дадут не калькулятор с блокнотом и карандашом, а вполне себе обычный автомат и гранаты.
В целом Влад и был готов к такому повороту событий. Из офиса фирмы, к слову, тоже не звонили, и Влад решил наведаться туда сам, чтобы понять, как там обстоят дела. Пусть впереди еще два дня выходных, которые следуют сразу за отпуском, но что-то подобная тишина его напрягала. То ему названивают по поводу и без повода почти из всех отделов, директор требует какие-то отчеты, за которые он вообще-то никогда не отвечал, и приходилось вежливо отправлять к ответственным за них лицам, то вдруг наступает полная тишина. Тем более, что вообще-то на дворе ядерная война, а все как сдохли. Хм... каламбур, однако.
Взяв часть денег, и банковские карты, так как надеялся хоть где-то да снять наличные и купить кое-каких продуктов, если конечно получится, он вышел из подъезда и направился в сторону офиса, благо до него было быстрым шагом минут двадцать ходьбы, а прогулочным полчаса, не больше.
Начинало холодать, и Влад убрал руки в карманы куртки, пожалев, что не взял перчатки и ничего не надел на голову. Пришлось поднять куцый воротник. Простудиться сейчас совсем бы не хотелось, а то с лечением будут проблемы. Про коронавирус как-то сразу забыли, но по факту он никуда не делся.
Он вспомнил, как до войны люди до хрипоты спорили, что никакой пандемии нет, что всё это придумка властей, а то и вообще заговор мирового масштаба. Любимым аргументом было то, что на улицах валяются горы трупов, умерших от коронавируса. То, что городские морги были забиты под завязку, чего не случалось уже давно, для них был не аргумент. Тротуары трупами не завалены - и точка!
О, если бы люди дохли как в средние века от чумы, вот тогда, наверное, было бы норм, тогда, наверное, в эпидемию бы поверили. Сдохли бы, но поверили.
Он шел по улицам, на которых появились военные тентованные фургоны и передвижные лаборатории (он заметил, как минимум две штуки), на борту которых красовался характерный знак радиационной опасности в виде ядра и исходящих от него лучей. Рядом оказалась очередная группа военных в спецкостюмах, замеряющих радиационный фон, раздавался треск дозиметра. Судя по всему, пока фон был в норме, так как в работе военных не наблюдалось никакой нервозности и то, что они были без противогазов.
Желание обратиться с вопросом о состоянии воздуха к военным отпало само собой, когда бойцы отогнали автоматами любопытного прохожего, у которого, судя по всему, тоже возникло желание неформального общения. Будем надеяться, что если что, нас известят. А ведь могут, наверно, и не известить, просто чтобы не вызывать массовой паники. Поступок циничный, но по-военному оправданный. Ну, будем надеяться на лучшее. Но и готовиться к худшему тоже не бросим.
Когда Влад дошел до здания, в котором располагался офис его фирмы. На парковке рядом с офисом не наблюдалось ни одного знакомого автомобиля. На вахте не было обычного дежурного от охраны, вертушка проходной была отключена, и он легко прошёл внутрь.
Поднявшись на свой этаж, он обнаружил кабинеты фирмы закрытыми, собственно, как и девяносто процентов остальных помещений в здании. В коридорах встречались редкие люди из других фирм, с некоторыми он был даже шапочно знаком, но разговаривать они не стали, сославшись на нехватку времени. По большей части они выносили документы и оргтехнику.
Достав свой ключ, он провернул его в замочной скважине и зашёл в свой кабинет: на полу разбросаны бумаги, сейфы открыты, компьютеров нет.
Набрав номер директора в телефоне, он услышал стандартное «абонент вне зоны доступа или его телефон отключен». Главбух, как и кадровик аналогично были недоступны. Попытки позвонить коллегам тоже не увенчались успехом, а те, до кого он дозвонился, быстро свернули разговор или сбросили звонок.
Хороший коллектив, дружный, с сарказмом подумал Влад. Твари, даже записки не оставили. Хоть бы трудовые книжки на столе оставили, так ведь нет, кадровые документы за каким-то бесом были изъяты и исчезли в неизвестном направлении.
- Это я типа без работы что ли остался? - задумчиво произнес он, стоя на крыльце некогда вполне успешной по местным меркам фирмы. Вопрос был риторическим.
Нет, надо будет всё-таки добить этот вопрос до конца. Порядок всё-таки должен быть соблюден даже при увольнении. Хотя, не исключено, что руководство теперь хрен где найдешь, типа форс-мажор и всё такое. Ну что же, на одну проблему стало больше - надо искать работу. Пока что сбережений на какое-то время хватит, если их не сожрёт инфляция, но вопросом занятости надо начинать заниматься уже сейчас.
Позднее он узнал, что многие частные конторы, даже из тех, что были завязаны на работу с госорганами, позакрывались, растворившись в небытии. Оно как бы и понятно: всякие посредники стали внезапно никому не нужны, а у части производственников вообще изъяли оборудование в пользу государства. Мелкий бизнес сферы услуг почти вымер, потребность в кафе и ресторанах, или квест-румах как-то сама собой отпала. Сейчас все проходили один большой квест, и пройти его до конца получится далеко не у всех.
Ночью с балкона можно было видеть, как далеко за городом в небо поднимаются трассеры противовоздушной обороны и взлетают ракеты на встречу летящим беспилотникам. Воздушная тревога срабатывала через раз. Просто что-то взрывалось далеко в ночном небе, освещая наползшие тучи подобно ярким зарницам.
После своего похода в офис Влад решил проверить, как обстоят дела у Димы в его магазине, но столкнулся с теми же обстоятельствами – магазин оказался закрыт, металлические шторы опущены и заперты на замок, какие-либо объявления также отсутствовали. Когда он попытался позвонить Дмитрию, то в ответ услышал уже знакомое "абонент находится вне зоны доступа, или его аппарат выключен". Ну, допустим, подумал Влад, тогда пойдём к его сестре, она тут недалеко живёт.
Дом старой постройки в пять этажей, большие лестничные пролеты и такие же высокие потолки в квартирах, прыгать бес толку, всё равно рукой не достанешь. Вот и квартира 32, здесь он бывал неоднократно на дне рождения Димы. Он подошел к металлической двери и нажал пальцем на кнопку звонка. Раздалась длинная "птичья" трель, и скоро послышался звук открывающихся замков.
На пороге появилась Ирина, сестра его друга. Выглядела она не сказать, чтобы хорошо. Припухшие красные веки говорили, что женщина долго плакала.
- А, это ты. Дима говорил, что ты можешь зайти, - устало произнесла она.
Влад поздоровался и остался стоять на лестничной клетке. Войти ему не предложили.
- Ты случаем Диму не видела? Телефон вне зоны доступа, магазин закрыт. Хотел бы переговорить с ним.
- Так уехал он, - вздохнула сестра.
- Куда? - удивился Влад.
- В Питер и уехал, - пояснила его сестра и всхлипнула. - Искать бывшую жену и детей. Я ему говорила, что ехать бессмысленно, что нет там ничего, никто не выжил. Взрыв произошел как раз над районом, где они жили. А он... он даже слушать не стал. Говорит, что надо убедиться самому и никак не реагирует, слышать не хочет.
- Понятно, - Влад тяжело вздохнул, уставившись в пол. - Ну, я тогда пойду.
- Погоди! - она схватила его за руку. - Он велел тебе передать.
С этими словами она ушла вглубь квартиры и вернулась с двумя коробками патронов, протянула их Владу.
- Спасибо, - поблагодарил он ее, принимая боеприпасы.
Повисла неловкая пауза.
- Ты, если что-нибудь узнаешь, сообщи мне, хорошо?
- Конечно, - Влад коротко кивнул, развернулся и стал спускаться по лестнице. Его шаги отдавались звонким эхом по подъезду.
Банки заработали, но не все и не в обычном режиме. Только самые крупные. Владу удалось найти наименее забитое отделение, в котором ему всё-таки удалось снять только часть сбережений, так как правительство ввело ограничение на сумму, которую можно было снять со счета.
В магазинах стало заметно меньше товаров, но это было вполне объяснимо: производство упало, склады пустели, необходимо было перераспределять потоки и перестраивать логистику. Да и работали тоже далеко не все. Большая часть магазинов шаговой доступности закрылась. Среди сетевых тоже работали не все. В оставшихся, работавших по новому расписанию, очень часто образовывались огромные очереди, хвосты которых выходили на улицу.
Противник продолжал активно обстреливать и бомбить при помощи беспилотников дороги, склады и коммуникации, иногда прорываясь к городу, и тогда звучала сирена воздушной тревоги.
Силы противовоздушной обороны работали на пределе возможностей. Прорывы хоть и редко, но случались. Это же насколько близко должен быть враг, чтобы его авиация и БПЛА могли сюда долетать?
В общем, проблемы с логистикой и обеспечением были понятны и ожидаемы, и то, что они будут увеличиваться по нарастающей, Влад не сомневался.
А потом появились беженцы. Сначала это были редкие автомобили, груженые такими же тюками, как и те, которые покидали город в первый день удара. Только теперь они въезжали в город с другой стороны. Потом их становилось всё больше и больше, подобно тому, как тоненький ручеёк превращается в полноводную горную реку. Сначала разрозненно, а потом уже целыми организованными группами в сопровождении военных, которые зачастую были облачены в ОЗК.
Беженцев везли автобусами, и они ехали сами на своих авто, а может быть и не на своих, особо никто не спрашивал. Приезжали армейские тентованные фургоны, в которых людей набивали, как шпроты в банку. Много, много людей.
По городу поползли слухи, что от приезжих "фонит" и на площади опять собрался стихийный митинг, который подогревали провокаторы. Но после приезда ОМОНа митинговать как-то быстро расхотелось. Впрочем, администрация всё-таки выступила с соответствующим заявлением, в котором разъяснила, что все беженцы, допускаемые в город, проверены на предмет заражения радиацией, фон соответствует в норме.
К каждому автомобилю еще на въезде в город подходила группа военных в спецкостюмах и проверяла уровень радиации, попутно опрыскивая транспорт каким-то раствором. Периодически они вытаскивали из машины то одного, то другого иногда сопротивляющегося пассажира, под крики и плач, и увозили в неизвестном направлении.
Треск дозиметра, казалось, стал естественной частью окружающего мира. Те, кто проезжал установленные на въезде блокпосты, потом рассказывали, что особо "трескучих" беженцев со следами жутких ожогов размещали в специальном лагере, который построили за чертой города, и который был обнесен колючей проволокой и охранялся даже лучше, чем какая-нибудь тюрьма.
По городу ползли слухи об ужасных последствиях облучения, которому подверглись многие из беженцев, не успевшие вовремя найти укрытие. Невольно можно было прийти к мысли, что лучше было бы умереть в первые мгновения удара, и быть распыленным на атомы, чем потом вот так умирать в мучениях, теряя волосы, зубы и выхаркивая собственные внутренности.
А потом тебя спихнут в общую могилу, залив бетоном, чтобы твоё тело не отравило радиацией вообще всё вокруг. Такие вот неприглядные последствия лучевой болезни.
В то же время, городские больницы были забиты ранеными без явных признаков поражения радиацией. Но росло и количество умерших. Мертвецов складывали в подогнанные рефрижераторы, но, если так пойдет и дальше, то скоро будут заполнены вообще все помещения, где есть электричество и холод. А когда наступит зима, так и заморачиваться сильно не будут.
Вопрос работы не давал Владу покоя и чтобы не доводить ситуацию до крайности – есть хотелось каждый день, а деньги пока не отменили. Он почти каждый день выходил в город, чтобы посмотреть, что да как, и по возможности разведать возможность нового трудоустройства.
Второй день в воздухе висела водяная взвесь, которую сложно было назвать дождем, чтобы из-за нее раскрывать зонтик, но из-за которой мокрым становилось буквально всё вокруг, в том числе и одежда. Единственным спасением были полиэтиленовые дождевики, но их-то как раз было уже не достать, а до войны ни Аля, ни Влад не видели необходимости их покупать, хоть бы и стоили они тогда сущие копейки.
Под ногами хлюпали лужи. Неубранные газоны и клумбы с увядшими цветами, которые благодаря теплой осени дотянули до начала ноября, наполняли городской пейзаж депрессией. Там где отсутствовала асфальт, расползалась мокрая черная грязь, налипающая на подошвы ботинок. С каждым днём становилось всё холоднее.
На свободной площадке у городского Дома Культуры, где обычно разбивал свой шатер передвижной цирк, теперь образовался целый палаточный городок, который помогали возводить военные и эмчеэсники. Каждый сотрудник МЧС, попавшийся на глаза Владу, был вооружен как минимум пистолетом, но чаще автоматом Калашникова.
Гостиницы, которым приказом сверху было предписано впустить всех нуждающихся, были уже забиты до отказа.
Вскоре палатками, развёрнутыми МЧС, были заполнены чуть ли не все свободные площади в городе.
- Жуть, Влад, преступность подскочила в разы, мы зашиваемся, а людей свободных нет, - рассказывал знакомый капитан полиции, - ну не расстреливать же их на месте!
И без того подавленные последними событиями жители города, получили возросший риск быть ограбленными, убитыми или изнасилованными. Люди, доведенные до отчаяния способны на многие неприглядные поступки, а таких среди беженцев, и не только, появлялось в городе всё больше и больше с каждым днём. Комендантский час помогал, но не сильно. Разум многих людей просто не справлялся с нахлынувшими проблемами. Случаи самоубийства на почве излишне эмоциональных переживаний уже имели место. Позавчера Влад сам наблюдал, как одна дама выпрыгнула из окна с криками о конце света, приходе Сатаны.
Владу такой способ ухода, даже в ожидании всеобщего Армагеддона, казался более, чем странным. Что тебе стоит подождать-то? Вот придет конец света, и тогда ты всё равно откинешься, ускорять этот процесс не имело никакого смысла.
Однако про "расстреливать" было не таким уж и преувеличением. Как сказал тот же Александр, в случае изнасилований и мародёрства получены устные указания стрелять на поражение "при попытке скрыться". Суровые времена - суровые меры, не всегда записанные на бумаге.
- Да всё очень серьезно, Влад, - продолжил он, - руководство готовится к подавлению бунтов, так что будь внимателен. И на фронте, со стороны Эстонии не всё так однозначно после того, как Питер, считай, уничтожили.
- Насколько всё серьезно?
- Натовцы там сконцентрировали огромную группировку, в основном немцы, американцы и поддерживающие их шведы. Псков под постоянными ракетными обстрелами, утюжат как не в себя. Наши отстреливаются, но пока переломить ситуацию не удается. В Белоруссии опять же проблемы - саданули по ним тактическими боеголовками малой мощности. Калининград держится, но если Сувалкский коридор не сможем удержать, то им придется совсем плохо.
Влад поймал себя на желании закурить. В последние дни Влад и капитан всё чаще стали сталкиваться на улице. Как-то даже обменялись консервами. Мясные на фруктовые.
- И что, вообще никакого позитива? Такое ощущение, что мы застряли в позиционных боях.
- Ну, как сказать, говорят, что резервы-то есть, но когда их используют, хрен знает. Может, думают, что сейчас еще не всё так плохо? - Александр пожал плечами, - Думаю уже отправить семью куда-нибудь в глубь страны, да хоть бы и в Сибирь, там по части радиации обстановка получше, да и бомбят меньше. Только нам руководство сделало серьезное такое внушение, что если кто панику будет поднимать, того в лучшем случае попрут из органов, в худшем - по законам военного времени.
- Понятно, - вздохнул Влад.
Александр нервно затянулся.
- Ладно, бывай! Если совсем туго станет, я тебе маякну, чтобы жену отправил куда подальше. Ты это, если работу ищешь, то поспрошай в лагерях для беженцев, только осторожно там, лишнего внимания не привлекай, а то народ на взводе. Они хоть и кажутся тихими, реально могут взорваться от любого неосторожного слова.
Совет на предмет работы показался Владу разумным. Попытка не пытка, рассудил он и решил всё-таки сходить в ближайший к его месту жительства лагерь.
Проходя как-то среди палаток, в поиске штабной или там, где он сможет найти офицеров, он прислушивался к тому, что говорят люди, прибывшие непосредственно из мест, подвергшихся атаке. Странное чувство дежавю накатило с такой силой, что у него даже закружилась голова. Ощущение, что он уже всё это когда-то видел, и уже ходил здесь, было жутко правдоподобны. У него и раньше случалось дежавю, но чтобы так!
Он выдохнул. Надо бы найти главного по этому лагерю. Он попытался остановить одного эмчеэсника, потом другого, но те походу сильно спешили и не стали отвечать на вопросы, отмахнувшись от него.
Возле одной из брезентовых палаток разместилась группа людей разного возраста, которые были одеты кто во что, и не совсем по погоде. Они соорудили нечто вроде хлюпкого навеса из вертикально вкопанных досок и куском шифера в качестве крыши, под которым разместили старую ржавую бочку. Внутри был разведён костер из собранного в округе мусора и веток. Такая себе буржуйка, но главное, что она грела.
Снующие между палатками сотрудники МЧС смотрели на костёр неодобрительно, но ничего не говорили, видимо посчитав, что огонь находится в достаточной изоляции от рядом стоящих палаток. Да и трясти людей, которые только-только выбрались из самого пекла, не рисковали, учитывая, что настоящих печек и обогревателей не хватало. Впрочем, как и одежды. Где-то, может, и были склады со всем необходимым, но, во-первых, их наполняемость рассчитывалась под другой уровень потребности, а потом не факт, что даже если склады сохранились, то содержимое можно было использовать по назначению.
Огонь от костра, разведенного в старой ржавой бочке, оранжевыми бликами играл на лицах, стоящих вокруг людей. Горящие деревяшки тихо потрескивали, выпуская в воздух небольшие снопы искр. Кто-то раздобыл деревянные ящики, и сидел на них (наверняка их потом тоже пустят на обогрев), кто-то разжился раскладным табуретом из алюминиевых трубок и брезента, может быть, привёз с собой.
Влад как бы невзначай подошел к группе людей. С поднятым воротником, руками в карманах и с налипшей на ботинки грязью он сам напоминал беженца. На этот раз он надел своё кепи, и подходя к костру, слегка опустил козырёк.
- А вы, Алина, значит прямо из Санкт-Петербурга? - спросила одна из женщин молодую девушку, с толстым вязанным шарфом на шее.
Молодая на вид (Влад посчитал её вполне симпатичной, лет двадцать-двадцать пять) девушка, к которой обращались, стояла возле самодельной буржуйки, сложив руки на груди, пытаясь согреться. Виду у нее был, как отметил Влад, опустошённый, лицо задумчивое, а взгляд устремился куда-то сквозь огонь. Из-под защитного цвета военного кепи, видимо выданного военными, выбивалась светлая прядь. Только приглядевшись, Влад понял, что она не светлая, а седая.
Алина поправила намотанный вокруг шеи шарф и еще больше закуталась в куртку, спасаясь от ноябрьского холода. Огонь и давал достаточно тепла, натянутый брезент худо-бедно спасал от ветра. Люди, сгрудившиеся вокруг самодельной буржуйки, напоминали нахохлившихся воробьёв. Где-то невдалеке раздался тревожный лай собаки. Вскоре показалась и сама псина, она, не особо опасаясь, ходила от палатки к палатке, поводя по ветру носом и заглядывая в глаза встречным людям. Походу пёс думал чем-нибудь поживиться, но обитатели палаток сами были не в том положении, чтобы разбрасываться едой. Как бы его самого тут не съели. Питанием, конечно, обеспечивают, но без изысков, да и ситуация может измениться в любой момент.
По куску шифера, который служил крышей навеса над костром, начинал мерно барабанить холодный ноябрьский дождь. Характерный звук разбивающихся о брезент палаток дождевых капель стал усиливаться по нарастающей. Изнутри периодически доносился сильный кашель. Люди стали жаться ближе к огню под хлипкий навес. Бездомный пёс подошел и, как назло, уселся прямо рядом с Владом, и прижался к его левой ноге, вывалив горячий язык из пасти. В нос ударил запах мокрой собачьей шерсти.
Разговор у самодельной буржуйки тем временем продолжался, девушка с седой прядью вела свой рассказ о пережитом.
- Это был замечательный день, - она грустно улыбнулась, - мы в большой компании праздновали день рождения нашего общего друга у него на квартире, стояла не по-осеннему теплая погода. И небо было такое голубое, почти без облаков. Казалось, что лето задержалось на целый месяц. Питерская погода давно так не радовала.
Мы вывалились на балкон, на котором продолжили выпивать, кто-то притащил хлопушки, и мы начали стрелять в воздух, выпуская тучи конфетти с шестнадцатого этажа.
А из комнаты звучала песня Аллегровой "С днём рождения!". Никогда не любила эту песню, но мы уже были пьяны, и всем она казалось как нельзя к месту. День рождения же. По-моему, она звучала уже не первый раз.
На западе между высотками можно было видеть как солнце, преодолев низкий северный зенит, начинало уже клониться к горизонту. Но было еще светло. Тем более, здесь наверху.
Она на минуту задумалась. Воспоминания явно давались ей с трудом.
- Кто-то, вроде Паша, - Алина смахнула внезапно появившуюся одинокую слезу, - сказал, что мы, похоже стали свидетелями уникального природного явления и можем наблюдать т.н. второе солнце. Он показывал куда-то в сторону от того места, где садилось настоящее Солнце.
Из открытых дверей балкона продолжала доноситься "С днем рождения!". Ненавижу эту песню! Мы стали, глупо улыбаясь, смотреть туда, куда показывал Паша. Там, за облаками, действительно как будто сияло второе солнце, как бы зеркально отражаясь от первого. А потом облака стали разбегаться кругами от этого света. И мы все разом замолчали. Мы смотрели как завороженные на то, как формировался "гриб", как огромный шампиньон. Мы были буквально загипнотизированы тем, что увидели.
А потом пришла ударная волна. Не такая, чтобы дом сложился под ее напором, но достаточная, чтобы сбить нас с ног и выбить по всему видимому городу окна. Взрыв был очень далеко. У меня до сих пор в ушах стоит этот звон.
Не помню, кто, вроде Сёма закричал, что надо быстро спускаться и бежать до станции метро, она находилась совсем не далеко. Он говорил, что может снова прилететь. И взрыв может быть ближе.
Знаете, мы разом протрезвели. Я-то уж точно. Другие девчонки впали в ступор, Женю я так и не смогла оторвать от перил балкона, она в них вцепилась так крепко, что костяшки на пальцах побелели, и ничего не хотела слышать, я кричала ей прямо в ухо, но никакой реакции. Мы так и оставили на балконе. Бежали, похватав, какую успели одежду, по лестничным пролетам, а под ногами хрустело стекло. Кто-то в истерике бился в застрявшем лифте, но мы не могли им ничем помочь. Паша тащил меня, схватив за руку, не на мгновение не отпуская.
А потом, когда мы уже среди прочих кричащих и напуганных людей спускались по неработающему эскалатору вниз, произошел новый взрыв, и этот был уже гораздо ближе. Мне трудно описать, с чем можно сравнить грохот, который я услышала. Нас тряхнуло и подбросило, земля зашаталась под ногами, с потолка и стен станции посыпались куски облицовки и бетона прямо нам на головы. И люди, люди стали падать с эскалатора вниз, давя друг друга и превращаясь в чудовищную многорукую мокрую массу. Меня спасло то, что мы уже почти успели спуститься, и смогли вовремя отбежать, чтобы нас не завалило. Тогда многих просто раздавили.
В скором времени мы стали задумываться над тем, чтобы подняться на поверхность. Многие были категорически не согласны, так как боялись радиации, но мы понимали, что другого варианта просто не было, у нас ведь не было ни еды, ни воды.
- Там же вроде водопровод должен быть, - раздался чей-то голос.
- Он там и есть, ответила Алина, не оборачиваясь, - только она быстро закончилась. В толпе говорили, что должны быть скважины, но насосы либо не работали, либо не нашлось того, кто бы их запустил. Через несколько дней из тоннелей стали появляться другие люди, те, кто, как и мы успели спуститься в метро, Они рассказали, что станции, откуда они пришли, затапливает, и вода поднимается всё выше.
А потом пришла вода. Мы теснились на платформах, желудок сводило от голода, дети постоянно плакали, стонали раненые. Все делились тем, что у кого было с собой, и мы растягивали припасы, насколько было возможно, но мы же обычно не ездим в метро с полными сумками продуктов.
Уровень воды всё время повышался и в какой-то момент мимо нас поплыли тела погибших, кого мы раньше относили подальше в тоннели, чтобы просто их не видеть, а потом и тела с других станций. На многих, как на плотах, сидели крысы.
Вентиляция тоже отключилась, из-за огромного числа скопившихся людей стало нечем дышать. Трупы стали гнить, и я не желаю вам почувствовать этот запах никогда в жизни. Дальнейшее пребывание на станции стало просто невыносимым.
- Понятно, - послышался тот же голос.
- Мы долго не могли открыть стальные ворота, их переклинило взрывной волной. Но то, что мы увидели за ними.... Груды тел тех, кто не успел добежать до метро. Сотни, тысячи мёртвых. Несколько лет назад я была в Италии и мы ездили на экскурсию в Помпеи. Там были эти скрюченные тела, засыпанные пеплом. У нас было страшнее. Мы понимали, что можем получить дозу, но выбор это был между плохим и очень плохим.
- То есть вы облучены? Что ж вы тогда делаете здесь? Вам в госпиталь надо или..., - говоривший сконфуженно замешкался.
- В тот лагерь, что за городом? В хоспис для безнадежных что ли? - Алина повела взглядов в сторону говорившего. - Все, кто там был, получил какую-то дозу. Кто-то сразу во время взрыва, кто-то потом, как мы, когда собирали на себе городскую пыль. А кто-то, съев зараженную шоколадку, или выпив воды. Мне сказали, что моей жизни прямой угрозы нет и окружающим я навредить не могу. Соврали или нет, не знаю. Волосы пока не лезут.
Она поежилась, не то от холода, не то от нахлынувших воспоминаний.
- То, что мы увидели наверху, было подобно Аду на Земле. Кругом, сколько хватало взгляда, были руины. Жилые высотки превратились в жалкие огрызки. Проходимых дорог почти не осталось, вместо них мыло винегрет из бетона, кирпичей, арматуры и автомобилей. И пепел, я никогда не забуду этот пепел и пыль. Они сыпались как снег и лежали повсюду, покрывая толстым слоем тысячи мёртвых тел. А потом мы встретили тех, кто не успел укрыться в метро, но каким-то чудом выжил на поверхности. Лучше бы я их не видела. Сложно назвать то, что от них осталось, людьми. Да, они ходили, и даже пытались говорить, но, Боже, у меня до сих пор они стоят перед глазами!
Обожженные тела с пригоревшими лохмотьями одежды, волдыри по всему телу, волосы клочьями. Пока я их не увидела, я думала, что безумные взгляд был у тех, кто спасся в метро. Оказалось, я ошибалась. Та безумная пустота, что бы в их взгляде... Помню мать с дочкой, они получили большую дозу радиации. Мать всё время пыталась успокоить ребенка, а у самой кровь шла изо рта. Да и дочь её, на самом деле, была очень спокойной. Она лишь постоянно повторяла: "Мама, не переживай, со мной всё в порядке, я просто хочу пить." Девочка очень хотела пить, постоянно тихо просила воды. Не плакала, не капризничала, просто тихо повторяла, что хочет пить. Ну и, мать нашла уцелевшие бутылки с водой в развалинах супермаркета, понятно было что зараженную, но дала ей напиться. И сама напилась. Им было уже всё равно.
- Так всё страшно? - обратилась с вопросом женщина средних лет, рядом с которой шмыгал носом мальчуган лет тринадцати в зимнем пуховике.
Алина молча кивнула и еще больше подобралась.
- Мы решили идти на юг, кто-то ушёл на восток, на выход из города, по развалинам, которые от него остались. Так и брели. Очень хотелось пить. Кто-то не выдерживал и подбирал уцелевшие бутылки с водой и еду в разрушенных магазинах. Я очень хотела пить, смотрела на тех, кто решился с завистью, чуть с ума не сошла, но так и не рискнула.
- А раненые как же? Ну, те, что в метро, - влез в повествование пацан.
Мать попыталась одернуть сына, но тот не понял почему. Алина осунулась еще сильнее, но ответила:
- Кто мог идти, пошел с нами. Остальные остались на станции.
Сколько мы шли, не помню, я уже спала на ходу, но в какой-то момент появились солдаты в костюмах РХБЗ, они нас стали сортировать по степени истощения и облучения, раздевали, одежду всю забирали, а нас отправляли в развернутые полевые душевые с дезраствором. Сильно с нами не церемонились, срезали с нас, всё что было, снимали всё, что только можно снять (кольца, серьги, цепочки, всё) и подвергали обработке. Нас, не вещи. Одежду, наверное, уничтожали.
Я понимала, что если сейчас же не попью, то буду хлебать дезраствор прямо в душе и плевать, что будет потом. Кое-как жестами я показала солдатам, что хочу сильно хочу пить, губы потрескались, а язык еле ворочался. Помню, солдат так посмотрел на меня сквозь очки противогаза... А я стою такая вся без ничего перед входом в душевую. Кивнул, вытащил бутылку из ящика и протянул мне, а я ее еще и открыть не могу, силы совсем оставили. Он помог мне ее открыть. Вы представить себе не можете, что такое напиться после нескольких дней жажды.
Потом нам выдали новую чистую одежду и стали грузить по фургонам. Я до сих пор не верю, что увидела своими глазами то, о чем только читала да смотрела в кино. Как будто всё нереальное, не со мной произошло.
Влад понимал, насколько им повезло с Алей, они видели взрывы только издалека.
- А вы откуда, - спросила Алина, лишь слегка посмотрев в сторону женщины.
- Мы из Пскова, - ответила она, - там не бомбили ядерными ракетами. Но тоже было тяжело.