Решил посвятить документальные части этой и следующей публикации данного цикла обсуждению одной темы, напрямую связанной с названием данного канала. И для начала некоторый фактографический материал.
Ви́ктор Петро́вич Петро́в был активным участником Великой Отечественной войны. Он трижды кавалер ордена Красной Звезды , четырежды награждён медалью "За Отвагу", гвардии сержант.
Родился В.П.Петров 12 сентября 1924 года в деревне Испаринск ныне Моркинского района Марий Эл в крестьянской семье. В апреле 1942 года, то есть в возрасте 17,5 лет, был призван в РККА. Начал он воевать автоматчиком мотострелково-пулеметного батальона, потом был снайпером 7 стрелковой роты 53 гвардейского стрелкового полка 18 гвардейсткой стрелковой дивизии, заряжающим 76-мм пушки, командиром 45-мм пушки в 12 гвардейском стрелковом полку 5 гвардейской стрелковой дивизии.
В 1947 году вернулся домой и работал шофёром в колхозе «Волгенче», в 1960—1984 годах — шофёр пожарной части п. Морки.
Награждён орденом Отечественной войны I степени в 1985 году.
Вот наградной лист на красноармейца В.П.Петрова, оформленный на его первую медаль "За Отвагу".
Начало истории про Степку и его боевых товарищей, начавших воевавать в 192-м мотострелковом батальоне, который входил в состав 192-й танковой бригады (с конца октября 1943 года - 39-й гвардейской танковой бригады), можно прочитать здесь.
Вот ссылка на следующую публикацию этого цикла:
Через час Степка с Виктором снова шли по улице приграничного финского посёлка, теперь направляясь к своему жилью. Зима чувствовалась всё сильнее. Опять шёл снег, быстро превращаясь в метель. Степка, поразмышляв еще немного о разговоре с пожилым контрабандистом, перешёл к вопросам:
- Тебе не показалось странным, что Юхан так быстро согласился нам снова помочь да ещё и самому поехать в этот Лулео?
- Мне показалось, что он очень обрадовался, что мы его сняли с "крючка" у Тойво. И он же сказал, что у него давнишнее дело в Лулео есть...
- Но ты же понимаешь, что наш "добрый" финский капитан его в покое не оставит, каку-то другую пакость придумает?
- Гланое, что это понимает Юхан. Нам же с тобой с ним детей крестить не надо, правда?
- Правда... Кстати, ты с большим знанием дела про детали нового перехода границы у него выспрашивал...
- А ты думаешь, это у меня какой по счету был прошлый переход границы?
- Уж точно не первый... Второй, третий?
- Четвёртый, если не считать наших с тобой странствий через ирано-турецкую и турецко-армянские границы... Ладно, я хоть такую же подписку о неразглашении подписывал, как и ты, но тебе могу сказать. Первый переход мой состоялся в тридцать девятом через Уссури. Это река такая на советско-китайской границе. За тот переход я первые свои "треугольники" получил и первую "зэ-бэ-зэ". Хотя группа наша почти вся погибла, утонули ребята, а двоих японцы сумели подстрелить. Я с агентом всё-таки выплыл с того берега на наш...
- От холода утонули другие?
- Нет, от августовского паводка. Вода была тогда сравнительно тёплой. Но течение было ого-ого-го! А нам с ней повезло, коряга подходящая мимо проплывала...
- С "ней"?..
- Агентом нашим девушка-китаянка была. Маленькая, но жилистая.
- А второй раз?
- Это было уже когда меня в составе команды в сороковом перевели на усиление охраны западной границы в Белорусский погранокруг. Попал я в комендатуру на участке литовской границы с Восточной Пруссии...
- Так это же вроде севернее Белоруссии, если я правильно помню из географии.
- Помнишь ты правильно, но "нарезка" участков ответственности погранокругов тогда была такая. Участок литовскоцй границы с Восточной Пруссией относился к Белорусскому округу. Кстати, управление округа тогда было в Белостоке, маленьком бывшем польско-еврейском городишке...
- Так ты тогда еще через литовско-гнрманскую границу переходил?
- Ну да. Почти вокруг всего города Тильзита объехал.
- На чем же это?
- На подводе с сеном. Вернее, внутри тюков с сеном.
- А зачем?
- Это было двадцатого июня сорок первого, за двое суток до начала...
- Агент на той стороне нам такую "экскурсию" организовал.
- "Нам"?..
- Мы должны были вдвоем идти с одним лейтенантом. Но у него типа "медвежьей болезни" накануне случилось. А может и вправду съел что-то не то...
- Короче, пришлось мне одному границу переходить и в воз с сеном залезать. Ну это и к лучшему оказалось.
- Почему?
- Потому что вдвоем мы скорее всего и не вернулись бы совсем... Знаешь, когда я своего первого фрица укокошил?
- Откуда мне знать?
- В ночь с двадцатого на двадцать первое июня всё того же сорок первого года. Остановил нас немецкий патруль. Один фриц слишком любопытным служакой оказался. Стал штыком сено тыкать. Ну и ткун меня в бок...
- Это шрам у тебя длинный под ребрами от того удара?
- Ну да. Второй раз ему уже тыкнуть штыком была не судьба. У меня "наган" был наготове. Второго патрульного тоже пришлось пристрелить.
- Ты "по гражданке" был?
- А ты думаешь, прямо с "треугольниками" в петлицах и в зеленой фуражке?..
- Ладно, глупый вопрос задал. А что потом?
- Потом мне пришлось возвращаться, так сказать, морем. Угнал рыбацкий баркас и на нём добрался до Либавы. Но это уже было в ночь на двадцать второе. Мне только рану успели обработать и зашить в местном госпитале, как немцы город бомбить начали. А через день я еле успел вырваться оттуда на "полуторке" в Ригу. Из кузова "дегтярём" пришлось отстреливаться от фрицевских самокатчиков, пока шофёр по дороге гнал. Сопровождающего моего убили в этой перестелке.
- Сопровождающего или конвоира?
- Ты прямо мастером допросов стал!
- Сопровождающего. Мы с тем сержантом общих знакомых по службе в Приморье нашли. Это как-то повысило достоверность моих сведений. Связь телефонная тогда уже не работала, но морячки с Либавской базы связались про меня по рации со своим начальством в Таллине. Они в ту последнююю предвоенную ночь, честно скажу, более уже морально к началу войны были готовы. Им мои сведения про то, какая концетрация войск была у фрицев вокруг Тильзита, сильно в "кассу легли". Так что мне даже "наган" мой оставили и в нашу пограничную форму обратно переодели...
- Самокатчики немецкие это мотоциклисты что-ли?
- Представь себе, нет! Велосипедисты. Но они уже дорогу довольно плотно "оседлали" тогда. Первым же выстрелом сержанту тому, который в кабине ехал, голову навылет пробили. А "дегтярь", представляешь, а просто на выезде из Либавы днём двадцать второго в кустах нашёл брошенным. Он мне так призывно на солнце блеснул. Типа, "возьми меня, авось пригожусь"... Ну а потом в Шауляе только случилась короткая остановка, а потом уже в Риге я на почти неделю "завис", к нашим особистам на "наковальню" попал как немецкий шпион.
- А почему тебе в Ригу-то надо было?
- Не в Ригу вообще-то, а в Таллин мне надо было сперва. Я же на нашу территорию вернулся через Либаву, то есть в полосе Прибалтийского погранокруга. Его управление тогда в Таллине было...
- Как же ты от тех особистов отвертелся?
- Это отдельная история... В основном, мне помогло то, что фрицы так быстро до Риги дотопали.
- Но могли бы и свои шлёпнуть под горячую руку?
- Могли конечно. Даже попытались... Но в конце концов обошлось тем, что я во дворе большого дома на улице Ленина просто пару суток помогал какие-то архивы грузить и сжигать...
- Ты в Риге когда мы осенью были этот дом узнал?
- Такое не забудешь... А ещё, к слову о Риге, у меня всё дочка Андиса, хозяина того ломбарда из головы не идёт. Почти каждую ночь снится... Тебе Джанан часто снится?
- Часто.
- Вот и мне Барбара снится... Н-да.. А уже после того, как мы драпанули из Риги, я сообразил, что сведения, добытые в "поездке" вокруг Тильзита, уже никому не нужны как сильно устаревшие. Поэтому на развилке вместо Таллина скомандовал шофёру поворачивать на Псков... На том шоссе я первый раз наблюдал, кстати, как "пересекаются" потоки беженцев и армейские потоки при отступлении. И что из этого может случаться людьми... Никому и не расскажешь, но и не забудешь! Что-то я сегодня в воспоминания ударился...
- Это потому, что ты голодный!
- Правильно. Пойдём что-нибудь возьмём в нашем "нижнем" ресторане. Алексея покормим за одно.
- Про эту "слуховую трубу" хотел ещё спросить...
- Ну?..
- Не Тойво же сам постоянно сидит и нас слушает?
- Нет конечно.
- Значит, должен быть у него кто-то ещё, кто рускую речь понимает. Хозяин ресторана вроде бы не понимает. Я помню, как ты третьего дня ему проверку на этот счёт устроил.
- Правильно. Я всё ждал, когда ты об этом спросишь. Сейчас пока руки до этого "кто-то" не дошли. Только в нашей комнате держим языки за зубами и разговариваем на отвлечённые темы
Из ресторана к себе в комнату офицеры поднялись с целой кастрюлей горячей и густой мясной похлебки, чем очень обрадовали радиста. В кармане у майора лежал к тому же листок с коротким текстом радиограммы: "Подходы к месту операции подготовлены. Ждем уточнения задачи". За ужином Виктор, показав указательным пальцем на потолок, продолжил делиться своими воспоминаниями:
- ...А первого июля, на ночевке в лесу у Псковского шоссе мне первый раз довелось встретиться с тем, о ком в ходе войны потом говорили "мне его до конца войны водкой поить надо".
- И кто это был?
- А я не знаю до сих пор.
- Действительно не знаешь или... (Степка покрутил поднятым вверх указательным пальцем) просто забыл?
- Не знаю! Могу на партбилете поклясться, когда к своим вернёмся! Дело ночью было. Несколько костров горели. Налетели на нашу стоянку какие-то супостаты, гражданские, с винтовками, ружьями, косами, топорами и пистолетами. И давай грабить и стрелять по людям...
- И что?
- А то, что встали мы спина к спине с каким-то мужиком, вокруг трех березок толстых и высоких перебегали и отстреливаться во все сторны. Мой "дегтярь" после первой же очереди заело, пришлось его как дубинку использовать. В "нагане" вскоре тоже патроны кончились. А мужик тот расчётливым оказался. У него тоже "наган" был, но он сумел парой выстрелов свалить двух бородатых "лесовиков", когда они меня уже совсем зажали под одной из берёзок. У одного нападавшего двустволка была с почти полным патронташем. Патроны с картечью были. Потом я уже из этого ружбя палил. Короче, пробились мы к нашей "полуторке", вытащили из-под днища шофёра, загрузили в кузов, кто рядом оказался и дёрнули оттуда.
- А этот твой спаситель тоже с вами уехал? Вроде бы да. Я тогда так и не разглядел его толком. Только пиджак, перепоясанный крест накрест ремнями и кожаная кепка с лакированным козырьком запомнилась. Не высокого роста, не молодой. Но на первой нашей заставе его уже в кузове не было. И еще мне тогда показалось, что он был не один.
- А с кем?
- Рядом с ним крутился мужик лет до сорока интеллигентского вида в плаще, шляпе и с чемоданчиком в руках. Того имя я запомнил. Матвей.
- А тебя-то наши как потом приняли?
- Как обычно. Проверку в Пскове учинили снова. У меня от той ночной кутерьмы рана штыковая открылась, так что три дня я в госпитале на чистых простынях провел. Но уже через неделю и из Пскова драпать пришлось. При отходе пришлось малость опять пострелять по фрицам. А потом уже в полку охраны тыла фронта пару месяцев послужил, документы на дорогах попроверял, советских дезертиров и немецких диверсантов повылавливал... Мы кстати, когда с тобой в первый раз встретились?
- В августе сорок второго.
- А не в сентябре?
- Нет, конец августа это был.
Алексей отодвинул от себя опустевшую тарелку, показал пальцем в угол комнаты, где под плащ-накидкой покоилась рация, и произнёс: - Время, товарищ майор...
- Иди, иди, работай. Вот тебе текст. А мы со Степой ещё чаи погоняем.
Вечная Слава и Память бойцам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой отечественной войны!
Берегите себя, уважаемые читатели!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.