— Мариночка, родная, войди в положение. Одолжи до осени, на дачный домик не хватает самую малость.
Марина замерла с полотенцем в руках, медленно вытирая и без того сухую чашку. Просьба застала её врасплох. Она была не прочь наладить хрупкий мир со свекровью, Людмилой Андреевной, но мысль о расставании с деньгами, отложенными на долгожданный отпуск в Таиланде, вызывала почти физическую боль. Особенно смущала манера, с которой была высказана просьба: Людмила Андреевна подкараулила её на кухне, пока муж Сергей и свёкор Григорий Семёнович увлечённо обсуждали футбол в гостиной. Говорила она заговорщическим, вкрадчивым шёпотом, словно они были соучастницами тайного общества.
— Хочу Грише сюрприз сделать, он как раз в санаторий уезжает скоро. Представляешь, вернётся — а у нас веранда застеклённая, новая! — пояснила Людмила Андреевна, безошибочно угадав тень сомнения на лице невестки. Её глаза, обычно строгие и оценивающие, сейчас смотрели с мольбой.
— Я не знаю… Мне нужно с Серёжей посоветоваться, — протянула Марина, цепляясь за спасительную соломинку.
— Ой, да я уже говорила с ним! Он только за! — с лёгкостью солгала свекровь. — Но у него у самого сейчас каждая копейка на счету. Сам знаешь, машину недавно в кредит взял, страховка, обслуживание…
Марина смотрела, как Людмила Андреевна, эта обычно сдержанная и властная женщина, разливается соловьём, как заискивающе заглядывает в глаза, и почувствовала, как её собственная воля тает. Она представила себе редкую улыбку на лице мужа, когда он узнает, что его мать и жена наконец-то нашли общий язык. Возможно, этот жест доброй воли станет тем самым мостиком через пропасть, которая разделяла их годами. Сама не понимая как, она кивнула и согласилась, отдав свекрови почти всю сумму, накопленную на мечту о белоснежных пляжах и лазурном море. Людмила Андреевна обещала всё вернуть через два месяца, расцеловав её в обе щеки с непривычной теплотой.
«Она не обманет, — успокаивала себя Марина тем же вечером, лёжа в кровати и прислушиваясь к мирному сопению мужа. — Я ведь жена её единственного сына. По большому счёту, это и деньги Серёжи тоже. Ни одна мать не станет вредить своему ребёнку». Эта мысль принесла хрупкое, недолгое успокоение.
***
Уверенность дала первую, но глубокую трещину спустя неделю. Сергей, листая ленту в телефоне, раздражённо цокнул языком.
— Ну вот, опять началось! Маман новый бзик нашла!
— Ты о чём? — настороженно спросила Марина, отрываясь от книги.
— Да у них с Валентиной Игоревной, подругой её закадычной, вечное соревнование, кто кого перещеголяет. То они сумки дизайнерские скупали, хвастались, у кого подделка искуснее и дороже выглядит. То на курсы сомелье ходили, причём не просто на групповые, а нанимали винного критика, чтобы он им на дому лекции читал. Теперь новое побоище — решили элитные розы разводить. Мать весь газон перед домом перекопала, закупила какие-то дорогущие английские саженцы. Вот, полюбуйся.
Сергей протянул ей телефон. С экрана на Марину смотрели фотографии роскошных, почти чёрных розовых кустов, высаженных в идеальном порядке. Их бархатные лепестки переливались на солнце, и даже на фото было видно, сколько денег в них вложено. Но Марина не смогла восхититься их тёмной, готической красотой. Внутри всё похолодело. «Так вот на что ушли мои деньги, — пронзила её ледяная мысль. — Вот он, сюрприз для свёкра. Она меня обманула».
А Сергей, не замечая её состояния, продолжал негодовать:
— Отец уже сто раз ей говорил прекратить эти глупые игрища. Мать тратит на свои хобби какие-то немыслимые суммы, а через пару месяцев всё забрасывает. По-французски после репетитора двух слов связать не может, винный шкаф забит бутылками, которые никто не пьёт. Увидишь, и эти розы к осени отправятся на компостную кучу. Просто пустая трата денег. Вроде взрослая, умная женщина, но как только на горизонте появляется Валентина, её будто переклинивает. Становится одержимой, готова последнее отдать, лишь бы утереть нос «подруге». Раньше по знакомым занимала, отец потом с красным лицом долги раздавал. Даже не знаю, где она сейчас раздобыла такую сумму.
Это был идеальный момент, чтобы сказать правду. Чтобы срывающимся от обиды голосом признаться: «Деньги твоей матери дала её наивная дурочка-невестка, которую развели, как первокурсницу».
Однако Марине стало невыносимо стыдно. Стыдно за свою доверчивость, за тайную надежду купить расположение свекрови, за то, что так легко попалась на удочку жалостливых глаз и вкрадчивого шёпота. Она молча встала, пробормотав что-то о головной боли, и выскользнула из комнаты. Запершись в ванной и включив воду, чтобы муж ничего не услышал, она дрожащими пальцами набрала номер Людмилы Андреевны.
— Людмила Андреевна, здравствуйте. У меня непредвиденные обстоятельства, мне срочно понадобились деньги. Вы не могли бы вернуть их сегодня или завтра?
— Какие деньги, Мариночка? Ты о чём, милая? — голос в трубке был полон искреннего, обескураживающего недоумения. Свекровь возмутилась так натурально, что на секунду Марина и сама засомневалась — а не приснился ли ей тот разговор на дачной кухне?
— Я хочу получить назад деньги, которые дала вам в долг. На ремонт веранды. Вы говорили, что хотите сделать сюрприз Григорию Семёновичу, — терпеливо, чеканя каждое слово, напомнила Марина.
— Девочка моя, да ты, верно, на солнце перегрелась! Какая веранда? Какой сюрприз? Я не понимаю ни слова. Не занимай, пожалуйста, линию, я жду важный звонок, — отрезала свекровь и повесила трубку.
Марина ошарашенно смотрела на замолчавший телефон. Шум воды в ванной казался оглушительным. Унижение и гнев смешались в тугой, горячий комок в горле. Не раздумывая, она вызвала такси и через полчаса уже стояла у ворот загородного дома свёкров. Людмила Андреевна даже не пустила её в дом. Она вышла на крыльцо, скрестив руки на груди, и её лицо было маской холодного высокомерия.
— Ты мне никаких денег не давала, и я тебе ничего не должна. Ты можешь доказать обратное? У тебя есть расписка? Свидетели? Нет. Вот и не устраивай цирк, не позорься.
Её глаза откровенно, беззастенчиво смеялись над невесткой. И тут Марина вспомнила ещё одну деталь. Людмила Андреевна настояла, чтобы она сняла всю сумму наличными. «Так надёжнее, Мариночка, а то у меня с карты вечно улетают лишние траты, не могу себя контролировать», — приговаривала она тогда.
«Она всё продумала заранее, — с ужасом поняла Марина. — Специально, чтобы концы в воду. Чтобы не оставить ни единого следа».
— Если мы всё выяснили, то будь добра, уходи. У меня дел по горло, не все могут себе позволить посреди рабочего дня на такси разъезжать, — бросила Людмила Андреевна и с громким стуком захлопнула дверь прямо перед её носом.
«Надо же, и про такси заметила», — вяло, почти безразлично удивилась Марина, медленно идя к калитке.
Её взгляд упал на те самые чёрные розы, которые теперь занимали центральное место на участке. Даже по мнению Марины, которая ровным счётом ничего не смыслила в садоводстве, выглядели они великолепно. Каждый куст был идеален, каждый бутон был произведением искусства.
«Точно выиграет своё идиотское соревнование, — подумала Марина, и её охватила такая ярость, какой она никогда раньше не испытывала. — Выиграет, а через месяц забудет о них. А я останусь без денег и без отпуска, обманутая и униженная».
Она огляделась. Улица была пуста. Поддавшись внезапному, иррациональному порыву, она метнулась к ближайшему кусту и со всей силы отломила самый крупный, самый роскошный, почти раскрывшийся бутон. Раздался сухой треск. Теперь из центра куста торчал уродливый, зазубренный обломок ветки. От этого бессмысленного, жалкого акта вандализма Марине на мгновение стало чуточку легче.
***
Признаться мужу в том, что именно она проспонсировала новое дорогостоящее хобби свекрови, у Марины так и не хватило духу. Тем более что и Сергей, и Григорий Семёнович отнеслись к затее с розами крайне прохладно. Особенно злился свёкор.
— Галя весь участок под эти свои колючки перекроила! — жаловался он за ужином. — Меня теперь заставляет за ними ухаживать, поливать, удобрять. А как я заикнулся, что хочу здесь мангальную зону сделать, так сразу крик поднялся: «Мы не миллионеры, тут нет места, ты только газон испортишь!» Я ей уже и доступ к счетам ограничил, так нет же, всё равно где-то отыскала деньги. Ума не приложу, где.
Марина упрекнула мужа, когда они остались наедине:
— Серёжа, почему ты мне раньше не рассказал, что у твоей мамы такая… слабость?
— А какая разница? — искренне удивился он. — Твоему кошельку это же никак не угрожает.
Марина прикусила язык. Она упустила момент. У неё была масса возможностей признаться, покаяться перед мужем и свёкром, но чем больше времени проходило, тем глупее и унизительнее было бы жаловаться на собственную наивность. К тому же ей отчаянно не хотелось видеть разочарование на лицах Сергея и Григория Семёновича.
«Но и спустить это Людмиле Андреевне я не могу, — решила она твёрдо. — Я не оставлю это просто так».
Свекровь, казалось, полностью забыла об инциденте. Она порхала вокруг своих роз, наслаждаясь предвкушением триумфа над подругой. Когда Марина с Сергеем приехали на выходные, Людмила Андреевна первым делом потащила их в сад.
— Скоро Валюша приедет, вот обзавидуется! — хвасталась она, любовно поправляя лепесток на одном из бутонов. — У неё-то розы так себе, голландские, ширпотреб. А это — эксклюзив! Английская селекция.
Она мечтательно посмотрела вдаль, словно уже видела там свою лучшую подругу с перекошенным от зависти лицом и притворно-восторженной улыбкой.
«Она даже не вспоминает, что обобрала ради этого невестку, — с холодной яростью подумала Марина. — Фактически вытащила деньги из кармана собственного сына. Тебе просто всё равно, старая эгоистка!»
В тот вечер, разглядывая идеальные кусты, Марина заметила на одном из нижних листьев крошечное тёмное пятнышко с жёлтой каймой. Ерунда, мало ли что. Но мысль, злая и мстительная, уже родилась в её голове. Она ничего не будет делать. Она будет просто наблюдать.
И чудо, или проклятие, свершилось. Через пару дней пятен стало больше. Потом на соседнем кусте появился белёсый, мучнистый налёт. Бутоны, которые ещё вчера обещали раскрыться в пышные цветы, вдруг поникли, их края начали буреть и сохнуть.
Людмила Андреевна впала в панику. Она бегала по саду с опрыскивателем, покупала в садовом центре дорогие фунгициды, пыталась спасти свои сокровища народными средствами. Но розы чахли на глазах.
Марина же, охваченная тёмным, мстительным азартом, по ночам, когда все спали, запиралась в комнате и погружалась в мир садоводческих форумов. Она стала тайным экспертом по болезням роз.
«Пособие для мстителя, — горько усмехнулась она про себя, читая очередную статью. — Чёрная пятнистость (Marssonina rosae). Грибковое заболевание. Появляются чёрные пятна, листья желтеют и опадают. Споры разносятся с каплями воды. Лечение: обработка медьсодержащими препаратами, сбор и сжигание поражённых листьев. Мучнистая роса (Sphaerotheca pannosa). Белый мучнистый налёт на листьях, побегах и бутонах. Деформирует растение. Лечение: опрыскивание фунгицидами на основе серы или триазолов. Ржавчина (Phragmidium). Оранжевые подушечки спор на нижней стороне листьев. Сильно ослабляет растение».
Она читала о тле, паутинном клеще, о вирусной мозаике. Она знала, что нужно делать. Знала, что кусты ещё можно спасти. Но она молчала. Днём она с сочувствующим видом наблюдала за метаниями свекрови, а по ночам с тайным злорадством диагностировала новые симптомы. Её бездействие стало её местью — изощрённой и почти безнаказанной.
— Да что же с ними случилось?! — в отчаянии воскликнула Людмила Андреевна за день до приезда Валентины, глядя на пожухший, жалкий куст, который ещё недавно был её гордостью.
— Может быть, садоводство — это просто не ваше, — с невинным видом предположила Марина, подливая масла в огонь.
Людмила Андреевна метнула в невестку такой яростный взгляд, что та едва сдержала торжествующую улыбку. Она не заметила, как из окна дома за этой сценой пристально наблюдает Григорий Семёнович.
Вечером того же дня, когда Марина в очередной раз вышла в сад, чтобы «проведать» увядающие розы, она нос к носу столкнулась со свёкром. Он стоял у сарая, и его взгляд был строгим и пронзительным.
— Я всё думал, кто это у меня по ночам в саду бродит, — негромко, но твёрдо произнёс он. — Я был о тебе лучшего мнения, Марина. Моя жена, при всех её странностях, столько сил и души в эти цветы вложила. А теперь ночами не спит, переживает.
В этот момент в Марине что-то прорвалось. Весь накопившийся стыд, гнев, унижение выплеснулись наружу.
«Терять мне больше нечего», — подумала она.
Её разобрала злая, отчаянная смелость, и слова слетели с губ раньше, чем она успела их обдумать:
— Пусть Людмила Андреевна лучше переживает о том, какая она лгунья и лицемерка! Пусть переживает, что обманом выманила у меня деньги, которые мы с вашим сыном копили на отпуск!
Слово за слово, сбиваясь и задыхаясь от слёз обиды, Марина выложила свёкру всю историю. Пока она говорила, лицо Григория Семёновича менялось: недоумение сменилось недоверием, затем — горьким пониманием и, наконец, глубокой грустью.
— М-да… Наворотила Галя дел, ничего не скажешь, — тяжело вздохнул он, когда она закончила. — И я, старый дурак, виноват. Надо было сразу тебя предупредить, что она сама не своя становится, когда они с Валькой схлестнутся. У них же это соревнование с самой молодости идёт. С тех пор, как они со мной познакомились и, так сказать, делили между собой…
Григорий Семёнович на секунду погрустнел, вспоминая что-то своё, но тут же вскинулся:
— Но и ты хороша! Почему молчала столько времени? Стыдно было, что тебя, как девчонку, вокруг пальца обвели?
Марина неловко кивнула, утирая слёзы. Григорий Семёнович снова вздохнул, но в его глазах появился решительный блеск.
— Значит так. С цветами мы что-нибудь придумаем, я куплю стимуляторов, может, ещё отойдут к завтрашнему дню. А ты запомни: если на зло отвечаешь злом, даже пассивным, ты не становишься лучше. Ты становишься такой же. Но с Галей я сам разберусь. Она что-то совсем заигралась. Есть у меня одна идея… Ты только подыгрывай.
***
К приезду Валентины Игоревны розы, щедро политые «живой водой» от Григория Семёновича, действительно немного оклемались. Они выглядели не так роскошно, как вначале, но вполне достойно, чтобы спасти лицо хозяйки. Гостья расхвалила их, цедя комплименты сквозь зубы, и свекровь Марины осталась довольна. «Валька злится, значит, я победила», — читалось на её лице.
Хорошее настроение не покинуло Людмилу Андреевну и за ужином, который, к слову, почти целиком приготовила Марина. Свекровь была слишком занята, наводя последний лоск на свои драгоценные цветы перед визитом «любимой» подруги.
Когда Валентина Игоревна лениво похвалила жаркое, Григорий Семёнович подал голос:
— Твоя-то невестка, наверное, повкуснее готовит? Она же у тебя, кажется, шеф-повар в каком-то модном ресторане?
Валентина Игоревна, недавно потерпевшая поражение в битве садоводов, с радостью ухватилась за предложенную тему:
— О, да! У Оленьки что ни ужин, то произведение искусства. Десять подач, молекулярная кухня, всё как в лучших домах Парижа. Я когда к ним прихожу, будто в мишленовском ресторане ужинаю.
Людмила Андреевна немедленно отбила подачу:
— Еда должна быть вкусной и сытной, а не вычурной. Домашняя кухня всегда лучше. Вот какие блинчики с мясом готовит наша Мариночка… Пальчики оближешь!
Над столом словно начал летать невидимый теннисный мяч. Людмила Андреевна и её подруга состязались в красноречии, расхваливая своих невесток. Марина с изумлением слушала, какой она, оказывается, непревзойдённый кулинар, хозяюшка-чистюля и просто замечательный, душевный человек. Ни разу за все пять лет брака с Сергеем она не слышала от свекрови и десятой доли этих комплиментов.
Григорий Семёнович поймал взгляд невестки и незаметно подмигнул, а потом снова обратился к гостье:
— Наверное, балуешь свою невесту-золотце?
— А как же! — с готовностью подхватила Валентина Игоревна. — Недавно подарила ей набор профессиональной косметики из Кореи, пусть будет ещё краше!
— А я своей Мариночке машину купила! — не моргнув глазом, заявила Людмила Андреевна.
Тут втайне улыбнулись все, кроме неё и Валентины: и Марина, и Сергей, и свёкор. Деньги на первую скромную машину в самом начале их брака им одолжил именно Григорий Семёнович, и долг тот был давно возвращён.
Марина уже поняла, куда клонит её мудрый свёкор. Она дождалась, когда разговор сделает нужный виток, и включилась в игру:
— Валентина Игоревна, как же здорово, что вы оплатили сыну с невесткой отпуск в Египте! А мы с Серёжей так давно мечтаем в Таиланд съездить… Я даже коплю потихоньку, но всё никак не получается отложить нужную сумму. Таиланд-то, говорят, подороже Египта будет.
— Что ж не помочь молодым, пусть мир посмотрят, — торжествующе произнесла Валентина Игоревна, бросая победный взгляд на подругу. — Всё же не чужие люди. Я свою Оленьку как родную дочку люблю.
— Какая же у вас счастливая невестка! — с неподдельным, как ей самой показалось, восхищением вздохнула Марина под изумлённым взглядом мужа.
Сергей явно собирался вмешаться и притормозить жену, которая вдруг завела совершенно несвойственную ей беседу о деньгах и подарках.
Однако он не успел. Людмила Андреевна, которая уже давно сидела как на иголках, боясь уступить в этом новом раунде, выпалила:
— Мне Марина тоже как дочка! Я им с Серёжей дарю тур в Таиланд! Я как раз присмотрела один очень хороший вариант!
Она не успела насладиться кислым выражением лица подруги, как Марина бросилась её обнимать.
— Мамочка, спасибо! Вы лучшая свекровь на свете! — щебетала она. — А можно прямо сейчас тур купить? Я видела, там сейчас огромные скидки, если бронировать онлайн, но они заканчиваются сегодня. Заодно вам же экономия получится!
Людмила Андреевна растерялась. Она явно не ожидала такого напора и уже искала пути к отступлению, но с другого конца стола её сверлил торжествующий взгляд закадычной соперницы. Уступить сейчас означало бы полное и безоговорочное поражение.
— Да… да, конечно, давай закажем прямо сейчас, — ответила она невестке с такой натянутой улыбкой, словно съела целый лимон. — Вот только я не уверена, хватит ли у меня на карте…
— Я добавлю, если что, — спокойно подал голос Григорий Семёнович. — Потом вернёшь. Как только твои розы продадим. Они же тебе всё равно скоро надоедят.
Хотя голос его звучал почти шутливо, на жену он посмотрел так, что у той по спине пробежал холодок. Людмила Андреевна сглотнула и, в свою очередь, метнула в сторону невестки взгляд, полный неприкрытой ненависти.
«Попалась, птичка, — весело и мстительно подумала Марина. — И мне тебя ни капельки не жаль».
***
Отпуск сыну и невестке Людмила Андреевна оплатила. Сумма вышла почти вдвое больше той, что она заняла, но свекровь не возражала, получив в тот же вечер от мужа строжайший выговор за закрытыми дверями. Марина, проходя мимо их комнаты, даже услышала обрывок ссоры:
— …ты обязана всё оплатить, никто тебя за язык не тянул! Может, это тебя наконец научит, и ты забудешь про свои идиотские заскоки!
Розы, как и предсказывал свёкор, вскоре были проданы через местный садоводческий чат, сыграв свою роль в этой семейной драме. На освободившемся месте Григорий Семёнович наконец-то построил долгожданную мангальную зону. Людмила Андреевна ходила притихшая и задумчивая. Казалось, новые состязания с заклятой подругой её больше не интересовали.
Мир, казалось, был восстановлен. Марина получила свою сатисфакцию, и даже больше. Они с Сергеем готовились к поездке мечты. Но за день до отъезда, разбирая почту, Марина наткнулась на обычный белый конверт без обратного адреса. Внутри лежал один-единственный глянцевый фотоснимок.
На фотографии была она. Снятая со спины, из-за угла дома. Она стояла в саду и смотрела на увядающие чёрные розы. И хотя лица не было видно, вся её поза, напряжённая и застывшая, излучала тёмное, злорадное удовлетворение. Снизу, на белом поле, было напечатано всего три слова:
«Я знаю, что это была ты».