ИИ опять отличился. :). Вот, что он "выдал".
Фразу «все познается в сравнении» обычно приписывают Рене Декарту, хотя авторство также относят к Фридриху Ницше или считают народной мудростью.
Художественная часть этой публикации посвящена очередному "ответвлению" (подциклу) сюжетной линии "про Проню".
Главный герой этой "ветки" впервые был упомянут в той публикации:
Вот ссылка на первую пуликацию этого "подцикла:
Вот ссылка на следующую публиуацию этого ПОДЦИКЛА:
Вот ссылка на предыдущую публикацию этого подцикла:
"...Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наша доблестная армия и флот и смелые соколы советской авиации с честью выполнят долг перед родиной, перед советским народом и нанесут сокрушительный удар по врагу.
Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!".
После фразы о победе из обоих громкоговорителей несколько секунд слышался треск, а потом над привокзальной площади зазвучала мелодия марша. Толпа, собравшаяся около стены здания, на которой были закреплёны четырехугольные "трубы", молчала ещё с полминуты. Затем почти все люди на площади стали говорить сразу и одновременно. Три коротких заключительных фразы выступления Наркома иностранных дел и заместителя Председателя Совнаркома "достали" Мотю до мурашек. Он тряхнул головой и продолжил свой путь через толпу к железнодорожным кассам, повторяя по дороге:
- Простите, извините...
У касс стояла огромная очередь, почти у основания в которой Матвей заметил знакомый профиль. Протиснувшись ещё на пару шагов вперёд он окликнул человека, стоящего уже почти у самого окошка кассы:
- Прохор Иванович!
Реации не последовало. Мотя повторил попытку:
- Прохор Иванович, добрый день!
Мужчина, видимо, почквствовав некоторую неуместность услышанного приветствия, чуть повернул голову и разглядел в толпе поднявшего руку вверх Матвея. По лицу мужчины промелькнула короткая улыбка. Через головы многочисленных желающих купить билеты им пришлось и дальше перекрикиваться:
- А, это вы!.. Уже обратно в Ригу собрались?
- Да... Могу я вас попросить?..
- Извольте.
- Один билет до Риги, пожа...
- Подождите!
Толпа резко надавила сзади и справа, резко оттирая Матвея от касс. К тому же кто-то дёрнул за ремешок его наручных часов на левом запястье. Воришку в буквальном смысле схватить за руку не удалось, но часы остались на месте. Командированный ещё приводил свой костюм в порядок от последствий пребывания в давке, когда к нему подошёл его новый рижский знакомый с двумя картонными прямоугольниками в руке. Мотя рассыпался в благодарностях и полез за кошельком, но был остановлен нетерпеливым жестом:
- Давайте где-нибудь перекусим перед дорогой, а то я с утра ещё ничего не ел?
"Где-нибудь" оказался пригорком, поросшим яркой травой, в десятке метров от дороги. Матвей успел купить четыре последних пирожка с ливером и столько же с повидлом у привокзальной торговки. Трапеза омывалась квасом из поллитровой кружки, которую скучавший у металлической бочки на колёсах продавец этого народного напитка разрешил взять паре приличных с виду мужчин с собой, предупредив при этом:
- ...Но только далеко не отходите, чтоб я видел.
Приём пищи и неторопливый разговор был прерван звуком летящих самолётов. Несколько "стальных птиц", отделившись от большой "стаи", снизились и совсем скоро из района городской крепости донеслись звуки трёх или четырёх сильных взрывов. Матвей отнял ладонь-"козырёк" ото лба и озабоченно взглянул на своего спутника, аккуратно заворачивающего остатки снеди в газету:
- Это немцы?
- А кто же ещё?
- А где же наши... "ястребки"?
- Прикрывают наверное свои бомбардировщики...
- А те уже бомбят Кенигсберг?
- Это вряд ли. Скорее всего они бомбят сейчас колонны наступающих немецких войск. Важно как можно скорее сбить наступательный порыв противника.
- Как же они сюда так быстро долетели.?
- От границы с Восточной Приуссией до этого места чуть больше трёхсот километров. Так что это всего час-полтора полёта... Дописайте квас, Матвей. Давайте отнесём кружку и вернёмся на вокзал.
В переполненный вагон им удалось попасть не без труда. Отправление поезда задержилась больше, чем на час. Наконец, вагон дернулся туда-сюда и стал постепенно набирать скорость. Попутчик Матвея уступил ему место на скамье у окна, занявшись разглядыванием пассажиров и прислушиваясь к их разговорам. За окном мелькающие люди, повозки и автомашины явно увеличили скорость своего передвижения по сравнению с тем, как они двигались пару дней назад, когда командировочный ехал в противоположном направлении. Мотя поставил свой походный чемоданчик на полу между ног и изредка поглядывал вниз. В чемоданчике помимо личных вещей лежали документы из архива Двинской крепости. Через полчаса чемоданчик уже спокойно лежал под скамейкой, а кандидат исторических наук завёл очередной разговор со своим попутчиком. взглянув осуждающе на женщину с хныкающим ребенком на руках. Женщина сидела на скамейке через проход и часто громко причитала:
- Ой батюшки, только ведь жизнь стала налаживаться! И вот такое несчастье опять настало!.. Да. замолчи ты, наконец! Горе ты моё луковое...
Матвей, понизив голос, наклонился к уху своего попутчика:
- Как вы думаете, Прохор Иванович. фашисты до Даугавпилса сумеют дойти, пока их обратно не погонят?
Мотин попутчик внимательно всмотрелся в лицо, задавшего вопрос и сказал:
- В тридцать девятом они до Варшавы прошли за две с половиной делели, а в прошлом году за три недели дошли до Парижа. В обоих случаях расстояния были "плюс-минус" одинаковые, по полтысячи километров. Так что делаете выводы сами...
- Но мы же не какая-то там Польша или даже Франция!..
Эту дискуссию прервал громкий треск пулемётных очередей, донессшийся сверху. В вагоне зазвенели разбитые оконные стёкла, закричали раненые пассажиры. Поезд стал резко тормозить. Мотин попутчик вскочил с места и ринулся к тамбуру, обернувшись на бегу:
- За мной, на выход!..
Из остановившегося в поле поезда было еще труднее выбраться, чем на станции отправления в него попасть. Самолёт с большими черно-белыми крестами на крыльях развернулся, дал ещё одну длинную пулемётную очередь по людям, бежавших прочь от вагонов, покачал крыльями и вскоре превратился в черную точку на фоне почти безоблачного неба. Несколько неподвижных человеческих "бугорков" осталось лежать на поле. Над некоторыми из них теперь голосили женщины. Мотин попутчик помог остановить кровь, наложив импровизированный жгут на пробитую насквозь женскую ногу. Сама женщина в это время находилась без сознания. От видневшихся вдали построек какого-то села в сторону обездвиженного состава катили несколько подвод. Быстро выяснилось, что паровоз поврежден и нужного давление пара в котле поддержать не возможно. Пассажиры поезда после недолгих споров и криков разделились на три неравные группы. Первая и самая многочисленная группа отправилась пешком по рельсам в обратный путь. Вторая двинулась тем же манером в сторону Риги. Мотя с Прохором примкнули к самой малочисленной группе, добравшись уже в сгущающихся сумерках до села или, как выразился старший из двух попутчиков, "циемса".
За небольшую плату двум мужчинам удалось получить ведро колодезной воды на двоих, кувшин молока, каравай местного коричневатого хлеба с тмином и место для ночлега в высоком сарае, наполовину заполненным прошлогодним сеном. Матвея, проворочившегося на прошлогоднем сене с полчаса, к которому никак не приходил сон из-за массы новых впечатлений прошедшего дня, не смотря на жуткую усталость, боль в натруженных ногах и пояснице, потянуло на философский разговор:
- Скажите. Прохор Иванович, мы сегодня видели столько трагедий, убитых людей. А сейчас вот просто заснём? Я вот так могу ведь и на послезавтрашний поезд в Москву опоздать...
- Что вы предлагаете нам сейчас делать? Завтра день будет ещё труднее, чем сегодня... А попасть на поезд в Москву у вас. на мой взгляд, действительно остались мизерные шансы.
- Кто вам сказал, что завтра будет ещё труднее?
- Мой жизненный опыт. Это не первая война, которая начинается при моей жизни.
- Вы так ловко сегодня жгут наложили на ногу той женщине... Вы врач по образованию?
- Я по образованию инженер-электрик. А жгут накладывать на подобные раны мне доводилось уже раз десять за свою жизнь, если не больше... Так что какой-то практический опыт в этих делах приобрёл.
- Н-да... Вот жила огромная страна, строила, училась, растила детей. И тут вдруг бац! Такое несчастье...
- У вас есть дети, Матвей?
- Двое.
- И у меня двое. Вот и подумайте о них сейчас. Кстати, если сейчас наступило несчастье, то значит, до того было счастье?
- Я бы так не утверждал, но все-таки...
- Понятно... Для меня, например, ощущение или осознание счастья это категория всегда относящаяся к прошедшему времени.
- Как это?
- Вы помните, кто сказал, что всё познается в сравнении?
- Вроде бы Декарт.
- Или Ницше. Не суть. Главное, что этот тезис вполне применим и к понятию ощущения счастья.
- То есть, вы можете понять или почувствовать, было это для вас счастьем или нет, когда "это" уже прошло?
- В целом так. Например, когда была рядом со мной моя семья, это было счастье. А ведь тогда я это фактически не осозновал... Давайте спать! Завтра, надеюсь, паровоз ремонтники починят и мы сможем дальше ехать в какую-то из двух сторон...
Ранним утром к неподвижному и почти опустевшему поезду припыхтел паровоз с прицепленным к нему вагоном и платформой, на стенках которых было намалевано белой краской "ж.д.ремонтная летучка". Немногочисленные пассажиры, которые провели ночь в вагонах, возмущались:
- Где вас черти носили? Почему так долго не приезжали?
- Пути пришлось по дороге сюда дважды ремонтировать. Ктой-то раскрутил болты...
Старший попутчик Матвея походил около поврежденноо паровоза, послушал разговоры ремонтников, перекинулся с кем-то из них несколькими фразами и вернулся к Моте, сидящему на траве и охранявшему свой чемоданчик и заплечный мешок своего попутчика. Опустившись рядом с Мотей "разведчик" должил обстановку и свои предложения:
- Они тут будут ковыряться пару часов, не меньше. Потм потащат состав к ближайшему получтанку, чтобы убрать его с шлавного хода... При чем никто не гарантирует, что не прилетит за это время какой-нибудь "ас Геринга" и не обстреляет этот перформанс ещё раз, а то и скинет пару бомб. Поэтому предлагаю найти самим подходящее транспортное средство и двинуть обратно...
- На мне в Ригу надо!
- Мне тоже. Но до неё отсюда ещё почти двести вёрст. А Двинске мы быстрее найдём нужных попутчиков до Риги, чем здесь, фактически в чистом поле...
- А может вернёмся в "циемс" и дождёмся там окончания ремонта?
- Можем потерять полдня. - Зато потом наверстаем. если поезд двинется дальше на Ригу.
- Ну, мне день туда-сюда роли особой не играет...
Как выяснилось, принятое решение вернуться в "циемс"? было не верным. Не дойдя полкилометра до окраины населенного пункта кандидат исторических наук оступился и подвернул ногу. Через час правая щиколодка раздулась и стала болеть уже очень сильно. Не помогало и то, что ногу Мотя держал в тазу с холодной водой. Его старший попутчик. отлучавшийся "за новостями в сельсовет", критически осмотрел ногу и посоветовал:
- Держитесь крепче руками за табуретку. Сейчас будет действительно больно, но потом сразу полегчает...
У Моти перед глазами внезапно сверкнули искры. Но после "искр" боль в ноге реально стала ослабевать. Лекарь "прописал" холодные ванны и покой ноге хотя бы на сутки. Оставшееся до "отбоя" время Матвей провёл в лежачем положении на сеновале, жалея себя.
Ранним утром третьего дня войны командировочный со своим знакомым трясся на подводе, направлявшейся на восток. У них над головой пару высоко в небе раз пролетали самолёты, по двое, по трое и даже по четыре штуки за раз. Но летели самолёты высоко и, как выразился старший из попутчиков, их "юрисдикция осталась вещью в себе". Третью военную ночь Моте пришлось провести на жёсткой лежанке в летнем домике на краю хутора, в который их завёз возница. У высокого забора был смонтирован летний душ, с полной бочкой тёплой воды наверху, нагревшейся за день на солнце. Постоять несколько минут под льющимися сверху водяными струями для кандидата исторических наук показалось полным блаженством. Повреждённая нога почти не болела. Заснул Мотя в этот раз быстро и спал без сновидений.
На следующее утро подъём и завтрак были опять непривычно ранними для командировочного. По уверениям хозяина хутора, до западной окраины города оставалось всего около десяти километров. Это расстояние на следующее утро двум путникам предстояло преодолеть пешком. Через два часа пути ведущий пары, внял просьбам ведомого и разрешил сделать привал. Тем временем погода начала ускоренно портиться. Старший путник, который уже привык к своему "документальному" отчеству, очередной раз взглянул на небо и заметил:
- Хоть хозяин хутора нас явно обманул. Десять километров мы уже прошли, а до города, как минимум, ещё пара вёрст, но я рекомендую нам всё-таки напрячься и поторопиться... Гроза надвигается.
Мотя в ответ пошевелил пальцами ног, устроенных на поваленном дереве, вздохнул и стал надевать пыльные носки. Через четверть часа из-за поворота дороги послышалось парное и глухое "тук-тук". Ведущий пары резко остановился и буквально приказал Моте:
- Ждите меня здесь, Матвей! Вон там прилягде за ёлкой. Я скоро вернусь...
- А что это было, Прохор Иванович?
- Потом, потом...
Командировочный, удивлясь про себя, выполнил приказ, с интересом наблюдая. как у его старшего попутчика, продолжающего двигаться вперёд, внезапно изменилаь походка. Через несколько минут Мотин попутчик скрылся из виду.
Вечная Слава и Память бойцам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой отечественной войны!
Берегите себя, уважаемые читатели!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.